В какой-то момент я застонала (глаза сомкнулись уже давным-давно) и схватилась за его шею своими холодными руками. От этого по телу парня побежали мурашки.
Внезапно сграбастав меня в охапку, Яр сжал меня в таких сильных объятиях, словно хотел сродниться с со мной и не отпускать никогда. Ну мне так показалось.
— Что здесь происходит? — Услышала я голос моего отца.
Это стало тем, что заставило вернуться в реальность. Помогло вспомнить, кем являюсь я и кто такой Яр, что он мне сделал.
Оттолкнув от себя не особо сопротивляющегося парня, я демонстративно вытерла рот рукой.
— Ты мерзок. — Откровенно врала я, врала самой себе и ему. — Уходи сейчас же! Я выполнила все, что ты хотел, даже сверх меры!
Смотреть на него я не хотела, поэтому отвернулась от него.
До боли закусила губу, пытаясь удержать слезы.
— Твоя дочь заперлась и не открывает! — Жаловалась за дверью мама отцу.
— И поэтому ты подняла весь дом на уши? — Грозно спросил отец маму. — Мирослава, открой! — Было сказано уже мне.
Я, пригладив волосы в попытке привести себя в порядок, вздохнула и повернула замок. За Ярослава я не волновалась, он ушёл, бесшумно, словно его здесь и не было.
Дверь открылась и в комнату вошёл мой отец, следом за ним ворвалась мама.
— Что за цирк ты устроила?! — Завопила моя мать.
— Ольга, ты единственная, кто продолжает строить из себя клоуна, успокойся и покинь комнату. Я сам поговорю с Мирой. — Отец глянул на багровую маму своим коронным взглядом: «Заморожу всё и вся!» и та отступила. Покорно опустив голову, мама из-под бровей наградила меня обвинительным взглядом и вылетела и комнаты, демонстративно захлопнув за собой дверь.
— Объяснись! — Холодно потребовал отец.
Я скуксилась под его взглядом. Цвет глаз я унаследовала от отца, только вот если по моим можно было прочитать многое, то в его была пустота, покрытая коркой льда. В детстве в них плескались эмоции, я помню, как он смотрел на меня с любовь. Но в один момент его взгляд потух, утратив тот свет, что освещал мне путь. Он словно застыл. И больнее всего то, что я знала, как он может любить, знала, что потеряла.
— Прости. — Промямлила я, зная, что не смогу объясниться перед ним, убедить в своей правоте.
— Сначала поясни причину такого поведения, потом извиняйся, и не передо мной.
Смяв пижамные шорты в кулаки и набрав побольше воздуха в лёгкие, выдала как на духу.
— Я поставила будильник на 6:30, но мама решила сама меня разбудить в 5:40. Я не смогла так рано встать, ты же знаешь, как тяжело я встаю по утрам.
Я сама не понимала, почему не могла посмотреть в глаза своему отцу. Вина в этом происшествии в большей степени лежала на моей матери, но я не исключаю и свою. Надо было встать и сказать матери, что не желаю вставать ни свет ни заря, и в вполне способна успеть собраться за тридцать минут до выхода.
— Ясно. — Коротко сказал мой отец. От такого краткого и лаконичного ответа, вместо нагоняя с его стороны, я опешили и подняла глаза, уставившись на него во все глаза.
— Мирослава, перед тем как отправиться в поход, принесешь извинение всем жителям этого дома. Матери тоже. — Отец развернулся; он уже был с иголочки одет, полностью готов к походу, хоть до выхода ещё оставалось сорок минут.
Когда я уже думала, что он, наконец, покинет мою комнату, отец внезапно остановился около двери и, обернувшись, сказал:
— И Перед Ярославом не забудь извиниться, я проверю. — И покинул комнату, тихо закрыв дверь.
А я осталась стоять, обескураженная, полностью выбитая из клеи его словами.
Я понимала его. Понимала, почему он хотел, чтобы я извинилась перед всем домом: мамин ор вполне мог перебудить тех, кто, как и я, любит поспать. Но извиняться перед этим шантажистом? Да это он должен передо мой на коленях ползать!
Мало мне стать его рабыней, теперь ещё и приносить покорные и честные извинения, ведь я уверена, мой отец точно устроит Ярославу допрос, где вызнает все подробности моего покаяния.
Иногда я, действительно, ненавидела свою семью. Потом, правда, я понимала, что эти люди произвели меня на свет, вкладывали в меня множество сил и денег, чтобы вырастить меня такой, какой я сейчас являюсь. Нашу семью, конечно, вряд ли можно назвать счастливой и любящей, но у нас есть те жалкие крупицы фальшивого счастья, чего нету у большинства семей нашей страны.
Утро у меня началось рано и бодро, даже если исключить из событий мамин ор и все, что следовало за этим.
Пока умылась и упаковалась в тёплый спортивный костюм, пока оббегала весь дом в поисках его возможных жителей, чтобы извиниться. Все это заняло много времени и сил, но все же самое сложное оставалось невыполненным. Два брата, ожидающих моих извинений. Ну точнее они-то об этом не знали, но это ничего не меняло.
Первой своей жертвой я выбрала Влада, рассудив, что он на фоне Ярослава безобиден и принесёт мне меньше потерь. Поэтому я отправилась сначала к нему.
Поднимаясь по лестнице, продумывала возможные слова, которые полетят в его адрес. Пока думала, сама отправилась в полет, промахнувшись с проходом и вписавшись в косяк. Встретил он (косяк) меня с распростертыми объятиями, даже поцелуем в лом наградил, спасибо, не в глаз и в нокаут отправил тоже ласково.
Впрочем, разборок с несчастным фрагментом декора не предвиделось. Гордо встав, я, потирая лоб, отправилась в сторону нужной двери.
Об точном местонахождении комнаты Влада мне любезно сообщила тётя Катя.
Найти-то комнату я нашла, но вот постучаться для приличия я не успела. Точнее я начала это делать, даже один раз стукнула, но за дверью внезапно кто-то заорал, и моя попытка культурно попасть в комнату провалилась.
Дверь вообще была приоткрыта, из неё пробивался луч света в тёмный коридор, но все же негоже это без разрешения врываться в комнату.
— …ничего! — Кричал Влад на кого-то.
— Повторяю ещё раз: что ты пытался разнюхать у меня в комнате? — Я услышала более спокойный и даже тихий голос Ярослава. Он явно был чем-то недоволен, но не спешил повышать голос.
— Да с чего ты вообще взял, что это именно я? В этом доме полно людей! У тебя за соседней стеной вон вообще живёт человек, что буквально спит и видит, как бы тебе отомстить! — Попытался свалить на меня всю вину это гад малолетний. Я, конечно, сама ещё не перешагнула отметку, позволяющую говорить о себе уже не как о подростке, но мой день рождение уже через неделю, а вот этому паразиту ещё до восемнадцати два года расти.
И вообще, что он скидывает с больной головы на здоровую. Я, конечно, терпеть Яра не могу, но не совсем из ума выжила, чтобы собственноручно к нему в логово залазить. Хватило мне одного раза, до сих пор, закрывая глаза, чувствую на своём мягком месте его наглую конечность.
— Ты действительно думаешь, что клевета поможет тебе отмазаться? — Спросил Яр. — Тебе же вроде прекрасно известно, что скрывать от меня что-либо бесполезно. Поэтому советую сказать правду или о твоём маленьком секрете узнают все, и я сейчас не только про родителей говорю.
О каком таком секрете говорилось, мне было не известно, но это неудивительно, информацию о семье Аниковых я избегала как огня. Зато сейчас мне стало жуть как интересно, чем же таким угрожает старший брат младшему.
— Ты не посмеешь! — Очень бурно воспринял слова Яра Влад.
— До сегодняшнего дня я собирался не вмешиваться, в конце концов, какая мне разница, кого ты любишь. Хотя дразнить тебя мне нравится. Но ты вынуждаешь меня пойти на более радикальные меры. Так ты будешь говорить, что искал в моей комнате?
Так это что же получается, младший братик залез в комнату к старшему. Но зачем? Не порнуху же он искал, ей богу.
Из-за неуемного любопытства я приникла к двери всем телом, пытаясь ещё и посмотреть, что происходит в комнате.
Любопытство способно погубить даже самого чистого человека. Но что поделать, когда в одном месте так свербит, требует узнать все, докопаться до правды. А то потом не усну ведь.
