Вышел из машины, достал цветы и прошел в главный холл, там девушка администратор приветливо улыбнулась и пояснила, что на сегодня ресторан выкуплен для мероприятия.
Пара минут милой беседы и она уже была готова впустить меня не только в ресторан, и я искренне расстроился, что должен нянчиться с мелкой бестией, а не дождаться с работы эту красотку и…
Так, ладно, хватит. Пора выполнять Пашкину просьбу.
Зал ресторана был переполнен, столики расставлены полукругом вдоль сцены в несколько рядов, выступала какая-то парочка.
Девушка в балетной пачке или как там эта хрень называется, мужик в колготках…Странное зрелище, интересно, а если он прихватит партнершу не за то место, и у него встанет, он растеряется?
Оглядел собравшихся, надеясь, что замечу рыжую голову, но Даши нигде не было видно. Парочка закончила выступление и зал взорвался аплодисментами. Минуту гомон не стихал, а потом ведущий заговорил и воцарилась тишина.
Он объявил последний номер — гвоздь программы, и я честно заволновался, что пропустил выступление рыжей и начал соображать, как объяснить это Пашке, но уже через секунду в зале воцарилась полная тишина и медленные переливы мелодии наполнили помещение.
37
Свет в зале погас, лишь на импровизированную сцену направили луч, который выхватил из темноты хрупкую фигурку девушки. Она все же решила надеть черное, хотя я отчетливо помнил, что утром она выбирала белый наряд, но сейчас в угольном атласе выглядела еще более хрупкой и тонкой. Верх ее наряда был закрытым — так показалось на первый взгляд: рукава ниже локтя, вырез едва открывающий ключицы, ткань облизывала ее тело, плотно прилегала, являя миру аккуратную грудь явно не нуждающуюся в том чтобы ее поддерживали бельем.
Платье сидело идеально, и талия казалась еще тоньше из-за широкой юбки из фатина, свободно ниспадающего до колен. Несколько слоев ткани создавали объем, хотя сквозь них я мог разглядеть черные трусики — продолжение верха, и стройные бедра, которые сейчас были напряжены.
Даша выпрямила спину и подняла руки вверх, занимая картинную позицию. Стройные ноги напряжены, она встала на носочки и замерла, подчеркивая тонкий стан этой позой.
Волосы рыжая заколола, скрыла буйство в консервативный пучок, и сейчас выглядела еще моложе, чем обычно. Взгляд в пол, оттенок грусти на тонких чертах.
Медленный выдох. Её выдох. А я не шевелился и не дышал, совсем забыл об этой необходимости, когда увидел ее.
Изящные руки начали медленно уплывать назад, Даша неспешно выгнула спину и как бабочка вспорхнула и взмахнула стройной ногой, взбивая юбку и та картинно опустилась, когда рыжая заняла очередную позицию.
Она не спешила. Смаковала. Каждое движение было точным и завершенным. Каждый жест выверенным и изящным. Каждый поворот — плавным и грациозным.
Медленно музыка начинала ускоряться и ощущение что Даша выбрала именно такое вступление чтобы размяться не покидало.
Медленный ритм, заставляющий ее двигаться все так же неспешно, вдруг резко оборвался и она так же внезапно опустила руки вниз, вставая к зрителям спиной в совершенно не подходящую для балета позу. Эта скорее подошла бы для стриптиза. А я с ноткой злости и предвкушения осознал, что ее хрупкая спина оголена до талии — настолько глубокий вырез сзади, на контрасте с закрытым передом.
Я остолбенел, рука непроизвольно сжала обертку со стеблями роз, и я услышал, как в зале кто-то присвистнул.
Музыка стала громче, ритм чуть интенсивнее, но все такой же нарочито медленный. Под эту песню было бы офигенно заниматься любовью, но никак не выступать перед сотней гостей, пускающих слюни.
Даша начала медленно покачивать бедрами, опустила на них руки и заскользила ими вверх, отчего юбка из фатина вспенилась, но так же резко опала, когда рыжая вскинула кисти и одним движением выдернула заколку из волос и те рассыпались по ее спине и плечам.
Зал взорвался, одобрительные свисты парней и короткие восторженные комплименты полетели в ее адрес, а я никак не мог заставить себя отвести взгляд.
Какого хрена она творит?
Это не балет, а стриптиз!
