- Зачем вы убили папу? – ребенок смотрит мне не в глаза, а насквозь, в самую душу.
Я сглатываю.
Хочу что-то сказать, но у меня нет сил. Шевелю губами, а звуки не выходят. Как немая рыба перед смертью. Мальчик начинает сильнее плакать. Так, что уши закладывает. И вот я ничего больше не слышу, кроме стука собственного сердца. Все перемешивается в общий поток пространства и света, передо мной только кровавое небо и молодая женщина перед трупом мужчины. Сердце неровно стучит в груди, того и гляди ребра сломает. Удар. Еще удар. Вот-вот заглохнет и остановится навечно.
- Матвей? – вопросительный знакомый голос врывается в слух и я озираюсь по сторонам. Кажется, кто-то завет меня, но я все еще не могу сойти с трассы. Не могу сбежать от своего страха, который липкими щупальцами проник в мой разум. Я отравлен. Я не могу дышать.
- Матвей! – открываю глаза.
Напуганное лицо Оксаны нависает надо мной в свете ночника, и я поднимаю голову с подушки. Сердце все еще пропускает удары, а простынь мокрая от холодного пота. Вытираю лицо дрожащей ладонью. Оксана выжидающе смотрит за мной, и через секунду это становится невыносимым. Подрываюсь с места и скрываюсь в ванной комнате.
В себя прихожу в тот момент, когда теплые потоки воды врезаются в мое лицо. Душем смываю с себя ночной кошмар, но по-прежнему боюсь закрыть глаза. Как только делаю это – снова вижу лицо мальчика.
«Зачем вы убили папу?» - эхом разносится в голове.
Вытираюсь полотенцем и внимательно смотрю на свое отражение в зеркале. Зеленые туманные глаза покраснели, на шее пульсирует вена. И руки все еще дрожат.
Так и до инфаркта не долго.
Обматываю пах полотенцем и выхожу.
Оксана все еще сидит на кровати, укутанная одеялом.
- Матвей, что-то случилось? – взволнованно спрашивает девушка, оглядывая меня исподлобья.
- Просто плохой сон, - бурчу в ответ, возвращаясь в постель. Тяну к себе Оксану и, прижав ее к себе обеими руками, пробую закрыть глаза.
«Зачем вы убили папу?»
Вздрагиваю всем телом.
- Что тебе снилось? – Оксана запускает пальцы в мои волосы, лаская затылок острыми ноготками.
Я никогда не смогу ей признаться в том, что совершил. Никогда не смогу рассказать, что стал свидетелем тройного убийства, и уж тем более, принимал во всем этом прямое участие. Конечно, успокаиваю себя мыслью, что стрелял не я, мои руки чисты, не в крови. Однако, это не помогает.
- Я не хочу об этом рассказывать, - говорю слишком грубо, но Оксана делает вид, что не замечает моего тона.
- Что-то личное? – осторожно шепчет на ухо, щекоча дыханием.
- Да.
Поворачиваюсь на бок и смотрю в окно. Оксанка обвивает мой торс рукой и утыкается носом в спину. После следует поцелуй между лопаток.
- Спокойной ночи, Матвей. - Ее шепот ласкает тишину, и я начинаю успокаиваться.
- Оксан?
- Что? – слышу, как она улыбается.
- Я люблю тебя.
На мгновение девушка замирает, даже дышать перестает. А потом негромко смеется.
- Я тебя тоже! – нежно шепчет, согревая горячим дыханием.
И больше мне ничего для счастья не надо. Сразу становится легче. Я сделаю все возможное, чтобы она и дальше меня любила. Чтобы все ее хотелки исполнялись. И дом построим, и на море уедем. И свадьбу сыграем, и детей родим. Она заслуживает этого.
До самого утра не могу уснуть. Стараюсь не ворочаться с боку на бок, чтобы не разбудить ангела, спящего на соседней подушке. Оксана забавно сопит во сне и даже что-то бормочет.
Утром завариваю нам кофе и приношу в постель. Глаза молодой женщины искрятся радостью.
- Оксан, я тут подумал… - делаю паузу, чтобы поймать ее заинтересованный взгляд. – Нужно покупать свою квартиру.
Девушка закашливается, чуть ли не разливает кофе.
- Ты что! Это какие деньги нужны! – Восклицает, разведя руками.
- В ипотеку. Я на работу устроюсь, на первый взнос наберем, родим малыша. Материнский капитал вложим. – Хитро улыбаюсь.
