Возвращаюсь на рабочее место. Собственная речь придала немного решимости. Так что я отпрашиваюсь у начальника, ссылаюсь на болезнь и уматываю домой. Там привожу себя в порядок, надеваю парик, очки. Быстро нахожу подходящую одежду.
Всё это время где-то под сердцем неприятно покалывает. Неужели я ошибаюсь? Но гоню прочь сомнения. Я должна увидеть это! Должна! Вызываю такси.
Но чем ближе время подачи машины, тем мне хуже. Я уже не то, что сомневаюсь, а с ума схожу от раздирающих противоречий. И когда всё-таки спускаюсь к машине, вдруг натыкаюсь на тетю Тоню.
— О! Лиля! Привет, — она тащит тяжелые сумки, видимо, с супермаркета идет, — ты куда намылилась?
— Дэвушка, время! — подгоняет меня таксист.
— По делам. Простите, надо бежать, — открываю дверь.
— Ты уверена? — вдруг с хитрым прищуром спрашивает бабуленция.
А я замираю. Не могу ни сесть, ни выйти. Что же мне делать?
Любовь против ненависти. Кто же победит? Изнутри рвутся сильные чувства, я чуть не плачу. Но понимаю, что, если сяду в эту машину, позволю прошлому меня раздавить. Предам Егора.
Дам Фадеевым победить. А такой радости я им не доставлю.
— Простите, — говорю таксисту, — но я не поеду. Оплачу вызов и ожидание.
Когда машина с шашечками уезжает, горько вздыхаю. Стягиваю очки, парик.
— Так-то лучше, — заявляет тетя Тоня, — я тут продукты купила, хочу вкусный обед из трех блюд сварганить. Ты со мной?
— Конечно! — меньше всего мне хочется оставаться одной.
— А знаешь, что? Давай-ка к тебе лучше поднимемся, — заявляет она.
— Ладно... но тогда я оплачу продукты!
— Это Егорка заплатил, — хитро сверкает глазами тетя Тоня, — так что можем гулять на все деньги.
Хихикаю. На душе вдруг становится очень легко. Словно я стояла на краю обрыва, но вовремя развернулась и пошла в безопасное место. Не дам боли меня сожрать!
Раскладываем продукты.
— Что готовим, теть Тонь?
— Борщ мой фирменный и гуляш из говядинки с подливочкой. Егор очень это всё любит.
— Интересно, — запоминаю.
— Я готовлю его на говяжьем бульоне, еще моя бабушка этот рецепт матери передала. Вот, порежь мясо крупными кусками.
— А как вы с Егором познакомились?
Тетя Тоня молчит, лишь уверенными движениями снимает шкурку со свёклы. А я не тороплю. Похоже, задела старую рану.
— Так, давай-ка в кастрюльку нальем водички. Клади мясо. Вот так, теперь нужно довести до кипения и полтора часика поварить. А ты пока капусткой займись.
Делаю всё, что она говорит. Во мне просыпается странное желание. Хочется сделать для Егора что-то особенное. Стать лучшей версией себя.
— А Егорка заменил мне сына, — как бы между прочим отвечает на мой вопрос тетя Тоня.
Но после этого пожилая женщина меняется. Будто не здесь где-то. Сутулится, словно уменьшается в размерах.
— Ты режь капусту, разберись с картошкой. На мне морковка, лук, свёкла. Так быстрее успеем.
— Уже делаю! — мне действительно нравится готовить.
Я всегда была принцессой, запертой в высокой башне. Моим тюремщиком была мать. И теперь вкус свободы пьянит. Хочется попробовать абсолютно всё! Готовка — это первый вызов.
— Мой сыночек рос бойким мальчиком, — рассказывает тетя Тоня, пока мы занимается овощами, — активный, целеустремленный. Отец его рано погиб, мы жили вдвоем. Небогато, но спокойно. Он вырос, поступил в университет. Рано начал работать.
Вижу, как в уголках ее глаз блеснула слезинка. Сердце сжимается.
— И потом встретил девушку. Хорошую такую, домашнюю. Отличницу. Вот только семья её была... не очень хорошей. Маргиналы. Что брат, что отец с матерью.
— Ужасно...
— Так, готово. Ставь сковородку, чуть масла, будем овощи тушить.
Затем мы какое-то время молчим. Я вижу, как тяжело женщине рассказывать о своей непростой судьбе. А готовка помогает ей немного снять напряжение. Мы тушим овощи, затем добавляем уксус и томатную пасту.