Дашка не смотрела в зал, но создавалось ощущение что она впитывала в себя каждый крик, каждый звук аплодисментов и подпитывалась этим. По ее сладким губам скользнула лукавая улыбка и бестия сделала мах ногой, эротично выгибая спину. И ее тело ожило.
Она кружилась, скользила, порхала по сцене будто бабочка. Порочная бабочка, движения которой были насквозь пропитаны сексом и кричащей грацией.
Нет она не была пошлой. Она была до боли красивой в этом буйстве откровенных движений. Этот танец идеально отражал огненный характер и буйный нрав рыжей, он был ее продолжением.
Не ощущал что сердце уже проламывает ребра глухими ударами. Не чувствовал что легкие колет от недостатка воздуха, но я был не способен сделать и глоток, потому что боялся пошевелиться. Кровь от головы уже давно отхлынула вниз и уже привычная реакция заставила его окаменеть. А я продолжал как истукан стоять и смотреть как рыжая занимается любовью с сотней взглядов, похотливо впившихся в ее стан.
Она имела весь зал.
И наслаждалась этим.
А я как еще сотня таких же позволял ей это, потому что в этот момент был готов душу продать лишь бы она не останавливалась. Продолжала. Снова и снова.
В горле пересохло и я сглотнул, перекладывая букет из одной руки в другую и вдруг понял, что пальцы подрагивают.
И этот тремор идет изнутри, расходится по венам и напитывает каждую клеточку этой дрожью нетерпения и предвкушения. Жаждой.
Даша повела головой, волосы водопадом рухнули на одно плечо, оголили шею. А я облизал губы, до одури мечтая впиться в пульсирующую жилку и оставить на ней свой след. Хотелось заклеймить, оставить отпечатки на фарфоровой коже, на каждом ее сантиметре, только бы все собравшиеся здесь знали, кому принадлежит эта хрупкая бестия.
Дрожь из мелкой переросла в крупную.
Музыка неспешно начала замедляться, ритм стихал, и движения рыжей становились плавнее. Экспрессия пропитывавшая их секунду назад сменилась ленивой грацией, и Суворова будто на исходе сил заняла очередную картинную позицию и сделала медленный выдох. И подняла взгляд в зал.
И это послужило отмашкой, негласным разрешением отдать ей дань восхищения и выплеснуть накопившиеся внутри эмоции.
И зал подхватил.
Взорвался, рванул, вскипел, озверел. Аплодисменты звонким закладывающим уши взрывом наполнили ресторан.
Рыжая скользнула взглядом по залу, и запнулась на мне. Буквально физически запнулась и оступилась. Этот неконтролируемый жест, ошибка которую она бессознательно допустила был настолько неожиданным, что зрители подхватили еще громче, поддерживая ее и побуждая не теряться, но Даша не обращала внимания на овации. Она казалось перестала дышать, замерла, остекленела и не моргая смотрела в мои глаза. А я смотрел в ее.
Гул в зале отошел на второй план, гомон стал каким-то незначительным, фоновым, мы не замечали его. Шум ударов сердца в ушах затмил его, создавая ощущение что мы одни. Одни в ресторане. В городе. В мире. На земле.
К сцене подошли мужчины с букетами, и Даша словно очнувшись поспешно натянула на лицо улыбку и подплыла к ним изящно склоняясь чтобы принять их дары. Но я видел, буквально кожей ощущал что взгляд ее сфокусирован не на них, а потерян в пространстве. Будто она все еще под влиянием этой неожиданной встречи.
Для нее неожиданной, а я вообще-то здесь с определенной целью. Вспомнил, отмер, стряхнул наваждение и начал неспеша протискиваться сквозь толпу аплодирующих гостей, которые поднялись со своих мест выражая свое восхищение этой блистательной бестии. Протиснулся, замер у сцены, Даша перевела на меня взгляд с заготовленной улыбкой, но ее щеки тут же побелели, когда она осознала, кто к ней подошел.
Льдисто голубые глаза распахнулись, губы разомкнулись, она протянула руку чтобы забрать у меня протянутый букет, и нечаянно коснулась моих пальцев. Ощутил, как дрожат ее руки, только сейчас осознал, что она вся дрожит, будто в лихорадке, и подавил внезапно возникшую потребности сгрести ее и утащить прямо со сцены в машину.
