Бабуля его заверяет, что через раз ночует дома, но на учебу вроде бы ходит. Через раз, блин! У него будто крышу сорвало! Что вообще происходит?!
Первые пару дней я жду, что он припрется первым и попытается хоть как–то объясниться. Вообще–то он снова кинул меня в субботу, и выступала перед детьми я одна. Ждала, что приедет, поможет. Не приехал и не помог.
В среду начинаю серьезно паниковать, а ближе к выходным... успокаиваюсь. Ну сколько можно, а? Сколько можно мучиться, нервы друг другу мотать? Кажется, мы взяли паузу на неопределенное время. И она нам жизненно необходима.
Он дома не ночует, у него Захар и новая компания. Мои интересы ему кажутся детскими, не стоящими внимания. Как, наверное, и я сама. То, чего я боялась, произошло. Хорошо, что морально готовилась.
Всё освободившееся время стараюсь посвятить учебе, на которой довольно сильно отстала. Трудно сосредоточиться, когда в голове один слетевший с катушки парень. Когда слушаешь лектора, а сама то и дело проваливаешься в собственные проблемы. Теряешь нить, потом спохватываешься, судорожно вникаешь. Списываешь абзацы у Любаши, у которой не тетрадь — а произведение искусства. Три пасты, всё ровно, красиво. Где нужно – подчеркнуто, выделено. И что этот человек делает в техническом вузе?
А еще Костя. Я готовилась к нашему разговору в понедельник, но парня в тот день в универе не было. Что со мной не так? Почему тянет к хулиганам и прогульщикам?
Куча вопросов, минимум ответов.
Костя приехал лишь во вторник ко второй ленте и присоединился к нам с Любой за обедом. Мы в столовой универа кофе пили, обсуждали текущее. А потом он как–то вскользь пригласил в кино. И неясно, меня или нас с Любой обеих? Шутил про честно заработанные деньги, которые так и не потратил.
– А как же татуировка? – сглаживала как могла момент я. – Дело стоящее, надо копить.
– Можем вместе выбрать, – отвел, взгляд мой поймать пытаясь.
Я же старалась разобраться в происходящем. Мы танцевали вместе. Его губы касались моих. Я таращилась на Костю трезвыми глазами при свете дня и старалась почувствовать былую эйфорию или что–то подобное. Не вышло.
Сделала глоток кофе, подержала на языке горечь и осознала: ничего я к Косте не чувствую. Вообще ноль.
Ни обиды, ни злости, и уж тем более никакой любви. Да, он талантливый симпатичный парень. И встречаться с ним, уверена, совершенно здорово!
Но не мне. Или по крайней мере не сейчас. Если Матвея я постоянно хочу или зацеловать до смерти или убить из–за обиды, рядом с Костей мне спокойно дышится. В воздухе витали отголоски неловкости, но мой верный друг Любашик с ними отлично справлялась, выбирая фильм на ее вкус.
Когда Люба отошла купить еще воды, мы с Костей ненадолго остались вдвоем. Не совсем вдвоем, конечно, вокруг шатались толпы голодных студентов. Просто мы сидели ближе всего друг к другу. И он вновь позвал на свидание. Теперь уже целенаправленно. Именно меня. И деться некуда. Я ж не могла просто взять и убежать?
– Давай в чат кинем трейлер фильма, который Любаша выбрала. Может, ребята тоже пойдут? – отшутилась, схватившись за телефон. Машинально проверила, если ли сообщения от Матвея. Нету.
– Да бог с ним с этим фильмом. Я бы хотел провести время вдвоем. Ты и я. Причем мне совершенно всё равно, чем заниматься. Просто кино звучит нейтрально.
– Но Люба же тоже хочет пойти, – произнесла я, вглядываясь в спину Любаши. Та как ни в чем ни бывало стояла в очереди. А я... мне оставалось лишь тянуть время и усиленно косить под дурочку.
– Может, после фильма зайдем выпить по коктейлю? Ты и я.
Он снова это повторил. «Ты и я». И я запаниковала.
Вздохнула. Матвей, конечно, вел себя как полная задница. Но он моя любимая полная задница. И я хотела с ним ругаться, а не пить коктейли с Костей.
– Так, – начала издалека. – Короче. Кость, боюсь, не получится. У меня ж... Матвей, – пожала плечами. – Матвей ревнивый. Он будет резко против.
– Вы разве не расстались? Я думал, что да.
– Слухи быстро разносятся. Наверное, расстались. А может, и нет. Не готова пока ответить.
– Я не понимаю, зачем киснуть и страдать? Ты даже выглядишь так себе.
– Да? – смутилась. Включила фронтальную камеру и посмотрела на отражение. Бледненькая, согласна.
Он не пишет мне с пятницы, я к такому, конечно, не привыкла.
– Мне хочется тебя взбодрить! Я же помню, какая ты настоящая. Если хочешь мое откровенное мнение, Матвей тебе не пара. Бросай его. Юль, Юля–я. Мы можем отлично провести время вместе. Да ладно тебе. Дай нам шанс. Ты нравишься мне, я вижу, что сильно нравлюсь тебе...
В этот момент я не удержалась и хохотнула. Костя замолк на полуслове и посмотрел на меня. Я тут же осеклась, потому что выглядело это невежливо.
– Кость, ты клевый, – начала уговаривать. – И мне очень нравится с тобой... дружить. Но только лишь дружить.
– Почему? Мы столько времени вместе проводили в последнее время. Выступали. Готовились к вечеринке. Мы поцеловались в пятницу, ты сама хотела. Нет?
– Да. Но я была расстроена и пьяна. Прости, это было ошибкой. И... вот да, хорошо, что ты заговорил о том поцелуе. – Я очень активно жестикулировала. Фух! Какой же напряг. – Пожалуйста, никому о нем не рассказывай. Матвей не должен узнать. Я люблю его, понимаешь?
– Он ведет себя как идиот по отношению к тебе.
– Знаю. Но на чувства это не влияет.
– Ясно.
– Мне очень стыдно.
– Да понял.
– Ты обиделся? Блин! Прости, пожалуйста. Я ужасно себя чувствую сейчас. – Сжала ладони вместе, умоляюще в глаза заглянула. – Я повела себя как сука. И мне жаль, если дала ложные надежды.
– Да нет, не обиделся. Мы просто друг друга недопоняли. Всё хорошо.
– Мир?
– Мир!
На радостях я протянула ладонь и Костя ее пожал. Может быть, чуть крепче, чем ожидалось бы. Или мне показалось? Тут и Люба подошла. А вместе с ней вроде бы вернулись легкость и простота общения. Любаша плюхнулась на стул и вздохнула. Ее пышные завитые волосы коснулись моего лица, я отшатнулась и рассмеялась.
И всё вроде бы стало хорошо. Но не так, как минутой ранее. Это «не так» витало в воздухе, и замечали его в шумной кафешке лишь двое. Потом Костя ушел, а мы с Любой вдвоем поехали в кино, где в темноте зала я не удержалась и заплакала.
Больше всего в своей правильной слащавой, как кекс, жизни я любила крупицы аморальности. Моменты, когда могу вести себя дико, неправильно, не идеально!
Но что если я всё перепутала? Поведение, что принимала за аморальное, было исключительно в рамках? На самом же деле нарушение нравственных норм не может остаться незамеченным. Оно оставляет след, отпечаток.
Я обидела Костю, да и Матвей теперь в образе гордого орла. У меня же ни легкости на душе, ни удовлетворения. Что–то внутри неумолимо меняется. Ломается, трескается. Я будто становлюсь другим человеком. И период этот какой угодно, но только не легкий.
Глава 24
Матвей
Оглядываюсь по сторонам: район так себе. У него даже названия нет, наверное. Помимо слова «е*еня» на ум ничего не приходит. И делать здесь нечего.
– Вот она! Гляди! – оживляется Гоша, прищурившись. – Пошли поговорим.
– Она с детьми, – обрубаю. – В другой раз.
– Она всё время с детьми! В том–то и смысл. Или эта сука рассказывает, где ее мужик, или пусть хату продает.
Достаю сигарету, зажимаю между зубов. Пульс частит.
– Надо бы позвонить и время вместе выбрать, когда она одна будет. Попросить с матерью детей оставить или что–то в этом роде. Должны быть варианты.
– Если бы она трубку взяла хоть раз! Знает, что от нее надо, потому и прячется. Спиногрызы — ее прикрытие. Либо говорим сейчас, либо домой к ней заходим.
Прикуриваю.
– Может она и правда не в курсе, где ее мужик?
– Не надавим, не узнаем. Кое–как нашли, где ее мамаша обидает. Ни прописки, нихера. Во люди живут! Думала, спряталась, ага. Из–под земли достанем!
