— Не смеши меня! Чтобы он запал на неё с первого взгляда?! — с жаром возражала Нина Соколова Маше. — Валевский никогда на такую, как Зайченко, не глянет! Он столько раз мимо неё проходил, а тут вдруг резко прозрел?! — Девушка искренне рассмеялась. — Мы все о нём мечтаем, а Катька, похоже, на этом парне совсем двинулась.
Я едва не подавилась едой. Так старалась спрятать от сплетниц свою влюблённость, а оказывается, она ни для кого не была секретом. Похоже, единственное, что я абсолютно не умею скрывать, так это свои чувства к Радиму. А главная сплетница нашего общежития тем временем продолжала отстаивать свою точку зрения.
— Катька просто пытается навешать всем лапшу на уши. Ей перед нами стыдно, что она сначала строила из себя такую всю принципиальную, порядочную, а сама по пьяни девственность потеряла с первым встречным, вот и старается придумать себе отмазку. Ещё и Лысенко приплела, надеясь за его счёт поправить свою репутацию. Сочини она, что Валевский её трахнул, я бы ещё поверила, но чтобы Валентин её всю ночь охранял ради друга — это вообще полный бред.
— Катя никогда не врёт, — упрямо защищая меня, ответила ей Маша, и я показала подруге большой палец вверх за поддержку. — Тем более что в понедельник все и так узнают правду. А то, что Радим расстался с Морозовой и уединялся с Катей на кухне, даже Светка подтвердила.
— От разъяренной бывшей он прятался, — парировала Соколова. — Лариса всё чётко объяснила. Катьку он просто использовал, чтобы у Ольги сомнений не возникло в их разрыве. — Нина довольно и злорадно заулыбалась, переходя на другую излюбленную тему сплетен: — Интересно, выложит она новый влог об этом событии или скроет от своих подписчиков, что её бросили. У неё на канале только видео с Валевским кучу просмотров и лайков набирали. Без него её ролики о косметике никому нафиг не нужны.
Все девушки в общежитии, за малым исключением, являлись подписчиками Ольги Морозовой. Обсуждали её, критиковали, но продолжали смотреть её ролики. Лариса так же отслеживала новые видео Ольги. Раньше мне особо любопытно не было, о чём она там рассказывает, тем более что я иногда сама наблюдала за тем, как она это делает. Радиму в такие моменты было не очень приятно, он всячески старался не попадаться в кадр. Но теперь в свете того, что я узнала о нём, нужно просмотреть более старые видео с ним, может, найду подсказку на вопрос, кто та таинственная девушка, на которую я похожа.
В момент, когда Нина закончила размышлять на тему будущего канала Ольги Морозовой, на кухню совершенно неожиданно для всех нас зашёл парень, жилец шестого этажа.
— Привет! — поздоровался он со всеми девушками сразу, но направился именно ко мне.
Отодвинув для себя рядом стоящий стул, он сел на него около меня. Мне мимоходом доводилось видеть его раньше, но имени парня я не знала. Он выглядел вполне симпатично. Имел рыжеватые волосы и голубые глаза, нос с горбинкой и тонкие губы. Ничего отталкивающего. Глядя на его ещё не до конца зрелую внешность, сразу не понять, что перед тобой последний подонок.
— Повеселилась вчера маленько, да? — похабно, но как-то немного дёргано улыбаясь, заговорил парень со мной, словно за этой улыбкой он скрывал своё волнение. — Хочешь сегодня опять развлечься?
От его неожиданно предложения даже Маша с Ниной удивлённо застыли на месте. А я и подавно вытаращила на него глаза. Чуть второй раз за день не поперхнулась.
— Нет? — ухмылялся он, пристально наблюдая за моей реакцией. — Наверно, у тебя там всё болит после четверых-то? — Парень мерзко натужно рассмеялся. — Или ты крепкая потаскушка?
А вот и остальное прилетело из того, что замыслила для меня Новикова. Первая ласточка в лице этого подонка уже появилась. Теперь начнётся самое отвратительное. Среди мужской части общежития обязательно найдутся отморозки, которые через оскорбления и запугивание захотят добиться от меня секса. Ведь так легко через моральное давление заставить сломленную изнасилованием девушку уступить, только бы её больше не трогали. Вот такой у неё был план. Меня должны были изнасиловать, бросить, а потом я сама уже превращусь в первую потаскуху общежития. Упрощённая версия классического метода сутенёров обращения девушки в проститутку. Я же, вопреки её замыслу, не оказалась сломленной. Уступать я никому не собиралась.
— А почему только четверых? — изобразила я насмешливое удивление. — По словам некоторых, их было не меньше шести человек. Что ж ты так преуменьшил число моих предполагаемых любовников? Или в такую цифру с трудом верится?
Нина прыснула смешком на мой ответ ему.
— Да, Витёк, ты сильно загнул с количеством. У Зайченко был просто первый секс в её жизни. Переспала девушка с каким-то мажором, а вы раздули это событие до невообразимых масштабов. Смогла бы она спокойно сидеть на стуле после такого количества разных мужиков? Сам подумай.
Наконец-то у Нины проснулась логика. Даже в моём случае она себе не изменила. Как всегда сперва разнесёт сплетни по всему общежитию, а потом начинает размышлять о правдивости того, что сама наговорила.
Но Витька такой вариант событий почему-то разозлил. Он словно во мне разочаровался и со злым прищуром посмотрел в мою сторону.
— Значит, Зайченко любительница мажоров?! — процедил он сквозь зубы. — С парнями из общаги ей целку терять не комильфо? Только с крутыми перцами на дорогих тачках можно? А я всё думал, почему она нас, простых смертных, в упор не замечает, всё время на Валевского пялится? На свою вишенку думала самого богатенького поймать? — Тут Витёк цинично рассмеялся и уже перешел на личное ко мне обращение. — Но полный облом с этим вышел, да, идиотка тупоголовая? Твоя целочка случайно не тому мажору досталась. О Валевском теперь даже и не мечтай. Опустись на землю, дура, пока тебя кто-то не опустил.
На этом Витёк встал и вышел из кухни.
— Что это было? — громко и удивлённо выдохнула Маша, глядя в сторону двери, за которой скрылся недавний визитёр.
— Похоже, порция ревности от Климова, — сделала вывод Нина и, ухмыляясь, посмотрела на меня. — А у тебя, Катя, оказывается, тайный поклонник был. Пришёл разведать обстановку вокруг тебя. Видела, как его зацепило, что ты другому парню отдалась?
— Скорее то, что ловить ему здесь абсолютно нечего, — отозвалась я.
За первой ласточкой прилетела вторая. Крупная и жирная. Сергей Дубинин, парень из параллельного потока, ожидал меня около моей комнаты.
— Привет, Катюха! — искренне обрадовался он при виде меня. — Погодка классная, пойдём прогуляемся. Если здесь ты стесняешься, то я могу тебя и под кустиком. У меня и резинки есть.
Вскоре я буду точно знать, кто из обитателей верхних этажей общежития является отморозком.
— Не хочу, — ответила я ему, и повторила слова Витька: — Парни из общаги меня не интересуют. Я люблю крутых перцев на дорогих тачках.
Я всегда была тихой и скромной девушкой, создающей у людей обманчивое впечатление беззащитности перед чужой грубостью. Поэтому мой ответ настолько шокировал Дубинина, что он молча проводил меня взглядом, пока я не заперлась в своей комнате изнутри. Теперь он вернётся к своему дружку Климову и поделится своим новым впечатлением обо мне.
Но, конечно же, ничего приятного в том, что ко мне повадился приставать каждый встречный мерзавец, нет. Такая популярность хорошего настроения добавить не может. Для иногородней девушки ситуация даже очень опасная. Эту проблему нужно решить как можно быстрее. Вечерний звонок Валентина пришёлся как раз кстати. Пусть он и думает над тем, как обеспечить безопасность девушки его друга.
Если утром он высадил меня около ближайшей станции метро, и я от неё до университета шла пешком, то сейчас Валентин поставил свою спортивную машину прямо перед входом в общежитие. Не увидеть её и не узнать, было практически невозможно. А кто не заметит, точно услышит от других то, что Лысенко приезжал ко мне на своей дорогой крутой тачке. Курилка слева от входа была забита самыми любопытными. А с правой стороны, где сидел на лавочке, вытянув перед собой длинные ноги и спрятав руки в карманы брюк, один Валентин — практически свободна. Только начинало темнеть, и мне всё ещё прекрасно было видно выражение его лица. Точно описать его можно одним словом — офигевшее. Я подошла к нему и села на соседнюю, рядом стоящую лавку. Валентин перевёл свой отрешённый до этого взгляд на меня.
