— Здравствуйте, Милана, — лениво машет пальцами поднятой правой ладони Иваныч. — Как добрались?
— Спасибо, хорошо, — вежливо отвечаю я.
— Тут немножко теплее, чем в Швейцарии, да?
— Я бы сказала, что даже немного жарковато.
— Да, солнце печёт. Вы проходите в каюту. Там и одежду для вас приготовили, и очки солнечные имеются. Переодевайтесь и выходите на палубу.
Блондин стоит рядом и хмуро смотрит вдаль. Я вопросительно смотрю на него, держащего аккуратно сложенный пиджак на согнутой руке. Он никак не реагирует, и я спрашиваю Иваныча:
— А вы не подскажете, где она, моя каюта?
— Вы идите, там вам покажут. Вон, видите, молодой человек? Он вас проведёт.
Я направляюсь к хмурому рыжему парню в чёрных солнечных очках и с короткой взъерошенной стрижкой. Он двигается навстречу мне, затем ведёт к моей каюте на второй палубе. Открывает мне дверь, но ключи не отдаёт.
Я пожимаю плечами, открываю дверь и вхожу.
Каюта небольшая, но довольно уютная. Круглый иллюминатор пропускает достаточно солнца, чтобы не было необходимости включать свет. На перекладине между двух высоких стеллажей с разложенной летней одеждой, бельём и купальниками висит вешалка с льняным платьем-сарафаном. На тяжёлом квадратном столике у стены стоят орхидеи в вазе, две небольшие стеклянные бутылки с прохладной водой и рядом лежат две пары солнечных очков.
Следуя указаниям Иваныча, после туалета и давно желанного душа, надеваю белый купальник, платье, прекрасно севшее по фигуре, выбираю зеркальные солнечные очки "стрекоза", беру с собой початую бутылку воды, и выхожу из каюты. Рыжий хмуро дежурит у двери. Все эти ребята насуплены и молчаливы. Похоже, за разговоры им тут денег не платят. Он закрывает на ключ кабину, кивает в сторону кормы и мы идём обратно, к Иванычу и блондину.
Яхта ровно скользит по воде и за то время, что я была в каюте она порядочно отплыла от острова — он теперь напоминает песочно-зелёную полосу с небольшой горой по центру. Серые крыши тропических хижин, стоящих на деревянных основаниях в воде, кажутся теперь маленькими пятнышками.
— Смотрю, вы оделись по последней моде, — хмыкает Иваныч. — Валерий Палыч оценит, он у нас эстет.
— А вы не подскажете, где он?
— На яхте. Минуту назад сообщил, что скоро подойдёт. У него важный деловой звонок. Вы посидите пока за столиком.
Рыжий удаляется обратно, блондин давно положил пиджак на деревянный шезлонг и стоит у бортика, глядя сверху вниз на потревоженную яхтой воду. Я отхожу к столику под широким белым зонтом от солнца и устраиваюсь в тени. Иваныч и блондин о чём-то говорят друг с другом, пару раз блондин кивает в мою сторону. Он всё так же безэмоционален. Интересно, он всегда такой или только когда на службе у Ковалевского? И кто из старше по должности? Он или Иваныч? Со стороны непонятно.
Вскоре на палубу выходит Ковалевский собственной персоной. Он одет в гавайскую рубашку, расстёгнутую на две пуговицы и свободные белые брюки, которые тихонько треплет тёплый ветер. Обут в белые мокасины. Лицо открыто, никаких солнечных очков. Он кивает Иванычу и блондину, блондин делает шаг к нему навстречу и почтительно здоровается. Ковалевский что-то тихо отвечает ему, улыбается и направляется ко мне. Я вижу бинты на его руке под коротким рукавом рубашки.
— Рад вас видеть, Милана! — подойдя к столику, приветствует меня Ковалевский.
— Здравствуйте, — говорю я.
Он придвигает стоящий чуть поодаль металличсекий стул и усаживается рядом со мной.
— Вы, наверное, удивлены прибытием сюда? — улыбнувшись, спрашивает он.
— Не то слово, — сдержанно отвечаю я. — Меня не очень вежливо разбудили и я не очень понимаю цель этого перелёта.
— Целей две, — говорит Ковалевский. — Первая — обеспечение безопасности — моей и вашей, вторая — фотосессия, которую мы устроим сразу по прибытии на остров.
— Сопровождающий меня мужчина, — я киваю в сторону блондина, — тоже представитель вашей охраны?
