Колени начинают трястись. Никогда такого не испытывала.
- Максим… - дрожит мой голос, когда смотрю в его глаза.
- Иди к Славику… - хрипло велит он сквозь сжатые зубы, кивает в сторону припаркованной через три ряда бмв. - Быстро пошла отсюда.
Отрицательно мотаю головой, стискивая в ладони телефон.
Хрен я уйду, когда тут такое!
- Съебись отсюда! - орёт мне мужик.
- Отпустите! - ору я срывающимся голосом. - Сейчас полицию вызову!
- Женя! Пошла отсюда! - рычит Макс.
Мужик даёт ему затрещину, забив на меня, и снова пихает в машину.
Всё, что есть у меня внутри, переворачивается. С рычанием бросаюсь вперед и цепляюсь за здоровенную ручищу, повисая на локте. Мужик с силой меня отталкивает. С визгом падают на задницу прямо на грязный асфальт.
Шиплю, содрав ладони, отбив копчик и выронив телефон.
- Ты охуел! - орёт Макс, цепляясь в лацканы пальто своего отца.
Отводит назад голову и бьёт его лбом по носу.
Мужик заводит кулак и впечатывает его в нос Макса. Его голова ударяется о машину.
Кричу.
Из глаз бешеным фонтаном брызжут слёзы.
Макс начинает лупить его в ответ как ненормальный.
Схватив за пальто, бьёт его по лицу так, что мужик, шатаясь, делает полшага назад. Не тормозя, Макс пихает его в грудь со всей силы. Тот падает на машину, а потом, оступившись, на асфальт.
У меня трясутся руки. Макс подлетает ко мне и ставит на ноги, дёрнув за куртку.
- Давай уйдём… - рыдаю я, схватившись за него и задрав голову. - Давай уйдём…
Он бешеный.
Его трясёт.
Зрачки расширены, взгляд мечется по моему лицу.
- Уйди отсюда! - Трясёт он меня.
Разворачивает за плечи и толкает вперёд. А сам оборачивается и смотрит на отца, который уже несется на него как бульдозер!
Макс стоит один в этом долбаном тумане. Повернув голову и просто ожидая этого приближения.
- Ты у меня сядешь, сученыш! - плюётся хрипом его отец.
Закрываю рот руками, исторгая какие-то бульки.
Он сбивает Макса с ног и лупит его под рёбра.
- Максим… - скулю я, потому что он снова не сопротивляется.
Меня трясёт с головы до ног. Макс стонет. Осматриваюсь и нахожу на земле свой телефон. С остервенением замахиваюсь и запускаю в его отца айфоном. Попадаю прямо в висок, а потом разворачиваюсь и со всех ног бегу к парковочному месту для инвалидов.
Распахиваю дверь славиковой бэхи, из которой долбит музон.
Захлёбываясь слезами, тараторю:
- Там… там…
- Ни хуя себе… - шокировано тянет он, отлипнув, наконец, от инстаграма какой-то девицы.
Его изумлённые глаза осматривают меня, телефон падает на консоль.
Выскакивает из машины раньше, чем я успеваю хоть что-то объяснить.
Тяну его за собой, крича:
- Быстрее!
Макс лежит спиной на мокром асфальте, а его отец лает в трубку:
- Наряд пришли мне! На Горького!
Славик мгновенно оценивает обстановку, бросая мне:
- Здесь стой.
Торможу, но мне так хочется кинуться вперёд.
Сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладонь.
Заметив нас, мужик никак не реагирует, продолжая расхаживать туда сюда. Из его носа течёт кровь. У Макса тоже кровь, он прикладывает ладонь к носу, глядя в небо.
Встав между ним и мужиком, Славик протягивает Максу руку и помогает подняться на ноги.
Его шатает.
Я скулю.
- Исчезни, ушлёпок! - Хватает Славика за локоть Владислав Немцев.
На фоне моего любимого друга этот ублюдок уже не выглядит таким впечатляющим. И это уже не говоря о том, что у Славика КМС по Греко-римской борьбе!
Выкуси, урод!
Мой прекрасный друг плавно разворачивается и заламывает гнилую руку отца Макса за его спину. А потом также плавно разворачивается, и, сделав движение ногой, роняет мужика на асфальт, без ущерба укладывает его мордой в вниз!
Макс наблюдает за всем этим так отрешенно, что у меня ёкает сердце.
