- Мне надо будет отъехать, часа на полтора, - сообщает Дима после завтрака.
Он вчера говорил что-то, но я уже засыпала.
- Мы договаривались – без работы, - Саяра голову слегка наклоняет глядя на него. – Папа скоро с Марьяной приедет.
- Я вернусь к их приезду. Мой доверитель живёт недалеко отсюда. Нужно с ним встретиться. Юля поедет со мной.
Да ты что?! Его желание решать за меня, мягко говоря, не радует.
- Нет, я останусь. На Лёвкину ногу схожу посмотреть, - из-за их разговора, увлеченного – задушевного, пришлось закруглиться пораньше, так и не посмотрела на результат своих трудов.
- Вечером вместе сходим, - звучит как директива с его стороны.
Мне не хочется затевать спор при его друзьях, слишком по – детски, но тем не менее качаю головой отрицательно. Компромиссы и я несовместимы. Моя жизнь всегда, за исключением нескольких лет, была такой, что прогибаться и давать слабину было нельзя. Внутри может гореть бесконечно, но внешне нужно быть стойким.
Богдан, не самый приятный парнишка, ржать начинает. Он каждый раз внимательно наблюдает за нами, будто пометки в своем мозгу делая.
- Спирин, блд, я тебе не завидую. Замолотит. Покойся с миром, брат, - продолжая смеяться похлопывает Диму по плечу. – Я буду помнить тебя молодым и веселым.
Понимаю, что посыл был иной, но я воспринимаю по своему - могу жизнь его поломать. Своим присутствием в ней. Ждать Диму у себя на дне я совсем не хочу.
После недолгих пререканий он всё же соглашается. Вижу каких трудов ему стоит сдержаться и не продавить свою точку зрения. Он со мной всегда не на полную. Во всем. Долго ли сможет? Не знаю. Обещаю Диме, что полчаса, максимум час вернусь и побуду в компании Яры, потому что она настоятельно отправляет мужа поехать с Димой, развеяться.
Нагорные бесконечно мило смотрятся вместе, мимолетные взгляды, касания, будто случайные. Но самое главное - всегда рядом друг с другом. Стоит Яре отойти на несколько метров, как Руслан тут как тут.
Вчера, когда мы сидели вместе компанией, Серёжа заскучав, поднял Яру и закружил под музыку. Звал и Диму к ним присоединиться, но последний отказался, мол, уже стар. Он рассказывал, что раньше они втроем часто дурачились, сейчас ему уже не по статусу.
- Закругляйтесь уже бесить, - недовольно произнес Руслан, когда Серёжа приопустил Яру к полу, придерживая одной рукой за спину. Он вмегда выражает собственнические чувства так искренне, что не умилиться нельзя.
После Яра опустилась на подлокотники сразу двух кресел, в которых Руслан и Дима сидели, дразня – ни туда, ни сюда, после чего муж сгреб её к себе на колени.
Наблюдая за ними сейчас, я понимаю насколько была неправа, ревнуя Диму к подруге несколько лет назад. У меня права на ревность в принципе не было.
Когда возвращаюсь после прогулки, нахожу Яру около беседок, которые около леса находятся. Она ходит вокруг одной из них, крепко одну руку другой к груди прижимая. Дышит тяжело. Ей, явно, больно.
- Ты ничего не принимаешь? – спрашиваю у неё подходя ближе.
- Пила для эффекта плацебо слабые обезболивающие. Но сейчас перестала. Лучше не рисковать.
Взгляд опускаю на её живот. Она тут же легонько гладит его.
- Вот, что значит девушка. Сережка так и не понял, хотя сам отец. Побежал мне за чаем. Не хочу в дом заходить, на воздухе переносится легче, - она опирается на стену беседки. - Когда нервничаю – руку ломить начинает. Папа задерживается, а я так за малышкой соскучилась, жду не дождусь.
Она говорит, я всё слышу, но так и продолжаю стоять и смотреть на её живот. Эмоции такие охватывают, что сбежать хочется.
- Мы пока что никому не говорили. Вечером собирались. Утаивать сложно, у меня уже токсикоз начался.
- Давай массаж сделаю? Должен мышцы расслабить, спазм пройдет, - предлагаю, руку протягивая.
Девушек подруг у меня никогда не было. Я малоконтактная. Но Саяра навязчиво себя не ведет, очень сдержанная, с ней комфортно общаться.
