— Заткнись.
Ян повернулся спиной к дивану, подложив под голову кулак. С этой стороны он ещё не смотрел на ситуацию. Что, если она уже выбрала другую сторону?
Лежать на полу было невыносимо больно и неприятно.
Но лучше уж терпеть боль. Ян никогда не испытывал животной похоти, и сейчас тоже.
Только рядом с Мирой, зверь выходил наружу и диктовал свои правила.
Ми-ра. Цокал будильник.
Ми-ра. Капал кран в кухне.
Ми-ра. Билось его сердце.
Под этот хор, Ян и не заметил, как снова провалился в сон.
***
— Проснись, эй.
— Позвонила? — Ян поднялся слишком резко, так, что ребра снова дали о себе знать.
Алина выглядела уже более растерянно, чем утром.
— Не берет, а последний час абонент
не абонент. И ходила стучала к ней, я не могу ждать уже. Мама два раза звонила, придётся идти так, скажу что пролила кетчуп. И на куртку, и на штаны, и на шапку.
За окном уже смеркалось, и тревога внутри усилилась. Придётся, наверное, звонить Стасу…
— Закроешь? — Алина взглянула из коридора.
Ян молча прошел в коридор, и закрыл дверь. После вернулся в комнату, и натянул свитер. Влез в штаны, переживания не давали усидеть на месте, а ещё и этот телефон, который сел.
Он вышел на улицу, выдыхая паром морозный воздух. Купил в ларьке пачку сигарет, не успел сорвать полиэтилен, как лишился сразу трех, после проходящей мимо компании.
Залез с ногами на лавку, закуривая, и глядя на подъезд, над которым светил жёлтый фонарь.
Этот дом ему в гробу будет сниться.
Пальцы озябли, ноги неосознанно выстукивали какую-то прицепившуюся песню, когда в его поле зрения попала машина такси, с единственным пассажиром.
Ян поднялся, выбросил почти целую сигарету и направился к машине. Почему-то он был уверен, что там была она. Ну кто еще в этом доме, мог себе позволить такси бизнес- класса?
Она выглядела хорошо. Нежная, и без капли макияжа. Может даже счастливая.
Ян всматривался в ее лицо, пока она расплачивалась с водителем, пока выходила из машины, пока коротко, устало улыбнулась ему.
— Я звонил тебе, — без всяких приветов и ответных улыбок.
— У меня сел телефон.
Мира развернулась в сторону подъезда, перекидывая через плечо сумочку.
И Яну показалось, что в ней изменилось все.
До неузнаваемости.
Словно он сел за свой старый компьютер, в котором были аккуратно расставлены все папочки в алфавитном порядке, но кто-то перемешал их между собой, и установил операционку на китайском.
Походка, мимика, жесты.
— Я тебе, б*ядь, звонил! — Ян с силой вжал ее в стену, так, что она от неожиданности стукнулась затылком.
Хотелось стереть это новое лицо, которое она удачно натянула.
— Я не могла взять трубку, т*ахалась по твоему заказу, ещё какие-то претензии?!
Мира попыталась оттолкнуть его в грудь, но он только сильнее сжал в руках ее волосы, заставляя прогнуться, чтобы не было так больно.
— Тон смени, девочка, — процедил он, толкая Миру к лестнице.
Т*ахалась. Ну и замечательно. Почему же тогда все это так его бесило?
— С ним? — все же решил спросить, чтобы убедиться наверняка.
— Конечно. Ты же для этого меня туда отправил отдохнуть. Добрый, такой заботливый, — фыркнула Мира, доставая из сумки ключи, но Ян перекрыл ей путь к квартире.
И перекрыл доступ к кислороду, потому что рядом, она просто забывала, зачем ей легкие.
От него пахло, приятно, безумно пьянило, не нужно бухать и курить дурь, чтобы словить приход. Один запах его сигарет, терпкой вишни и ментола, и ноги подкашивались, хоть скорую вызывай.
— Все, что я делаю, все во благо, — пробормотал он, все же не удержавшись и снова сжимая ее шелковые волосы в кулак.
Это не его платье было сейчас на ней.
Не его отпечатки.
Не его запах.