— Верно, — отвечает Ковалевский. — Но он, так сказать, занимается ею плотно только в особых случаях. А Иваныч — моя правая рука.
— И часто они у вас возникают, эти особые случаи? — спрашиваю я.
— Если вы о ночном нападении, то это впервые за много лет.
— Вы выяснили, кто это был и кто это организовал?
— В процессе, — прищурившись, отвечает он. — Но я точно знаю, что вы тут ни при чём.
— Откуда такая уверенность? — вскидываю брови я.
— У вас возможностей для подобного не было.
— Ну, хоть тут вы меня не подозреваете.
Немного молчим.
— Скажите, а долго нам плыть? — спрашиваю я.
— Через час уже будем на берегу. Как раз немного спадёт жара, — он поворачивает руку и смотрит на наручные часы. — Всё-таки скоро уже вечер.
— Как ваша рука?
— Порядок. До свадьбы заживёт.
— А когда её планируете?
— Свадьбу-то? — ухыляется он. — Да я давно уже её не планирую. Смысл?
— Действительно, — говорю я. — Никакого.
— Вот именно. У меня и невесты нет.
— Отшиваете всех?
— Нет, просто иначе выстраиваю личные отношения. Ладно, это всё лирика. Вернёмся к нашим баранам. Нам с вами надо сделать красивую фотосессию. Чтобы создалось впечатление, что мы пара. Вы должны будете сосредоточиться и демонстрировать большую во мне заинтересованность. Обещаю отвечать вам тем же. В программе будут поцелуи на фоне тропического заката, задорные брызги в воде, смех и прочая романтика.
Вздохнув, закатываю глаза.
— Что? — спрашивает Ковалевский. — Вам не нравится план фотосессии?
— Валерий, — чуть подавшись вперёд, говорю я. — Вы знаете, что совершенно не умеете ухаживать за женщинами? Я вам что — робот, что ли? Или актриса?
— Не умею, да, — соглашается он. — Давненько не практиковал. Необходимости не было.
— А вы считаете, что мужчина ухаживает за женщиной из необходимости?
— Ну… — он замолкает и ухмыляется.
Я вздыхаю, отвинчиваю крышку и делаю несколько глотков воды прямо из горлышка. Он дожидается, пока я закрою бутылку и говорит:
— Ну, хорошо, а что вы предлагаете? Фотосессию нужно сделать сегодня. Завтра утром по московскому времени снимки уже должны появиться там, где надо.
— Валерий, я не уверена, что у меня получится изобразить к вам нежные чувства, и тем более — радость. Мне как-то нерадостно. Несмотря на то, что здесь действительно очень красиво.
Он серьёзнеет. Сурово смотрит на меня.
— Это не вопрос ваших желаний, Милана. Вам придётся изобразить то, что нужно. Даже, если я вам неприятен.
— А если я откажусь это делать, то что?
В моём тоне нет наезда, но при этом я, конечно, понимаю, что в моей ситуации такого рода вопросы такому властному и влиятельному человеку, как Ковалевский, из-за которого я, собственно, здесь и нахожусь, дело довольно рисковое. Как он отреагирует — неизвестно. Однако вопрос для меня совсем не праздный. Не факт, что я смогу изобразить то, что ему нужно. Сколько себя помню, никогда не считала себя превосходной актрисой и изображать любовь с Ковалевским под прицелом фотоаппаратов — задача для меня весьма непростая.
Вижу, что мой вопрос ему не понравился. Он как-то весь собирается, будто тигр перед прыжком и становится ещё более суровым. А может мне так только кажется. Но по впечатлениям от того, как он, явно напрягшийся, чуть щуря глаза, внимательно смотрит в мои — именно так.
— Тогда вас экстрадируют в Россию. Надо объяснять, что вас там ждёт?
— Нет, — сухо отвечаю я. — Не надо. Однако, поправьте меня, если я ошибаюсь, вам моя экстрадиция совсем не нужна.
— Не ошибаетесь. Вы нужны мне, как минимум для того, чтобы я смог забросить удочку. И поймать эту хищную и хитрую рыбу, которая похитила колье Лантольи.
— А что со мной будет потом? — интересуюсь я. — Хочется, знаете ли, договориться об этом на берегу.
— А чего вы хотите?
— Нормальной, спокойной жизни, Валерий. Без похищений и налётов на рестораны, в которых я ем.