Когда мы с Ярой, расположившись в одной из беседок, сидим на диване плетеном, и я руку её растираю, приходит Серёжа. В руках у него большой поднос со стоящими на нем чайником и чашками, вся посуда украшена росписью городецкой – яркие и пышные букеты цветов, похожие на розы вперемешку с ромашками. На подносе сцена городских гуляний изображена, очень красочная – добрые молодцы, барышни, кони, застолье.
- Как ты любишь, облепиховый, - Серёжа кривится, уголок губ вниз опуская.
Яра смеется, свободной рукой, большим и указательным пальцем возвращая его лицу улыбку привычную, после немного сдавливая его челюсть, затем по носу его щелкает.
- Много ли ты понимаешь?
Тут Серёжи доходит суть того, чем мы занимаемся.
- Снова болит? Давай позвоню Димычу, чтобы быстрее тащились.
- Мне уже лучше. У Юли волшебные руки, - произносит Саяра, откидываясь на спинку дивана.
Серёжа остается с нами, играя на публику рассказывает нам о том, какой его брат тиран, как гонял его, заставляя учиться на отлично, чуть ли не бил за четверки.
- Порол, - изрекает, мимикой усиливая эффект от слов. Они с Димой в такие моменты похожи становятся ещё сильнее, их брови летают вверх очень схоже.
Яра цокает, качая головой, дескать вот фантазер.
- Как ты сидишь тогда, мелкий? У тебя три тройки в аттестате имеется.
Сережа не оставляет стараний побудить нас к состраданию. Продолжает рассказывать, невероятнейшие истории о своем детстве. Я, подыгрывая ему, охаю, на самых эпичных моментах. К концу каждой мы с Ярой хохочем.
Спустя какое-то время к нам женщина подходит, на вид очень странная, немного дерганная, интересуется можно ли Диму увидеть. Приход. На вид ей за сорок, сомневаюсь, что их может связывать что-то личное, в его компанию и я – то чудом попала.
- Пожалуйста, номер дайте его. Я вас очень прошу. В бюро нам отказали. Во всём. И интересы племянника защищать и с руководством поговорить напрямую, - в ее глазах столько мольбы, что мне физически плохо становится. – Прошу. У нас ситуация безвыходная.
Они Димины близкие и им решать. Но я бы, честно, сделала всё что она просит, лишь бы кожей боль и страх её не ощущать. Не знаю как Яра, но у меня уровень кортизола возрастает в разы, когда она рассказывает, что очень долго с ним встречи искала и специально приехала сюда.
- Племянник под следствием. И друзья его тоже, - обрывки фраз моё сознание усваивает. – Сестру одного из них парень преследовал. Девочка несколько раз в полицию обращалась, всё без толку. Говорили нет состава преступления. В итоге её чуть не изнасиловали несколько парней, тот самый с друзьями. И всё равно заявление не приняли. Вы представляете? Сказали, что она наговаривает. В итоге наши мальчики собрались, и сами разобрались. Никого не убили, - выпаливает, пугаясь, что мы её понять не так можем. – Их равное количество было, по трое с каждой стороны. Дракой закончилось. Но задержали только наших. Тем снова ничего. Вообще ничего, - как она горько плачет, у меня морозь по хребту идет. Обстановка меня расслабила за два дня прошедших.
- Тут я Вас поняла. Но почему в бюро отказали? – Яра в отличии от меня собранной выглядит.
- Из-за статьи им вменяемой. В экстремизме обвинения выдвинуты. Двести восемьдесят вторая, если не ошибаюсь, статья. Те парни из средней Азии были, да и есть. Но Мирон с друзьями совсем не из-за этого всё это устроили. Не было у них ненависти по национальному признаку. Никогда не было, я вам клянусь. Но в бюро нас слушать не стали. Я лично объясняла, что это диаспорой их сфабриковано.
Яра в лице меняется, я четко вижу в её глазах красные всполохи. Она спрашивает с кем из юристов они в бюро говорили и кому-то звонит, немного в сторону отойдя. Это лишнее, потому что она говорит резко, не сдерживаясь.
- Какого черта, я тебя спрашиваю, вы там творите? Право на защиту прав своих, о таком ты не слышал? Открой конституцию и почитай. Если нет доказательств, никаких кроме голословного обвинения, какого лешего у нас в защите отказывают? – она слушает ответ, голову запрокинув и ладонь ко лбу прижав, пока я женщину успокаиваю.
