Алим опустился рядом с Улугбеком и рассеянно погладил его.
– Ты прав, достойный кот… Умение воистину более чем чудесное.
– Зови меня Улугбеком, невидимка. Ты ищешь что-то в нашем доме?
Алим взглянул в глаза коту.
– Откуда ты знаешь?
Кот покровительственно улыбнулся. Неспящий Алим подумал, что это умение еще очень нескоро подарит всем котам мира совсем другой волшебник… Почтенный же Улугбек уже сейчас владел им в совершенстве.
– Нет, уважаемый. Сие умение, – кот без труда читал мысли мага, – всегда было присуще нашему роду. Тот волшебник лишь опишет его. Так что же ты ищешь в нашем доме?
Алим понял, что лучшего наперсника ему не найти. А потому рассказал и о давнем своем сражении с полуночным пришельцем, наглым и самоуверенным до глупости. И о своей победе, которая со дня на день грозит обернуться поражением. И о том, что Дева Пророчества, его, уважаемого Улугбека, хозяйка, в беде…
Кот озадаченно молчал. Молчал и Алим, ибо все было сказано.
– Странная история. – Улугбек потянулся. – Моей глупенькой Сафият нужна помощь… Это понятно. Но какая?
Алим пожал плечами – он тоже этого не знал. Говоря по чести, он сейчас думал вовсе не о красавице с седой прядью в волосах, а о ее госте. И о себе самом. Пытался понять, как остановить кельта. Как сделать так, чтобы пятеро заколдованных недомагов не стали одним, древним, умелым и злым колдуном.
– Моей хозяйке нужно помочь, – назидательно проговорил кот. Теперь он сидел и всматривался в глаза Алима. – Если ты сможешь помочь ей, то она поможет тебе куда лучше, чем целая свора волшебников…
– Ты уверен в этом, достойный Улугбек?
– Я вижу, уважаемый, что ты в пылу погони совсем не подумал о том, о чем надо было думать давным-давно: ты не придумал, как лишить Пророчество силы, раз уж ты стал его хозяином.
Неспящий маг поежился: очень уж неприятно, когда какой-то серый кот учит тебя, будто мальчишку.
– Не обижайся. – Улугбек еще раз потянулся. – Вы, люди, еще столь юны. Даже лучшие из магов. Мы же, коты, сопутствуем вам с первых дней жизни… вашей жизни, конечно. И сопутствуем именно для того, чтобы учить… И удерживать от слишком больших глупостей.
– Должно быть, это непросто…
– Более чем непросто. Особенно, если вспомнить, что некоторые обожают собак, таких же глупых, как они сами… И отчего-то не любят котов…
– Неверное, оттого, что не любят, когда им пытаются дать совет…
Невольно Алим всерьез задумался обо всем, сказанном мудрым Улугбеком. Кот же, это было видно, одобрительно закивал, видя, что хотя бы один из «глупых людишек» наконец начал думать о действительно важных вещах.
«Дать совет… Дать совет… – отчего-то эти слова не давали магу покоя. – Аллах великий, как все просто! Я должен остаться здесь и начать давать советы! Я должен подсказывать Деве Пророчества, как поступать дальше, если уж не могу изменить небесную механику и не хочу нанять разбойника, который в темном углу прирежет оставшихся четверых пришельцев с полуночи…»
– Почтеннейший… – Алим со всем возможным уважением обернулся к коту. – Ты прав – твоя хозяйка в опасности и я должен ее спасти. Но для этого мне надо остаться здесь, в ее доме. И попытаться стать ее собеседником… Дабы удерживать ее от неразумных шагов и подсказывать разумные…
Кот согласно кивнул.
– Однако, уважаемый, появиться в своем истинном облике я не могу – твоя госпожа непременно примет меня за разбойника… или вора. А заранее раскрывать ей карты тоже нельзя, ибо она может спугнуть недостойного пришельца.
Кот вновь кивнул.
– Поэтому мне нужно стать чем-то в этом доме, чего уважаемая Сафият не боится.
Кот кивнул в третий раз – он видел, куда клонит гость, и теперь хотел лишь одного: чтобы тот назвал вещи своими именами.
– Вот почему я прошу у тебя разрешения на время вселиться в твое тело, стать другом твоей госпожи и ее советчиком.
Кот величественно пожал плечами.
– Я рад, что ты до этого додумался, маг. Не у многих достанет мужества просить о таком у нас, древних священных животных. Я позволяю тебе это.
Алим благодарно улыбнулся.
– Твое согласие делает мне честь, уважаемый…
– После поговорим о чести, – ворчливо ответил Улугбек и чуть нагнул голову. – Довольно болтать. Входи.
И Алим вошел в разум достойного животного, уместил в его теле свое невидимое тело, пошевелился, будто поправляя непривычное платье.
И широко зевнул, блеснув клыками, – через дворик бежала мышка. Миг – и лишь ее хвостик задергался в когтях.
«Отлично, мой друг, – ощутил Алим одобрение кота. – Ты будешь ловить мышей, а я буду их есть».
– В ужасе, в настоящем непритворном ужасе, умная дева, отпрянул Раймунд от страшной картины. Вокруг светилось ясное утро. Вдруг он увидел, как внизу промчалась на стройном коне смеющаяся прекрасная волшебница. Серебряные паутинки летели за ней вслед, от драгоценной астры на ее лбу падали длинные золотисто-зеленые лучи на луга.
Как безумный бросился Раймунд из сада за милым видением. Странные песни птицы вновь манили за собой. И чем дальше он шел, тем больше звучали в этой песне теплые голоса валторн, которые его когда-то околдовали. Погруженный в свои безумные видения, ушел бедный Раймунд за песней в лес, и больше его никто и никогда не видел…
Недис закончил рассказ. И только сейчас Сафият заметила, что он держит ее руки в своих, что покрывает их нежными поцелуями. Пергамент исписан лишь наполовину…
«Он околдовал меня! – с испугом подумала Сафият. – Я словно своими глазами видела печального рыцаря Убальдо, слышала нечеловечески прекрасное пение, волшебные ветры касались моей щеки…»
Иноземный гость расстегнул еще одну пуговицу на шелковом кафтане девушки.
– Чего ты боишься, красавица? Почему избегаешь моих объятий?
Сафият почувствовала, что не может ответить и слова. Не может потому, что страстно хочет объятий, объятий требовательных и нежных, поцелуев, заставляющих забыть не только о приличиях, но и о себе самой, близости, кружащей голову…
– Прекраснейшая, иди же ко мне…
И Сафият покорно подняла голову, отвечая на опытный поцелуй полуночного гостя. Губы его были холодны и тверды, а прикосновения не столько нежны, сколько властны.
«Да, о да! Мне не нужен другой – мне нужен только такой: мудрый, сильный и решительный… Любовник и наставник…»
О, тут Сафият, даже околдованная, ничуть не ошибалась. Ибо ее гость постиг науку колдовской страсти в совершенстве. Быть может, единственную из наук…
