Сигюн настроена весьма скептически. Сейчас он хочет дружбу, что будет через неделю? Где гарантии? Локи обещал ей уже так много, и каков результат?.. Сигюн сказала бы ему простое и четкое «нет», будь она не такой мягкотелой. Сигюн бы точно сказала ему «нет», не читаясь в каждом его жесте отчаяние. Наигранное с расчетом или искреннее — другой вопрос.
— Хорошо… — она выдыхает.
— Хорошо… — он повторяет за ней с облегчением. Как будто падает тяжелый камень с души.
На губах Локи появляется улыбка. Без привычного торжества: это не его победа, это Сигюн делает ему одолжение. В любом случае он решительно делает шаг вперед, галантно предлагая локоть.
— Как насчет небольшой прогулки-воспоминания по кампусу? Покажешь мне, что за три года моего отсутствия изменилось. Что-то подсказывает мне: мистер Гаст оставил нас надолго. Будет справедливо заставить его гоняться за нами, как думаешь? — озорно предлагает он.
Кажется, вновь получив зеленый свет, Локи теряет все признаки бывшей неловкости. Хотела бы Сигюн научиться так же быстро переключаться.
— Почему нет, — она невольно улыбается в ответ, невесомо касаясь его предплечья. Как будто то может укусить. Старается не замечать, как тело по-прежнему со всей охотой реагирует на близость (пусть и такую малую).
Они проходят под аркадой, соединяющий два корпуса, когда Сигюн внезапно осознает, что вокруг ни души. Еще пару секунд назад стоял шум из голосов, а сейчас полная тишина. Мертвая. С обеих сторон — разбитый университетский сад с фигурными кустами. И абсолютно все тропинки пустые. Как будто людей стерли по щелчку.
Сигюн пробирает озноб.
Что-то не так.
Она взволнованно оборачивается к Локи с вопросом, но неожиданно натыкается на острую глумливую усмешку.
Сигюн встряхивает.
В зеленых глазах вспыхивает триумф.
Она резко одергивает руку и отступает на шаг.
— Что все это значит?.. — Брови нахмурены, руки сжаты в кулаки. Она выглядит воинственно, но во взгляде застывает испуг, а голос дрожит.
Локи смеется. Низко. Бархатисто. Протяжно. Улыбка — змеиный оскал.
Сигюн резко вскрикивает: ее грубо толкают к колонне. Лопатки и плечи больно врезаются в камень. Она в ужасе распахивает глаза, которые инстинктивно закрыла.
— Ну ты же умная девочка… — шепчет Локи ей на ухо, наваливаясь всем телом.
Горячее дыхание жжет кожу, а пальцы впиваются в бедра и талию, не давая двинуться с места. Сигюн упирается ладонями ему в грудь, сжимаясь в один дрожащий комок. Знакомый приторный запах врывается в легкие, и ужас тут же проводит когтистой лапой по позвоночнику до самой шеи. Остается там, назревая болезненной язвой, мешая ровно дышать.
Сигюн охватывает паника. Ее трясет.
— Пусти меня!
— Никогда, — в голосе сквозит заботливое безумие. Одержимость.
Его губы трепетно ложатся под ее челюсть в собственническом поцелуе. Ее собственные — дрожат от накатывающей истерики и слез. Сердце грозит пробить ребра.
Бежать. Бежать. Бежать!
Это все, вероятно, адреналин, потому что Сигюн со всей силы отталкивает Локи. Но вместо того, чтобы получить свободу, она падает.
Спина жестко врезается в выпуклые гладкие неровности, руки, ноги увязают в чем-то холодном и скользком. Живом. Оно двигается. И, о! эти звуки Сигюн узнает из тысячи.
Змеи.
Она впадает в животный страх.
Она пытается выкарабкаться, пытается зацепиться руками хоть за что-то, но лишь стачивает ногти в кровь о каменные плиты, зажимающие с двух сторон. Невысокие, но сколько Сигюн ни старается, не может выбраться. Только проваливается под ползающие тела, вниз.
Она слышит шуршащий смех, сливающийся со змеиным шипением, а затем видит его. Прямо над гробом, на фоне потолка темного склепа. В ее распахнутых губах и глазах — шок. Загоняет сердце в горло и почти заставляет закричать.
В тонких изогнувшихся губах и суженной хищной зелени — восторг.
— Тебе нравится, любовь моя? — спрашивает Локи. Больная, больная нежность. И восхищение: — Ты так прекрасна!..