И молчу, что деньги не проблема.
У меня еще осталось. На однушку хватит. А если брать большую квартиру, то хватит на первый взнос, и на жизнь оставим.
- Малыша? – Оксана зависает. Смотрит на меня, расплылась в улыбке.
- Ты кого хочешь, мальчика или девочку? – продолжаю развивать эту тему. Оксанка расцветает, словно нежный пион. Лицо заливается свежим румянцем, в глазах сразу столько трепета.
Она уже давно готова мамой стать. Просто все не было возможности. Не было Мужчины рядом. Именно Мужчины – с большой буквы.
- Я сына хочу. Михаила Матвеевича. – Тихо, одними губами.
Матвеевич. Звучит из ее уст так трепетно, что меня пробивает на слезы. Этого еще не хватало.
Глава 18
Оксана
Расплываюсь в такой довольной улыбке, что скулы сводит. Счастье, словно воздушный шарик, поднимается в горло и не дает дышать. Глаза наполняется слезами, и я просто не выдерживаю – бросаюсь на шею моему любимому мужчине и целую его в губы.
Он моментально отвечает, повалив меня на кровать. Кофе проливается на белую простынь, но мы не обращаем на это внимания. Смеемся, как умалишенные, и не можем насладиться друг дружкой. Нам всегда мало.
С ним каждый раз хорошо. Когда ласкает шею, грудь. Когда его нахальный язык пробирается между моими ногами и изучает каждую складочку, вырисовывая такие узоры на чувствительной горошине, что ни одному художнику и не снилось. А когда его каменный, пульсирующий от возбуждения член врывается в мое пространство, искры сыплются из глаз. Снова накрывает горячая волна, жадно засасывает в мир нового, острого наслаждения.
Сегодня мы трахались жестко. И долго. Под конец я просто упала без сил. Матвей повалился рядом со мной, притянул за затылок к себе и страстно поцеловал.
- Ты самая лучшая, - прошептал мне в губы, закрыв глаза.
Когда я собралась вставать с кровати, чтобы принять душ, Матвей уже спал. После его ночного кошмара – не удивительно.
Напугал меня, когда стал сильно ворочаться, а потом и вовсе дрожать во сне. Вспоминаю, как на его теле появилась холодная испарина пота, и становится не по себе. Что могло ему присниться? Почему он не рассказал мне? Вроде, мы стали настолько близки… а он все-равно что-то скрывает.
Стоило только ему заикнуться о ребенке, как я зацвела. Он, конечно, не поставил сроков, не сказал, что хочет малыша. Но он поселил в моем сердце надежду. И все остальное сразу на второй план отошло.
Вышла на свежий воздух, и голова закружилась. Подняла глаза вверх: за ночь столько снега навалило, что макушки сосен все в снегу. Завалит полностью, если с ветвей на голову такой сугроб упадет! Кутаюсь в старенькое пальто и иду в сторону парка. Сегодня выходной, народу приехало – тьма! Дети с ватрушками носятся, да и взрослые. Кто с лыжами, кто со сноубордами.
Я так благодарна Матвею, что вытянул меня из полной апатии. Думала, что жизнь закончилась, когда потеряла работу, а он доказал, что я и без нее могу быть счастлива. Жизнь продолжается, не смотря ни на что. Да и поменялась у меня жизнь за пару месяцев, с ног на голову встала. Если бы не Матвей, жила бы с холодным Лешей, верила бы ему. А он бы и дальше мне лапшу на уши вешал, а ее не снимала – думала, что так и должно быть. С Лешей даже разговоров о детях невозможно было вести, он сразу бесился и орал, ядовитой желчью брызгая в стороны. А Матвей…
Улыбаясь от собственных мыслей, дошла до парка. Медленно, пиная снег сапогами, поплыла по тропинке. Впереди на лавочке компания молодых парней и девчонок, ровесники моего Матвея.
Почему он меня с друзьями не знакомит? Может, думает что мы еще слишком мало вместе, или стесняется меня. Я уже не такая молодая, как вон те красавицы. Смеются, улыбаются. Энергия из них ключом бьет, а я уже хочу осесть дома и растить детей. Я и в юном возрасте этого хотела, лет с шестнадцати.
Когда прохожу мимо компании, чувствую на себе чей-то сверлящий взгляд. Уже через мгновение замечаю миловидную блондинку. Глядит на меня, словно цербер, насупилась. А друзья ее продолжают смеяться. Ускоряю шаг и прохожу мимо.