— Во благо кому, Ян? — Мира чувствовала как в её глазах дрожат слезы. Все то невыплаканное, настоящее, которое она умело заперла внутри себя этой ночью. — Тебе просто повезло, что я глупая малолетка, которая сама не понимает, для чего все это делает. Я вчера скатилась ниже всяких допустимых пределов, и это конечно же было во благо…
Мира посмотрела вверх, проглатывая подступивший ком, и отчаянно желая, чтобы ни одна слезинка не упала. — И да, я не брала трубку, знаешь почему? Да потому что толком до сих пор не знаю, зачем она мне нужна. Телефон валялся где-то на дне сумки, он всегда там валяется, потому что я не жду, что кто-то позвонит мне, справиться о моем здоровье, узнать, как у меня, б*ядь, дела, все ли, с*ка, у меня в порядке?! На этой планете нет людей, которым есть до меня дело, так уж вышло. Единственной причиной переживаний, от того что я не взяла трубку, может стать только отсутствие места для вписки моих друзей. И все. Больше никаких катастроф. Представляешь?!
Мира впилась ногтями в его руку, заставляя разжать пальцы. Отпустить.
— Жаль, что пока я сюда ехала, позволила себе понадеяться, что что-то изменилось. Все идёт по-плану, Ян, не парься. Дмитрий Николаевич остался доволен.
Мира постучала его по плечу, с ненавистью всаживая ключ в замочную скважину. Ей было плохо. Так невыносимо плохо, что даже дышать было больно.
— Мира.
— Я помогу тебе, доведу дело до конца, не нужно только лишних вопросов, мне и так мерзко.
Все шло не так. Не так как нужно было.
Мало того, что его чувства совсем сюда не вписывались, еще и девчонка вела себя не по плану. С таким отношением, в любой момент, она может соскочить, оставить его. И тогда все силы, все деньги, старания— все зря.
Ян всадил кулак в дерево, за которым скрылась Мира.
Он думал, что будет рад, когда этот день придет. День возмездия, судный день.
Но радость не наступала…
Свой новый дом, опостылел ему уже до чертиков. Знала бы она, сколько на карту поставлено. Справедливость должна была восторжествовать, или он просто сдохнет. Костьми ляжет, зубами выгрызет лазейку, плюнет в лицо, заденет за живое.
Нет. Пути назад уже не было, и плевать каким образом придётся изощряться. Потом об этом и не вспомнит никто. Как унижался, как на карачках ползал. Останется только послевкусие, мятное, тягучее, и такое же мутное, как и он сам.
Ян спустился вниз, все тот же фонарь, те же зелёные лавки. Те же натянутые веревки, кажется это белье висело здесь и неделю назад.
Он ответит за все.
За каждую минуту, проведенную в аду, за каждую копейку, на блокированных счетах. Кровью, слюнями, соплями, достоинством.
— Десять, пожалуйста, — Ян протянул тысячу, указывая пальцем на рубиновые бутоны, — нет, тридцать давайте.
Еще две зелёные бумажки сверху.
— Тут двадцать семь, — растерянно проговорила женщина.
— Не важно.
Ян оперся спиной, о прохладную стену металлического магазина — вагончика. Все внутри плавилось, словно в его вены вливали чистейшую ненависть.
Он взял букет, совершенно не чувствуя шипов. Длинные ножки, крупные вытянутые бутоны, наверное, аромат… И за это ответит. За каждый бутон, двадцать семь раз.
— Мира, — Ян постучал, игнорируя звонок.
Интересно, откроет или нет? Если нет, то он выбьет нахрен эти ветхие доски.
За дверью послышались шаги, нет, он точно их слышал. Тихие, практически невесомые.
Но у него на них была особая чуйка.
Сколько раз, в соседней квартире, он прислушивался, напрягал свой слух до совершенного Абсолюта? Сейчас так же.
— Открой, или я снесу ее к х*ям собачьим, — прямо в щелку проговорил он, стараясь, чтобы голос звучал как можно грозно.
Чтобы она поняла, что он ни хрена не шутит.
Когда он еще вот так вот отчаянно добивался разговора с девчонками? Да даже в школе не было.
Это все было похоже на какой-то гребанный бред.
Мантра о том, что ему глубоко на нее плевать, что пофиг на факт ее перепихона с другим, не работала. Хоть Ян и сам просил об этом. Хотел этого.
