— Развра-а-атник! — удивлённо протянула я, натягивая юбку на бёдра. Кузя вытянул руку с телефоном за портьеру, показывая рефери, где мы находимся, а потом снова втянул её и сказал экрану:
— Короче, чтобы не быть застуканными, я отрубаюсь, спасибо за внимание, до следующих встреч.
И потянул меня наружу:
— Пошли, блудница, я голодный. У тебя дома есть что поесть?
— Найдётся уж как-нибудь, — с замирающим от предвкушения сердцем проворчала я. — Правда, теперь опять бежать до парковки…
— Впервые, что ли? Не сахарные, не растаем!
Мы не растаяли. Более того — мы благополучно выбрались из киношки, добежали до моей машины, доехали до дома и, держась за руки, вошли в мою пустую квартиру. Муха удивлённо мяукнула, когда, заперев дверь, я начала раздеваться прямо в коридоре. Кузе пришлось пережить процедуру вынужденного стриптиза, когда я тянула его в комнату, одновременно стаскивая с его плеч свитер. Но всё неприятное всегда заканчивается, а после него начинается только хорошее, весёлое и приятное.
Как поцелуи.
Как минет.
Как долгие прелюдии.
Как обжигающий оргазм.
Как вкусный ужин.
Как сон обнявшись…
Глава 21. День варенья
21 августа, среда
Когда я проснулась утром, мне показалось, что я снова в детстве. Просто на момент ощутила такое воодушевление и умиление! Мне пять, мама готовит завтрак на кухне, и я чувствую запах яичницы-глазуньи с зелёным луком и помидорками… Сама она пьёт кофе, горький и невкусный. Кофе тоже пахнет… Это жаркий, солнечный, летний запах…
Рядом никого не было. Нет, вру. Рядом, на подушке, где спал Кузя, теперь развалилась Муха. Небось, она его и выжила, разбудив, трогая лапкой, мяукая… Коза, а не кошка.
Я встала, накинула на плечи халатик и пошла на запах.
Кузя готовил.
Боже, как это сексуально — мужчина в женском переднике с лопаточкой в руке перед плитой! Даже если яичница сейчас сгорит, пофиг! Я изнасилую его прямо на кухонном столе! Или на подоконнике — да-да, и окно открою, чтобы все соседи нас видели и слышали!
И аж покраснела, как красна девица, при такой крамольной мысли. Чему этот Кузя меня учит только, скажите пожалуйста? Разврату, содому и гоморре!
Главный развратитель моих вечеров обернулся от плиты и улыбнулся:
— Руки мыла?
— Зачем?
— Затем! Берешь в руки всякое по ночам, а потом не моешь…
Его глаза смеялись, и я фыркнула, демонстративно пошла к раковине:
— Вот, пожалуйста, я мою, мою!
— Умница дочка, — сказал он голосом Наташиной мамы и поставил на стол тарелку с глазуньей, присыпанной зелёным луком. — А если сахар найдёшь — вообще золотцем будешь!
— Чего его искать, вот он, — мокрыми руками я взяла банку с сахаром, и она выскользнула, с грохотом поскакала по полу, оставляя за собой сахарные дюны.
— Был, — прокомментировал Кузя. — Ладно, сегодня худеешь.
— А как же ты?
— А я, солнце, пью несладкий кофе, — он показал мне язык и снял турку с огня.
Точно. Ведь я вчера читала записки Ниночки… И ещё не запомнила. Ладно, надо заучить наизусть! Вот закончится марафон, будет время, заучу.
Завтрак был превосходным.
То, что случилось после завтрака — тоже. И нет, не мытьё посуды, ага.
А потом нам пришлось собираться в дикой спешке, потому что ещё же душ принять надо было, а в душе… Ну, сами понимаете…
Поэтому на работу мы приехали с опозданием в десяток минут, и весь офис встретил нас овациями. Аплодировали даже клиенты, которые сидели на клиентских стульчиках. Наверное, заразились общим весельем. Кузя поднял руки и поприветствовал коллег:
— Спокойно, спокойно, всё прошло отлично, мы работоспособны и в отличном настроении!
А я не знала, куда деваться от стыда. Ну что за балбес, честное слово! Разве можно так делать? Что он им рассказал? Может, поделился секретом секс-марафона? Нет, не верю, Кузя не мог!
— Блин, Кузьмин, мне же ещё тут работать! — я пихнула его локтем под рёбра, и Кузя охнул:
— Эй, не дерись! У нас тут отличный коллектив, не ссы!