— Родня девушки увидела в моём сыне шанс. И дойную корову. Он рано начал программировать, имел кое-какие деньги. И они начали шантажировать. Не пускали её на свидания... мучили их. Отбирали у него всю получку. А я не знала, куда бежать, в полиции лишь руками разводили.
— У меня слов нет, — выдыхаю.
— В итоге я пошла к Исаеву. Тогда Егорка был у него, как бы сказать, одним из управляющих. Это сейчас он сам большой начальник.
Исаев — местный авторитет. Неужели не знал?
— И в общем, убили моего сыночка. Не дождался он помощи. Денег родня хотела, забила до смерти...
Замираю. Не хочу такое слышать! Такого в нормальном мире быть не может!
— Не плачьте, пожалуйста. Это я виновата, мне так жаль! — беру ее сморщенные руки в свои, — простите!
— Всё в порядке, Лилечка. Они ответили за всё. Егорушка позаботился. Помог мне организовать похороны.
— А что с его девушкой?
— Она себя порешила.
— Господи...
— Да. Не выдержала чувства вины, хотя я говорила ей, к себе звала. Хорошая была. Леночка. А на вскрытии выяснилось, что ждала ребеночка. Так никого у меня и не осталось.
— Мне так жаль... — всхлипываю.
Это я свою жизнь считала тяжелой. А кто-то реально потерял всех, кого любил. Это просто ужасно!
— Я надеюсь, ты убедилась, что не стоит тебе никуда ехать. Оставь прошлое в прошлом, доченька.
— Откуда вы знаете?
Мы расправились с борщем и принялись за мясо. Такое чувство, словно я рядом с мамой и она учит меня готовить. Тепло, по-домашнему. Тетя Тоня лишь пожимает плечами.
— Главное, что ты осознала ошибку. И почему так отчаянно стремилась туда.
— Да. Я думала, что это нужно, чтобы отпустить и начать новую жизнь. Но по факту, чтобы ее начать не нужно ничего, кроме решимости. А я... знаете, садясь в такси вдруг поняла, чего хочу на самом деле. Не отпустить прошлое, а увидеть на лицах обидчиков хотя бы отголосок вины.
— Но ты не увидела бы. Как и я не увидела, — женщина выглядит невозмутимой.
— Их судили? — мы садимся обедать.
— Да. И даже дали сроки. Но вины за убийство моего сына на их лицах не было. Звери, не люди. И тогда я шепнула Егорке кое-что...
Догадываюсь.
— Их убили в тюрьме. Забили до смерти. Но это тоже не помогло. Месть не вернула ни сыночка, ни его девушку, ни их малыша. И ты не мсти, Лилечка.
— Я не буду.
— Как ни странно, мне помог Егорушка. Ему нужно было следить за жильем, и я вызвалась. Он заменил мне сына. И сейчас, глядя на тебя, я вижу себя. Тяжело всё терять. Но в этой тьме всегда есть лучик света. И для нас обеих им стал Егорка.
— Да.
До самого вечера я думаю. Размышляю над словами тети Тони. Она не простила, отомстила. Но это не помогло, и она пожалела об этом. Касаюсь груди в области сердца.
Месть Максу, его любовнице и Олегу Фадееву меня не спасет. Мне уже сделали больно. Уже растоптали. Уже убили моего ребенка и лишили возможности стать матерью.
— Да катитесь вы! — хватаю тарелку и швыряю в стену, — ублюдки! Сами со своим дерьмом там разбирайтесь! А я пойду своим путём.
Собираю остатки еды, затем вызываю такси. Одеваюсь. Я хочу к нему! Хочу, чтобы, вернувшись, он ощутил, как мне нужен. Егор. Только вот... у меня нет ключа.
Стою в коридоре, досада неприятно скребется в душе. Но тут взгляд падает на шкафчик для обуви. Ключ-карта? Такая же, как у Егора! Хватаю ее, осматриваю. Точно его! Значит, тетя Тоня оставила мне ключи от квартиры Фадеева? Или забыла? Блин! Ладно!
— Отлично! Этим я воспользуюсь, а потом верну тете Тоне ключ.
С улыбкой на лице покидаю квартиру. Добравшись до высотки своего мужчины, бегу к нему. Вот он удивится!
Но на подходе сердце падает в пятки. Дверь квартиры распахнута, а Егор лежит на полу прихожей лицом вниз...
Глава 18
Егор
По дороге туда, где моя Лиля прошла через ад, я думаю. Много, долго. Выкуривая сигарету за сигаретой. Надеюсь, она не поедет. Незачем, опасно. Сворачиваю к больнице, где будет проходить отпевание.