Его волосы всклокочены, по подбородку стекает кровь, которую он снова утирает рукой, сплёвывая на землю.
Подняв с земли мой телефон, Славик увлекает моего Немцева за собой, подхватив за локоть. Вручает его мне, чеканя:
- Поехали отсюда.
В машине я дрожащими руками потрошу пакет с влажными салфетками. Неконтролируемо всхлипываю.
Макс сидит, откинув голову на сидение, прикрыв глаза и уронив ладони между разведённых колен, часто дыша.
Славик бросает на нас тяжёлые взгляды через зеркало заднего вида.
В машине слышны только мой тихий плачь и моя возня.
Подув на ледяную руку, начинаю осторожно протирать опухающее лицо своего любимого Немцева.
У него разбиты губы. Рассечена бровь. Кровь в волосах и над ухом. Начинаю оттуда.
Он молчит и никак не реагирует.
Костяшки его пальцев сбиты, пуховик в грязи. Закончив с лицом, берусь обрабатывать его руки, точно зная, что больше никогда не вернусь в эту контору. Завтра скину заявление на увольнение тетке по почте. Пусть уволят задним числом, отрабатывать я не буду.
Всхлипываю.
- Ты как? - хрипло спрашивает Макс, не глядя на меня.
- Ннноррмммалльно… - зубы стучат и язык заплетается.
Мне кажется, там на парковке я пережила один из самых страшных эпизодов в своей жизни.
Никогда ни за кого так не боялась, как за Макса.
Нежно стирать кровь с чёрного черепа на тыльной стороне его ладони, переворачиваю и протираю саму ладонь.
- Давай, кольца снимем? - хрипло предлагаю я.
Его пальцы складываются в кулак.
- В травмпункт щас заедем. У меня там знакомый врач работает. Подлатает тебя, - отрывисто говорит Славик с переднего сидения.
- Нет, останови мне здесь, - тихо, но твёрдо говорит Макс, не открывая глаз.
- Где? - сдержанно уточняет Славик.
- Здесь.
- Не останавливай! - в панике встреваю я.
- Слав, останови, - всё так же твёрдо повторяет Макс.
- Максим!
Хмурясь, предатель останавливает за остановкой!
- Куда ты? - Истерично хватаюсь за руку Макса.
Он выпрямляется и смотрит на меня. На мой нос, мои губы. Смотрит в мои глаза. Его зелёные глаза кажутся такими яркими в этой повсеместной серости.
Я тащусь от его глаз.
Подняв руку, он проводит ладонью по моим волосам, а потом склоняется и нежно целует кончик моего носа, шепча:
- Пока, Кудряш…
Моё горло сдавливает ком. Его парализует, и я просто не в состоянии ничего сказать.
Он что… прощается? Со мной?!
- Максим… - шепчу, чувствуя, как по щеке стекает огромная слеза.
Кивнув Славику, он выходит из машины и захлопывает за собой дверь.
Как ватная, тянусь к ручке, но на дверях срабатывает блокировка.
- Какого фига ты делаешь?! - возмущаюсь и бью ладонью по стеклу.
Машина тут же трогается, а я реву, глядя на удаляющуюся в туман фигуру.
Глава 31
- Ты что, заболела? - озабоченно спрашивает мама, заглядывая в моё лицо. - Может, приляжешь?
- Да… - вяло говорю я, ковыряя вилкой салат.
Вычленяю из «Оливье» горох.
Горох отправляю направо, а все остальное - налево.
ОН делал так, когда я изобразила для него «Оливье» в первый и последний раз.
Сидел и молча доставал горох из «Оливье», намекая на то, чтобы больше я его никогда не готовила.
Гурман чертов.
К глазам внезапно подкатывают слёзы.
Горох расплывается.
Опускаю подбородок и утираю нос, пока мама взбивает «приляг-среди-бела-дня» подушку.
Теперь сама ненавижу этот горох. Зелёный, как его глаза.
Я уже три дня не работаю. Могу и поспать, как трутень.
Прямо в четыре дня.
- Папа что, во Владик за хлебом пошёл? - спрашиваю с претензией, поджав губу.
- На Аляску, - хмыкает мама. - А что, тебе хлеба не хватает? Хочешь хлебушка?
Я хочу… своего Немцева!
- Хочу «Медовик»...
- Ну, вот. Сказала бы. Я бы сделала…
- Ладно, не надо, - неблагодарно капризничаю я.
