— Так вот в чем дело! — громко вырвалось у меня. Внутри сейфа был вмонтирован крупнокалиберный пистолет, слегка замаскированный тканью и соединенный своим ударно спусковым механизмом с дверцей сейфа. Спереди в сейфе лежала красная папка, схватить, которую и открыть было делом одной секунды, но она оказалась пустой.
"Да и быть иначе не могло!?" — подумал я. "Но если так, — продолжал размышлять я, — то Марсель невинна? Более того она спасла мне жизнь! А я, я… я… Что я наделал?"
Тот час склонившись над недвижимо лежавшей девушкой, я ни с того ни с сего начал гладить ее по голове, но, спохватившись, нащупал ее пульс…
— О, радость! Жива! — вновь громко воскликнул я и бережно поднял ее и, не обращая ни какого внимания на убиство Руа, перенес девушку, находящуюся в глубоком обмороке, на кожанный диван, обрызгал ее лицо минеральной водой, и бросился в другие помещения в надежде найти там какие-нибудь медикаменты, вроде нашатырного спирта, или просто холодной воды.
Менее чем через минуту я уже возратился с одеколоном и с графином воды, как вдруг услышал звук, похожий на поворот ключа в двери. Я ускорил шаги и вбежал в холл… Мсье Руа исчез! Едва не бросив одеколон и графин воды на стол, я устремился в прихожую. Выходная дверь была замкнута с наружной стороны.
Оставив без помощи Марсель, броситься в погоню за Руа, в незнакомом месте не имло ровным счетом ни какого смысла. Да собственно чего бы я достиг, поймав раненного Руа?
Возвращаясь из прихожей в холл, я заметил на паркете между коврами, пыльные следы нескольких пар ног. Решив исследовать их несколько позже, я вернулся в холл и принялся растирать виски Марсель одеколоном.
"Однако стоя вплотную к ней, не мог же я нанести ей несколько сильных ударов" — размышлял я — Да и следов подобного удара видно… Все же перестарался… Но кто она? И почему так заинтересовалась момим револьвером? Да еще в такую минуту? А впрочем ничего тут странного нет.
Еще до моего прибытия сюда она знала, что я разведчик. Вне всякого сомнения… А красива! Ничего не скажешь… Нет, нет! В первую очередь дело! Да… а как же Руа? Побежал в полицию? Вряд ли, это пожалуй было бы мне только на руку. Ведь он же заманил меня в ловушку! Ловушку? Да!
Безусловно я попал в ловушку! И спасла меня Марсель. А Руа? Он ведь тоже хотел меня предупредить! А Марсель желала его уничтожить… Не она его убила, но если бы… Однако факт состоит в том, что Руа не убит, а ранен. Да. Да! Когда он еще падал, мне показалось, что он падал уж как-то слишком быстро и неестественно валился он на пол… Вот оно что! Он намного хитрее, чем казался! И выждав удобную минуту и будучи легко ранен…
Легко? Ранен?. А откуда, собственно, мне это известно? Откуда я знаю ранен он или убит? Безусловно это моя совершенно непростительная ошибка! И следы! А что если это рука желтого дъявола Хаяси?!" Мой лоб покрылся холодной испариной. Бросив взгляд на то место, где лежал Руа, я заметил какой-то блестящий кружек. Я поспешил его подобрать.
Это был круглый значек, на котором было изображено голубое море и восходящее солнце с золотистыми лучами на ярко-красном фоне. У самого края кружечка я заметил какой-то знак — очень похожий на иероглиф. Я сунул значек в карман, чтобы потом попытаться более тщательно его изучить.
Вернувшись к Марсель я вновь нащупал ее пульс. Он бился ровно, ритмично. "Она скоро придет в себя, а пока следует осмотреть дом и немедленно!". Я вынул свой револьвер, сдвинул предохранитель и осторожно поднялся по лестнице на второй этаж. В коридоре было светло от солнечных лучей, проникающих сюда через открытые двери двух боковых комнат и абсолютно тихо.
Подавляя в себе невольное волнение, я быстро и осторожно осмотрел все помещения второго этажа, спустился по черной лестнице вниз и также слегка взглянул в помещение первого этажа. Немного успокоившись я тем не менее, почти бегом влетел в холл и с бьющимся сердцем взглянул на диван…
Нет все в полном порядке! Даже больше: Марсель лежала на том же диване, но… с открытыми глазами устремленными на меня с удивлением и беспокойством.
— О, мадмуазель! Как я рад!.. И простите меня! Я ничего не понима л… В прочем и теперь я ничего не поинмаю… — бормотал я, покрывая ее руки поцелуями.
— А, он? — спросила она.
— Кто? Ах, да мсье Руа был только ранен и… и бежал.
— Что!?
Она живо приподнялась на диване, но тотчас бессильно опустилась на диван, усиленно соображая что-то.
— Вероятно он побежал в полицию! — внимательно, глядя на нее сказал я.
— Нет! — быстро и решительно покачала головой она. Затем тихо добавила:
— Лучше, чтоб его вообще не было.
Я решил, что наступил благоприятный момент задать ей прямой вопрос:
— Дорогая Марсель…, а чьих рук это дело? — кивнул я на сейф.
— Выстрел предназначался вам, без колебаний ответила она, и помолчав добавила:
— Он должен был произойти в пустом доме. но…
— Да?
— В ту ночь много изменилось, а потом он… он…
— Руа?
— Заколебался… Он француз. А я… я… Вы мне… мне…
Десятки вопросов вертелось у меня в голове — кто она? На кого работает? Кто такой Руа? Кому понадобилось убить меня? И много много других, срочных неотложных, но… Но я был утомлен только что пережитым и, слушая ее полупризнания, как-то сразу успокоился и кроме ее губ и привлекательного тела уже ничего не видел…
Она слабо дернулась, когда из состояния смущения я вывел ее страстным неожиданным поцелуем, которым я впился в ее губы… но она не сделала ни какой попытки оторвать свои губы от моих. Вместе с этим поцелуем в засос, до боли, до полузабвения, во мне проснулся самец. Не отрывая губ от ее рта я жадно ощупывал ее талию, живот, узенькие бедра, колени…
Ее руки сделали слабую попытку оттолкнуть меня. Вновь я почувствовал у себя приятное возбуждение. Преодолевая сопротивление ее сжатых ног, я грубо, бестыдно схватил всей своей ладонью то, что у нее внизу живота и слегка сжал пальцами… не смотря на ткань оттелявшую мою ладонь от ее тела и мимолетность этого прикосновения, я явстенно почувствовал рукой ее необычайно развитые, упругие, большие срамные губы, сильно выдвинутые вперед и вверх к пушку.
Мгновенно все вылетело у меня из головы, кроме ощущения у меня близости вожделенной самки…
Но опять таки, как все это случилось? До сих пор я не представляю этого себе достаточно отчетливо, но хорошо помню, однако, что левой рукой я держал ее за плечи и продолжал целовать, сжал правой рукой ее половые органы. Лежал тогда уже рядом с ней, обнимая ее ноги своей правой ногой. И вдруг мягким непостижимым для меня приемом она легко поднялась, освободившись от моих объятий и крикнула мне:
