То, что происходило между мной и Оливией, было другим, но в то же время таким похожим. Она заставляла меня чувствовать что-то, чего я пока не мог объяснить. Любопытство? Искушение? Узнаваемость?
К счастью, планирование благотворительного гала-вечера занимало ее большую часть дня, что означало, что я почти не видел ее, разве что для того, чтобы водил ее с собой на разведку мест, выполнял поручения или смотрел через экран моего компьютера, когда я проводил ночи за просмотром записей с камер, чтобы изучить любые отклонения во время наших прогулок.
По крайней мере, я убеждал себя, что делаю это именно поэтому, а не ради возможности смотреть на нее часами напролет. Теперь я застрял с ней на Бог знает сколько времени в этой крошечной хижине, моей крошечной хижине. В том самом, в котором я не останавливался уже много лет.
Я прошелся по территории, еще раз убедившись, что никто за нами не следит, прежде чем взять запасной телефон из заднего кармана и набрать номер Ноя.
— Почему ты не отвечаешь на мои звонки? — спросил он, перекрикивая звук закрывающейся двери на заднем плане.
— Был немного занят, уворачиваясь от пуль.
— Я слышал. Кто-нибудь пострадал?
— Пуля задела мое плечо, но с Оливией все в порядке.
Он выругался себе под нос.
— Где ты сейчас? Я не могу отследить твое местоположение с тех пор, как ты покинул ресторан. Кроме того, почему ты звонишь мне со своего телефона?
— Может, хватит допрашивать меня? Мы в безопасном месте. Это все, что тебе нужно знать на данный момент.
Я вернулся к машине и открыл багажник, щелкнув люком. Я зажал телефон между ухом и плечом, пока доставал файлы.
— Слушай, кто бы ни отправил эти записки, он знает, как замести следы, — сказал я, изучая записку. — В этих записках есть что-то общее. Нет никаких опознавательных знаков. Я не смог ничего отследить. Единственное, что у меня есть, это то, что они от одного и того же отправителя, поскольку бумага, которую он использует, и каллиграфия идентичны. — Я сделал паузу, обдумывая информацию. — Кто бы за ней ни охотился, он не такой дурак, чтобы оставить на ней отпечатки пальцев.
Он помолчал минуту, прежде чем назвать меня по имени, что он делал редко.
— Тео…
Прежде чем он продолжил, я выпалил: — Мне нужно, чтобы ты оказал мне услугу.
— Услугу? — спросил он, недоумевая.
— Мне нужно, чтобы ты нашел все, что сможешь найти об Оливии Моралес.
Он задумался над моим заявлением на мгновение.
— И зачем мне это делать?
— Это личное.
— Мне нужно нечто большее, чем просто "это личное", если я собираюсь вторгнуться в частную жизнь гражданина, — пробормотал он с разделением в голосе.
— У меня предчувствие.
— Предчувствие? — Его разочарование было ощутимо даже через телефон. — В чем, собственно, дело? — Он настаивал, несмотря на то, что знал, что может получить от меня ответ, а может и нет. Ноа обладал интуицией и знал меня лучше, чем кто-либо другой.
— Ты должен доверять моим чувствам. Итак, ты сделаешь это для меня или нет?.
— Пожалуйста, не говори мне, что речь идет о твоей нелепой теории, что якобы она София. Прошло семь лет, Альварес. Отпусти ее.
Никогда. Я никогда не смогу отпустить ее.
Злость бурлила в моих венах.
— Просто дай мне то, что у тебя есть, — сказал я сквозь стиснутые зубы и повесил трубку. Я бросил телефон на войлочное покрытие, размышляя над содержимым, высыпавшимся из манильской папки.
Я хотел знать больше. Мне нужно было знать больше.
Что-то не сходилось. Начиная с того, что Ной назначил меня телохранителем жены миллиардера, и заканчивая тем, что теперь кто-то пытается ее убить.
Если его нежелание делиться подробностями этого дела казалось мне странным, то осознание того, что за ней охотится человек, обладающий навыками снайпера, убеждало меня в том, что здесь что-то не так.
Я прихватил несколько оставшихся бревен со стороны хижины и вернулся в дом, когда над лесом опустился густой туман.
Я просматривал запись с камер наблюдения, когда услышал приближающиеся шаги. Перед тем как мы покинули дом, Джексон прислал мне копию всех записей, которые им удалось собрать. Я просматривал ее по кругу, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку.
— Что ты делаешь? — спросила она.
Я украдкой бросил взгляд в сторону, когда она обогнула диван и заняла место на противоположном конце от того, где сидел я. Она переоделась из юбки и куртки в серый спортивный костюм. Она подтянула ноги и еще больше свернулась калачиком на диване.
— Просматриваю некоторые записи, сделанные ранее, — сказал я, выключая видео.
— Удалось что-нибудь найти?
Закрыв глаза, я разочарованно выдохнул, зажав переносицу под очками.
— Пока нет, — ответил я напряженно, опуская руку на бок. — В ресторане было только несколько камер внутри, но ни одной в переулке, откуда был сделан выстрел.
Я почувствовал сильную головную боль, усиливающуюся из-за многочасового просмотра видеозаписи, которую я только что смотрел, снова и снова. Я откинулся назад, подняв очки над головой, затем провел рукой по лицу.
Я просмотрел все записи камер наблюдения. Главный зал. Лифты. Лестницы с выходами.
Ничего.
По сути, все, что на нем было видно, — это разбитые стекла, и я все еще не мог точно определить точку входа или в каком здании находился стрелок, когда стрелял.
Я даже взломал уличные камеры наблюдения, но ничто не охватывало достаточно территории, чтобы показать переулок за зданием, а большинство из того, что я нашел, показывало только статичные кадры.
Я наклонился вперед и положил локти на колени, сцепив пальцы. Я повернул голову в ее сторону и неуверенно посмотрел на нее.
— Ты что-нибудь знаешь о том, что произошло сегодня, или почему кто-то так преследует тебя?
Она нервно заерзала под моим взглядом, ее челюсть слегка сжалась от моего вопроса. Я посмотрел вниз и увидел, что она вцепилась в края дивана, а костяшки ее пальцев побелели.
Она посмотрела на меня, прежде чем отвернуться от меня.
— Откуда мне знать? — наконец проворчала она.
Я наклонил голову и внимательно изучил ее. Я быстро становился экспертом в чтении Оливии Моралес, и ее разочарованное отказ меня не обманул.
Что-то было не так.
Я колебался.
— Это была встреча в последнюю минуту. Как кто-то мог узнать, что мы были там? — пробормотал я, больше для себя, чем для нее.
Она только пожала плечами. Я встал и пересек комнату. Присев перед камином, я кинул в нее еще дрова. Огонь разгорался, треск пламени наполнял комнату, пока дождь бил по окнам.
На мгновение мы замолчали, пока я регулировал огонь, когда ее желудок издал глубокое урчание, достаточно громкое, чтобы испугать нас обоих.
Я тихонько хихикнул и снова обратил свое внимание на нее, приподняв бровь. — Проголодалась? — спросил я, вставая с места.
— Я в порядке.
Конечно, в порядке.
Я прошел мимо нее и направился на кухню.
— Оливия, ты не ела с самого утра.
— Я сказала, что я…
— Я клянусь, если ты еще раз скажешь, что все в порядке… Dios mío, Оливия, почему ты всегда и во всем со мной споришь?
Я взял несколько ингредиентов из холодильника и поставил их на столешницу, чтобы быстро приготовить ей что-нибудь. По дороге сюда я зашел в магазин, заплатил мальчишке, чтобы он купил несколько необходимых вещей.
Она прошла на кухню и оперлась локтями о столешницу.
— Подай мне нож, — тихо приказал я.
Она открыла ящик и достала оттуда один, а затем протянула его мне без единого слова.
Это было впервые.
Я нарезал кусочки хлеба, затем сделал то же самое с помидорами и салатом. Взяв сыр и индейку, я приготовил два сэндвича, не забыв спросить, не хочет ли она что-нибудь добавить.
Я залез в один из шкафов и достал тарелку, затем положил на нее сэндвичи и протянул ей.
