Может стоило послушать Чейза. Он так часто предупреждал её, говоря, что он такой же, как и его отец. Он доказал это.
Он уничтожил её.
…
Чейзу хотелось задушить администратора к тому времени, когда тот передал ему ключи от нового номера. Ему пришлось прождать целых полчаса, пока там шла уборка, что сильно помешало его планам.
Занеся чемодан в коттедж, мужчина внимательно посмотрел на новую двуспальную кровать с атласными простынями. На покрывале он легко представил обнаженную Мэдисон. От воспоминаний о прошлой ночи его член снова затвердел. Позади три раунда, теперь его ждал четвёртый.
Но сперва в душ. И хотя ему нравился аромат ванили — запах Мэдди — он не желал, чтобы все, проходящие мимо него, понимали, что он только что занимался любовью с младшей сестрой Митча.
Их совместная ночь была невероятной… нет, Мэдди была невероятной. И это больше, чем секс. Между ними была связь, которая выходила за рамки оргазма. Это было что-то другое — особенное. Что случается раз в жизни. Ни с одной из женщин он не ощущал подобного и знал, что такого больше ни с кем не повторится.
Теперь его мысли звучали так, словно это он пересмотрел шоу Опры.
Но… но это что-то значило. Ему надоело бороться, поэтому необходимо выяснить, чем же было это «что-то». Он устал отрицать то, что хотел — хотел слишком долго. Мэдди была не просто младшей сестрёнкой Митча. Не маленькой девочкой, ходившей за ними тенью. Она была для него всем. И он чувствовал, что он не просто сын своего отца, а нечто большее, он знал, что не сможет нанести вреда Мэдисон. Особенно после их ночи.
И он осознал это только сейчас?
Чейз чуть было не испортил всё своим проклятым предложением, но потом…
Теперь они начнут с чистого листа.
Он принял самый быстрый душ в жизни и отправился обратно к их домику. По пути он купил дюжину красных роз и чизкейк.
Парень надеялся, что Мэдисон всё ещё спит. У него была хорошая идея, как разбудить её руками, пальцами, затем языком. Десерт придётся отложить на потом. Хотя, зная её… скорее всего она повалит его на пол, чтобы добраться до торта. Никто не мог встать между ней и сладостями.
Добравшись до номера, он зашел внутрь. Первое, что он увидел — пустая кровать.
— Мэдди?
Внутри было неестественно тихо. Положив подарки на край столика, он начал нервно оглядывать комнату.
— Вот дерьмо.
Девушка ушла. Её чемодана не было видно. В ванной он не нашел ни косметики, ни её вещей. Как будто она здесь никогда не жила.
Снова выругавшись, он развернулся и прошагал к входной двери. Он собирался найти её, затащить сюда и… Чейз положил ладонь на ручку двери.
Две проблемы. Он не знал, куда она пошла. Мэдди могла быть в любом номере, и нужен был план получше, нежели стучать в каждую дверь. Второе: он понятия не имел, почему она сбежала. После той ночи, о которой он столько мечтал. Он специально взял для них новый коттедж без вельветовых одеял и кровати в форме сердца.
Хотя, он будет скучать по этому ложу.
Чейз отпрянул от двери и запустил пальцы в волосы. Правила игры изменились. Теперь его очередь преследовать Мэдисон? Чёрт. Как быстро всё поменялось.
Он повернулся и посмотрел на смятое одеяло.
— Дважды дерьмо.
Потерев ладонями лицо, он схватил цветы, оставив чизкейк на столе. В первую очередь он отправился к её родителям. Они сидели на веранде, наслаждаясь чаем и листая журналы о выживании. Чейз покачал головой, борясь с усмешкой. Они были самой забавной парой.
Мистер Дэниэлс первым заметил его.
— Эй, Чейз! О чём задумался?
— Да ни о чём особенном, — сказал он, подойдя к ограде. — Здравствуйте, миссис Дэниэлс.
Мама Мэдди улыбнулась ему.
— Дорогой, пора бы тебе называть меня Меган. Какие цветы! Разве они не прелесть? — её глаза засияли. — Для кого они?
— Для одного очаровательного человека.
— Это так…
Мистер Дэниэлс встал, раскидав вокруг себя журналы.
— Я так рад, что ты здесь. Ты нам нужен, чтобы положить конец спору между мной и моей женой.
Прежде чем Гэмбл успел ответить, ему в лицо пихнули изображение человека во фланелевой рубашке, рядом с которым стояла корова.
— Органическая говядина, — воскликнул отец Мэдди. — Я пытаюсь объяснить Меган, что даже если случится апокалипсис, люди всё равно будут желать, чтобы на их тарелках было мясо.
Чейз настолько привык к подобным вопросам, что знал, как надо себя вести.
— Я уверен, что все будут мечтать о хорошем стейке.
— Вот именно! — согласился мистер Дэниэлс. — Поэтому я думаю, что мы должны проспонсировать стадо крупнорогатого скота и выставить потом его на продажу. Моя чудесная жена думает, что это пустая трата времени.
— И денег, — добавила миссис Дэниэлс, повернувшись к мужчинам. — Я более чем уверена, что стейк средней прожарки — последнее, о чём будет думать человек после ядерного взрыва.
Чейз улыбнулся.
— Или после нашествия зомби.
Мама Мэдди всплеснула руками.
— О чём я и говорю.
Её муж раздраженно фыркнул:
— Когда солнца не будет видно три месяца, и ты съешь все листья мяты, то захочешь стейк.
Дама закатила глаза:
— Это будет последняя из наших проблем.
— Погодите-ка, — вступил Чейз, — как вы будете содержать коров в отсутствии солнца?
Мистер Дэниэлс выпрямился.
— Подземный бункер достаточно большой, чтобы держать в нём органические поля. По всему миру есть множество огромных бункеров, как минимум пять из них даже больше футбольного поля. Например, Ноев ковчег…
— Чейзу это неинтересно, поэтому прежде чем ты начнёшь, скажу тебе, что мы не собираемся продавать никакой собственноручно-отстроенный-ковчег. — Она улыбнулась Чейзу. — Ты и представить не можешь, во сколько обойдётся хранение этой штуковины.
— Это точно, — он ухмыльнулся в ответ.
Мистер Дэниэлс захлопнул журнал.
— Этот разговор не закончен!
Вздохнув, его супруга покачала головой.
— Дорогой, ты искал Мэдисон?
Ошеломленный, Чейз подумал, неужели это так очевидно.
— Ну, вообще-то да.
Мистер Дэниэлс вернулся к столу и бросил журнал.
— Ты потерял свою соседку?
— Кажется так.
— Мы не видели её, дорогой, тебе лучше проверить у Лиссы. — Мама Мэдди отхлебнула чай. — Они наверняка готовятся к завтрашнему дню.
Поблагодарив обоих, он снова отправился в путь. Ему не хотелось мешать девушкам, но…
Чейз опомнился у стойки регистрации. Администратор посмотрел на него с явным нежеланием говорить снова.
— Тот номер, что вы дали мне сегодня утром, был единственный свободный?