Он отослал меня к моему рабочему месту шлепком пониже спины, и я мысленно поклялась расчленить его и утопить кусочки в Финском заливе. Но после работы, ибо телефон уже трезвонил, на столе лежали письма для сортировки, а, когда я включила компьютер, увидела несколько сообщений на почте.
И закопалась в работе.
После пятнадцатого кофе, сваренного в аппарате с песком, я вернулась на своё место и наткнулась на захлопотанную Петровну, которую звали Ася и которая работала здесь главным менеджером по продажам. Она сгрузила на мой стол несколько папок, чуть не уронив фиалку, посадила мне на колени Ритку и нервно спросила:
— Ты деньги сдавала?
— Какие деньги? На что? — не поняла я.
— А, точно, ты же только вчера пришла… Ну ничего, я тебя быстренько проинформирую, а ты сдашь.
Я только брови подняла. Петровна скороговоркой протараторила:
— Короче, у Первого сегодня день варенья, мы скидывались на бухалово и кафешку! С тебя тыща рублей, распишись в ведомости, пожалуйста!
Первый — это Кузя? Вот засранец, и не сказал же! А я и забыла совсем, когда у него днюха… Со всеми переживаниями, с марафоном, с Женькой… Ну блинский блин же! Нет, он точно получит сегодня. В честь дня варенья, само собой.
Я молча вытащила из кошелька тысячу, отдала Петровне и расписалась напротив своей фамилии, написанной ручкой в самом конце списка. Уточнила:
— А дарить что-то будем?
— Шеф приготовил сюрприз от всего коллектива, а так просто посидим, в караоке поорём, в настолки поиграем.
— Отлично, я с вами.
— О, ты ж на машине, да? Возьмёшь к себе пару человек?
— Возьму.
— Тогда я побежала дальше всё организовывать! — жизнерадостно объявила Петровна. — А ещё ж работать надо… Боже, где взять время жить?
После этого риторического вопроса она действительно убежала, чуть не забыв папки. А я тихонько сказала Ритке, которая свернулась калачиком и уснула у меня на коленях:
— Тебе не кажется, моя дорогая, что тут попахивает сумасшедшим домом?
Ей не казалось. Кому и было хорошо в этой «психушке» — это Ритке. Сыта, выведена, довольна. А мне телефон звонит опять.
— Фирма «Нью-Лайн», Юлия, чем могу вам помочь?
Поработав, пообедав и снова поработав, я совсем забыла про корпоративчик местного масштаба. Мне тактично напомнили голосом Второго:
— Юля, полагаю это вы повезёте именинника на место вечернего сабантуя?
— Ох, я и забыла! — спохватилась. — Да, собственно, кого скажете, того и повезу.
— Какая вы безотказная! — восхитился он и спохватился: — Как-то двусмысленно прозвучало, вы не находите?
— Я ничего не сказала, это вы, — рассмеялась. — А куда едем?
— Петровна! Куда едем, мать? — зычно гаркнул Второй, и Ритка взволнованно затявкала. Андрей подхватил её на руки: — Да, мадемуазель, ты тоже с нами! Петровна, блин!
— Я не блин, я оладушка, — с достоинством отозвалась Ася Петровна, уже с сумкой и в шикарной шляпке. — Юль, ты где припарковалась? На площади? Ну, поедешь за мной, договорились?
— Петровна, а ты нас с Ритуськой возьмёшь, а? — словно подлизываясь, спросил Второй. Девушка прищурилась, поколупала ногтем подбородок, раздумывая, и кивнула:
— Пошли уж, возьму.
Шумной компанией мы вышли на площадь, и коллеги принялись рассаживаться по машинам. На меня налетел Кузя сзади, обнял, чмокнул в шею и пробормотал:
— Я знаю всё, что ты мне скажешь! Но у меня алиби, и вообще, беру джокер!
— Джокер ты получишь по лбу, — фыркнула я. — Но, так и быть, завтра.
— Ура! Значит, сегодня я гуляю! — возопил Кузя и плюхнулся на переднее сиденье моего Матиза. На заднее подсела девочка из бухгалтерии, Наташа, и пристегнулась, заметив:
— А ничего такая машинка. Сколько ест?
— По городу бака хватает на неделю, — ответила я, заведя мотор. — Ну, и зависит от стиля вождения.
— Надо брать, — решила она. А Кузя толкнул меня:
