– Божественно, – отвечаю честно. – Ты наверняка знаешь какой-то секрет.
– Конечно. Поэтому, если захочешь устраивать шашлыки, обязательно зови и меня. Я сделаю.
– Спасибо, у нас по этой части папа, – смеюсь. – Хотя мы редко выбираемся на дачу, так что я не упускаю случай в гостях.
В подтверждение своих слов тянусь за очередным шампуром. Олег, с которым мы восседаем на пару за столом, делает так же. И обновляет нам в бокалах вино – хорошее, хотя и чуть терпкое.
– Настя предлагает остаться ночевать у нее, – сообщает он другу. – Я уже выпил, так что легко дал согласие. За руль не хочу. А ты как?
Макс медлит с ответом, а я понимаю, в чем Настин промах. Макс спиртное не пил! Вот все она учла, кроме этого! И гуляет с подружками вместо того, чтобы тут же исправить ситуацию.
Высматриваю ее, чтобы подать знак, но она что-то увлеченно обсуждает с девчонками. Вот дуреха, он же уедет, и все.
Разочарованно выдыхаю и замечаю на себе взгляд Олега.
– Даже не думай, – предупреждаю его, – мы с тобой в боулинг уже поиграли, на продолжение я не настроена.
– Мы можем всех обыграть! – возмущается он, но так, не всерьез.
– Я что-то после этой игры больше начинаю ценить ретро – домино и пасьянс, – заметив, как он открывает рот, опережаю его предложение «уложить меня» в этих играх. – Но в современной обработке: в сети!
Олег выглядит при этом таким ранимым, что я не выдерживаю и хохочу. Нет, мужчины все же спокойно могли обойтись без ушей, они все равно не хотят слышать то, что им говоришь.
– Есть соблазн задержаться, – произносит задумчиво Макс.
А вот теперь я уже не уверена, что мои уши в порядке, и оборачиваюсь, чтобы взглянуть на него.
– Правда?
Он кивает и улыбается.
Так тепло, что аж слегка припекает.
А может, это заходящее солнце, поэтому я двигаюсь на скамье чуть дальше.
– О, верная тактика! – нахваливает меня Олег, потому что теперь я получаюсь ближе к нему.
– Чтобы не тянуться за шашлыками, – отмахиваюсь.
По-моему, он не особенно верит. И не особенно грустит, что я не ведусь на его приглашения: как раз возвращаются девчонки, и он вновь в центре внимания.
– Мы решили искупаться. – Настя подходит к Максу, берет его под руку и спрашивает: – Ты с нами? Или только посмотришь?
Хороший ход: в любом случае она в выигрыше. Если он согласится, в воде можно создать не одну ситуацию, чтобы сблизиться. Случайное касание телами, прикосновения рук, практически обнаженных тел. Если откажется – у Насти такая фигура, что в любом, даже старомодном купальнике она будет выглядеть восхитительно.
– Анит, а ты? – пока Макс раздумывает, она переключается на меня. – У меня полно купальников, которых я даже ни разу не надевала.
Смотрю на бассейн, который соблазнительно сверкает синей водой, но отказываюсь. Если я разденусь, все сразу поймут, куда делся шашлык.
К тому же уже вечереет, а к завтрашним занятиям я так и не подготовилась. Под этим предлогом и покидаю компанию. Настя идет в дом, чтобы переодеться и раздать купальники девчонкам, мне говорит занять прежнюю комнату. Спустя пару минут, пока пытаюсь привыкнуть к чужой обстановке, заносит мне полотенца, футболку и все-таки один из купальников.
– Может, надумаешь, – поясняет она и подмигивает. – Не сейчас – так утром. Мы все равно будем спать.
«Мы» – это намек на то, что она планирует провести эту ночь не одна.
Она торопливо уходит, а я достаю конспекты лекций, подключаю к смартфону наушники и под призывные шумы моря штудирую уголовное право. Отрываюсь, когда глаза начинают болеть. Потянувшись, подхожу к окну: солнце красное, уже собирается садиться, но как-то нехотя, неторопливо.
С улицы доносятся девичьи визги, но отдаленно – бассейн мне отсюда не видно. Окна этой комнаты выходят на дорожку и аккуратную лужайку с цветами возле высоких деревьев, которые тихо шелестят листьями, будто прощаясь с солнышком.
