Lina Mur - Fifty And One Step Bac

ужасно и грязно. Прощай, мама.

Я выхожу из палаты, слыша только громко бьющее

сердце внутри, голова пульсирует так сильно от потока

информации, что я сжимаю её, выбегая на лестничный

проём. Суть слов и речи матери, наконец-то, укладывается в сознании. Громкие рыдания

вырываются из груди, и я падаю на пол, позволяя себе

утонуть в этой боли, которая сейчас разрывает все

мои тонкие нити, связывающие меня с этими людьми.

Горько. Господи, как же горько понимать, что ты была

необходимостью для отца. Была всего лишь

средством, ты с рождения была средством и никем

больше, и тебе предлагают сделать то же самое.

Понимать, что до этого все, что тебе рассказывали, было иллюзией, выдуманной параллельной

реальностью для окружающих — скользко и мерзко. А

на самом деле это обнажённая сладкая ложь может

быть опаснее всего, что я знала.

Я теряю счёт времени, медленно успокаиваясь и видя

все через мутную призму своего восприятия.

Отпустило. Опустошила меня сейчас эта истерика, которая назревала давно. Я чувствую сильнейшую

усталость тела и души. Я больше не могу быть тут, не

могу противостоять никому и ничему в этой жизни.

Невероятными усилиями я заставляю себя подняться

с пола и, шатаясь, словно я оставила позади часть

себя, хотя это так и есть, бреду к выходу.

Прохладный ветер бьёт по лицу, как и капли дождя. Я

поднимаю к небу голову, только бы узнать, почему с

каждым днём моя жизнь рушится, и я не знаю, к чему

мне готовиться завтра.

Неожиданно обзор закрывает что-то чёрное, и я

моргаю, уже полностью готовая признать себя

сумасшедшей. Моя голова опускает, и я понимаю, что

это всего лишь зонт. А рядом стоит человек, аромат

которого даёт мне новый толчок, чтобы дышать.

- Ник? — сипло произношу я, смотря в спокойные

карие глаза. Неужели, брежу? Неужели, он тут?

Он только укоризненно качает головой на мой вид.

- Ты приехал...зачем? — я придвигаюсь ближе к нему, дотрагиваясь холодными пальцами до его руки, держащей зонт.

- Напомнить, что тебе надо снять швы, — отвечает он.

- Только поэтому? — шепчу я, сжимая его руку, и он

отрицательно качает головой.

- Нет, — его ладонь проходит по моей щеке, стирая

влагу, и я прижимаюсь к ней, закрывая глаза и

чувствуя, как грудь наполняется лёгкостью и

безграничным счастьем.

- Зачем же ты делаешь сама себе больно, крошка?

Зачем так мучаешь себя? — тихо спрашивает он, и я

распахиваю глаза, из которых выкатываются слезы

облегчения. Я не одна.

- Я должна была, но теперь я все поняла, Ник. Не

все...многое из того, что ты говорил. И я в тебе так

нуждаюсь, ты и представить себе не можешь. Я тебя

так ценю, не имея возможности назвать даже

примерный размер этих чувств. Я хочу домой. С тобой.

Мне тут больше нечего делать, — шепчу я, постоянно

всхлипывая, и готовая снова разрыдаться от честного

ответа. От всего, что сегодня я узнала о себе и о своей

семье. И оттого, что решение, которое я приняла

вчера, было самым правильным в моей жизни.

- Крошка, ты самая непонятная женщина в моей жизни.

И я... — он глубоко вздыхает, отнимая ладонь от моей

щеки. — Я такой же, даже для самого себя. Потому что

сначала мне хотелось наорать на тебя, за волосы

притащить к себе. Но я понял, что пока ты сама не

обожжёшься, ты не поверишь мне. Только вот твои

ожоги...они останутся внутри тебя. А я не хочу этого, и

если у меня есть хоть немного силы, чтобы помочь

тебе в этом, то я всегда готов. И я приехал, потому что

знал — тебе потребуется моё присутствие, как мне

твоё. Потому что я больше не одинок, и моя задача

забрать свою глупую и маленькую крошку с собой.

Ведь она только и успевает, что попадать в

неприятности и эмоциональные ямы.

- Она до жути глупая, Ник, потому что не слушает тебя.

Ты был прав, всегда во всём прав. Но она считает, что

может как-то поправить положение, как-то улучшить

его и найти в этой темноте, которая окружает её, немного света, чтобы вернуться к тебе. Ей так тебя не

хватало за эти несколько часов. Она очень глупая, потому что будет всегда верить в хорошее, как бы её

ни ранили внутри. И она так рада, что сейчас ты тут, не бросил её, ведь она решила иначе. Она

боялась...всегда боится, что завтра не увидит тебя, не

дотронется до тебя. Сегодняшний день её многому

научил, и она так хочет вернуться домой к тебе, — сквозь слезы я улыбаюсь, смотря на мужчину, вселившего в меня уверенность, что любовь

существует.

Ник обнимает меня одной рукой, продолжая держать

над нами зонт. И я прижимаюсь к нему, согреваясь его

теплом и этой невероятной мужской аурой, проникающей в моё горюющее сердце от потери

семьи.

Когда есть человек, с которым можно разделить не

только солнечное небо, но и вот такое пасмурное, хмурое и дождливое. Это и означает правильность

всего происходящего. Счастье, которого можно

достичь лишь потеряв то, что когда-то считалось

необходимым.

- Я восхищен тобой, Мишель, — шепчет Ник, целуя

меня в волосы. И моя улыбка на лице становится

умиротворённой и живой.

- Пойдём. Майкл уже отогнал твою машину на парковку

в комплекс, — Ник отстраняется, обнимая меня за

талию и ведя к белому Рендж Роверу.

- Как долго вы тут? — спрашиваю я.

- Примерно часа три. Твоя мать и сестра вышли из

здания больницы около сорока минут назад, и я уже

собрался идти за тобой, пока ты сама не появилась.

Расскажешь, что там произошло? — Ник подводит

меня к машине, где Майкл перехватывает у него зонт, и я поворачиваюсь к нему.

Вспышка молнии озарят его лицо, и это явление

природы словно даёт мне знак, которого я даже не

ждала. Я качаю головой, мягко улыбаясь Нику.

- Я узнала, что вся моя жизнь была не той, которую

себе я придумала. И я хочу эту фантазию оставить

там, а с тобой очнуться в реальности. Она стала для

меня смыслом.

- Хорошо, крошка, — кивает Ник, подавая мне руку и

помогая мне забраться в салон.

Следом садится он, притягивая меня к себе. Майкл

заводит мотор, и поворачивается к нам, уже не

скрывая своего хорошего настроения.

- Куда едем, мистер Холд? — спрашивает он.

- Куда едем, мисс Пейн? — обращается ко мне ник, и я