Сигюн хнычет. Она уже не может двигаться под весом давящих шипящих тел. Она порывается ответить, но ее рот затыкает чешуйчатая тошнотворно-холодная кожа.
Локи — последнее, что видит Сигюн, когда ее поглощают змеи.
И каждая из них шепчет его безумие:
— Ты моя. Ты моя. ТЫ МОЯ!
Сигюн резко распахивает глаза. Ее прошибает холодный пот. Кошмар. Снова. Она глубоко вдыхает и выдыхает, процеживая пальцами волосы. Сердце, никак не успокаиваясь, все еще птицей бьется о ребра. Боги, какая же чертовщина! Почему мозг испортил настолько, насколько только возможно, именно самое первое воспоминание о том, как растоптанные отношения пошли на лад? Прогулка по кампусу не была такой неадекватной! Ничего из этого не было!
Несмотря на пожелание Локи, нормально поспать так и не удается. Наоборот, с каждым падением в сновидения становится только хуже. До самого утра в доме Борсонов-Одинсонов снилась полная чертовщина. Сигюн надеялась, что хотя бы наверстает пару часов в самолете, но тщетно. И хуже всего…
— Снова кошмар? — Локи задает вопрос так, что ответа не требуется. Вернее, Локи его не ждет.
Он подносит к губам их переплетенные пальцы и оставляет на ее костяшках короткий поцелуй.
Сопереживание. Забота. В горле встает ком. Хуже всего, что «Главное зло» всех кошмаров сидит в кресле рядом и держит за руку. А еще — прекрасно знает, что происходит, когда Сигюн засыпает, а ее глазные яблоки двигаются как заведенные под тонкими веками. На самом деле не нужно быть прорицателем, чтобы понять, что ее беспокоит. А Локи… Локи читает людей как открытые книги. И содержимое этой книги причиняет ему боль.
Я — всепоглощающий страх Сигюн, что вчера она совершила ошибку.
Сигюн бегло улыбается и осторожно высвобождает вспотевшую руку из большой холодной ладони. Неловко.
— Выпусти меня.
«Пожалуйста», — остается висеть в воздухе.
Локи подтягивается к спинке кресла, молча пропуская к Сигюн проходу. Она старается двигаться по салону как можно тише: самолет спит. Выдохнуть с облегчением удается только, когда щелкает замок уборной.
Голову рвет на части.
Что Сигюн натворила?! Зачем? Почему? Снова вставать на те же грабли?.. Она еще пожалеет. Или нет? А, может, он, правда, исправился?.. А если нет?! Что, если это все просто очередной расчетливый план? И Сигюн попала в ловушку? Снова в «золотую клетку» из подарков и лживых обещаний? Снова поводок с ошейником? Снова под постоянный надзор и ограничения? Нет… Нет-нет-нет!..
Я — желание Сигюн разреветься.
Она, тяжело и часто дыша, сжимает пальцами края раковины, полностью наплевав на антисанитарию, и опускает голову. Еще немного, и от всей этой нервной пляски вывернет.
Почему ей просто не живется спокойно? Почему она просто не могла послать Локи подальше еще в ресторане? Почему она такая слабовольная дура? Ну вот почему?!
Под гнетом эйфории от трепетного поцелуя и почти-секса вчера она была в приподнятом настроении и даже имела наивность предаться розовым мечтам в душе о том, как все теперь будет замечательно. Реальность ударила обухом внезапно и стремительно, стоило соприкоснуться затылком с подушкой.
Какого черта? Просто: какого черта?!
Сигюн плещет водой в лицо, не боясь размазать косметику. Все просто: той просто нет. У всегда придирчиво следящей за своим внешним видом Сигюн сейчас на лице ни грамма макияжа. Последний раз она относилась к себе так наплевательски как раз после разрыва.
Хочется написать Лорне. Или Ванде. Или Нат. Но Сигюн прекрасно знает, что услышит в ответ на: «Я, кажется, снова сошлась с Локи»; «Я, кажется, снова дала ему шанс»; Я, кажется, снова влезла в дерьмо, из которого еле выбралась».
Я — истерический смех Сигюн, потому что ее перво-наперво обзовут идиоткой, а потом будут строить планы убийства.
Ей так хочется, чтобы все оказалось взаправду. Ей так хочется, чтобы мужчина, которого она любит — да, — исправился. Исправился ради нее. Ей так хочется, чтобы черная полоса в ее жизни не начиналась. Ей так хочется верить в него. Но ей так страшно. Просто страшно вновь попасть в Ад из нервных срывов и бесконечной депрессии. Что, если она совершила ошибку? Что, если все это было ошибкой?..