Усаживаюсь на широкий подоконник, даю глазам отдых, потому что штудировать учебники предстоит еще как минимум пару часов. Мимо окон проносятся бабочки – красивые, золотистого цвета. Следом за ними появляются голубого оттенка. И плавно уносятся вдаль. А одна бабочка, видимо, любопытная. Покружив рядом со мной, садится на створку напротив. Замирает задумчиво. Взмахивает крыльями, как бы намекая: эй, полюбуйся и мной! А потом для меня, непонятливой, все же взлетает, крутится возле руки, на которую я предлагаю ей приземлиться. Но капризно взмахивает крыльями и выбирает в качестве аэродрома мою макушку.
– Глупая, – смеюсь, качнув головой, – я же могу случайно тебя уничтожить.
Отлетает неспешно, прямо с какой-то обидой. А потом, видимо, прилетает другая и из всех возможных вариантов выбирает мое плечо. Не шевелюсь. По легким покалываниям кожи можно ее отследить – поднимается чуть вверх, замирает, потом скользит по моей шее – волосы собраны в небрежный пучок, поэтому ей ничего не мешает.
– Эй, да ты наглеешь, – ворчу я, когда она и не думает улетать.
Осторожно, чтобы не повредить ей крылья, поворачиваю голову. Пытаюсь хотя бы рассмотреть ту, которая благодаря мне так хорошо отдохнула, и…
Бабочки уже нет, зато…
У меня перехватывает дыхание, обнимаю руками колени, как будто это поможет. Ой, спрятаться бы, да поздно!
В мягких сумерках, у одного из деревьев, я замечаю Тимура. Он не один, рядом с ним стоит подружка его сестры, о чем-то ему говорит-говорит-говорит…
А он смотрит на окна.
Точнее, на одно окно, на подоконнике которого я восседаю так нагло. И когда его взгляд переползает с моего лица на шею, я вдруг понимаю, что прятаться поздно и… что бабочки не было.
Глава 18. Анита, прошлое, 8 лет назад
Я так поспешно спрыгиваю с подоконника, что ударяюсь о батарею и чуть не подворачиваю ногу. Зашипев от боли, ковыляю от окна и сажусь на кровать. А когда боль стихает, укоряю себя: глупо, ну глупо же!
Зачем убежала? Надо было кивнуть хозяину дома и спокойно спуститься вниз. Так по-детски, и он наверняка все увидел. Стыдно так, что щеки горят. Прислоняю к ним ладони, а легче не становится.
Не понимаю, почему это сделала. Ну да, у него был такой взгляд… возможно, ему не понравилось, что я сижу на его подоконнике. Но он же не возмущался, не прогонял меня, просто смотрел… Может, я даже сама себя накрутила. А теперь расплачиваюсь ноющей лодыжкой.
Хорошо, что все еще так обошлось, но синяк, причем приличных размеров, наверняка проявится. Схватив телефон, забиваю в поисковик, что делать при ушибе – там выдают версию, что нужно приложить холодный компресс, лучше лед.
Один вариант есть поблизости – намочить полотенце в холодной воде. Но раз лед лучше…
Мне настолько не хочется летом ходить с синей ногой, что я, с грустью взглянув на конспекты и список ссылок, которые нужно еще изучить, решаю спуститься на кухню. Все равно все на улице, так что никто не увидит, как я ползу по дому и копаюсь в чужом холодильнике.
Выйдя из комнаты, прислушиваюсь: действительно никого нет. С улицы доносятся разговоры, плеск воды. Кухня встречает меня густыми сумерками, но я вполне ориентируюсь. Так, надеюсь, морозилка не подведет.
Склонившись, нахожу в формочках лед. Выбив его на кухонное полотенце, ставлю ногу на стул и прикладываю компресс к ноющей щиколотке. От колкого холода становится так хорошо, что я не сдерживаю облегченного стона.
– Какие звуки… Боже… так бы слушал и слушал… – раздается у меня за спиной мужской голос.
От неожиданности я едва не роняю компресс. А потом присматриваюсь к смутным очертаниям и понимаю, что это Олег.
– Помочь?
Он мгновенно оказывается рядом и подхватывает соскользнувшее с ноги полотенце. Прижимает его ладонью, но вопреки дружескому участию, которое отчетливо слышится в голосе, его рука начинает вести себя несколько своевольно. И куда охотней сжимает мою ногу, чем компресс.
– Слушай, я понимаю, что моя нога куда теплее, чем лед, – стряхиваю его ладонь. – Но ты правда думаешь, я заведусь оттого, что ты давишь пальцами на место ушиба?
