И вот попробуй пойми, что происходит в ее голове. Обиделась из-за того, что я немного не сдержался и приласкал ее? Я, честно сказать, и не планировал в тот вечер ничего подобного. Понимал, насколько несладко малышке. Но от того, как она млела под моими руками, как отзывчиво откликнулась на ласку, не устоял. Она и против-то особо не была. И понравилось ей всё. Я же не слепой, видел.
Решила дать мне от ворот поворот? Или ждет, пока истекут две недели, надеется свалить по-тихому? По-тихому не получится, потому что отпускать пока я ее не планирую, а у малышки нрав еще тот. Да и Нина Николаевна как-то непонятно косится на меня всё время, как будто знает то, чего не знаю я. Короче, терпение мое на исходе. Скоро придется подключать тяжелую артиллерию и брать штурмом неприступную крепость.
Выхожу из кабинета и иду в сторону Ольгиной комнаты. В кармане брюк пищит телефон. Звонит Руслан.
— Да.
— Макар, мы, наконец, взяли девку, через десять минут будем в поселке.
Торможу и разворачиваюсь к лестнице. Меня обдает знакомым жаром адреналина и предвкушения.
— Заводите через калитку.
Окна из спальни Ольги выходят на ворота, и мне не хочется, чтобы малышка видела лишнее.
— Понял, — бросает коротко и сбрасывает вызов.
Иду в поглощенную тьмой гостиную и подхожу к окну, не отрывая взгляда от калитки. Под кожей разливается столь знакомая огненная лава. Сжимаю и разжимаю кулаки, пытаясь сдержать потоки безудержной ярости, которая требует выхода. Спустя семь минут, которые кажутся мне вечностью, вижу свет от фар, открывающуюся калитку и моих людей, волочащих по земле сопротивляющееся тело. Иду под лестницу и ввожу код на двери, ведущей в подвал. Захожу в длинный коридор и направляюсь вслед за Русланом.
— Молчит как рыба, — кидает мне через плечо.
— Ничего, заговорит.
Охранники, открыв камеру, толкают внутрь девку и расходятся в стороны. Захожу, наклоняюсь и сдергиваю мешок с ее головы, с удовольствием отмечая животный ужас в глазах пленницы.
— Отпустите меня, — орет во всю глотку. — Да вы знаете, кто я такая? Вы себе и представить не можете, как крупно попали!
Даю знак усадить ее на стул, сам же присаживаюсь на край стола и с интересом рассматриваю молодую особу. Небольшого роста, светлые волосы, но глаза ни черта не голубые — карие. Линзы, что ли, надела, когда шла убивать? Вертит головой и исподлобья изучает всех присутствующих. Останавливает взгляд на мне, видимо, признав старшим.
— Что вам нужно? — голос дрожит, но взгляд прожженной жизнью сучки выдает ее сущность.
— Имя.
— Чье имя?
— Того, кто нанял тебя убить моего брата.
Глаза девки распахиваются еще больше, и она, наконец, понимает, почему здесь. Чем и выдает себя на миг, лишившись маски непоколебимости и самоуверенности. Цепляюсь руками за стол, с силой сжимая его края, и сдерживаюсь из последних сил, чтобы не удавить эту тварь раньше времени.
— Если я назову вам имя, вы меня убьете. Мне нужны гарантии.
— Ты думаешь, я буду торговаться с тобой? Мне ничего не стоит прямо сейчас свернуть тебе шею. Но зачем нам лишать себя развлечений? Да, Руслан?
— Готовьте ружья и собак, — усмехаясь своей фирменной улыбочкой больного на всю голову психа, подмигивает ошалелой девке Руслан. — У-ух… Давно мы не развлекались. Да, парни?
Отлепляюсь от стола и медленно, под оживленные смешки, подхожу к насторожившейся женщине.
— Была когда-нибудь на охоте? — присев на стул напротив, интересуюсь.
Дождавшись отрицания, продолжаю:
— Знаешь, что значит для охотничьей собаки трофей? Это добыча. А вот теперь представь, что делает натасканная свора доберманов с крайне развитым охотничьим инстинктом. Они могут преследовать потенциальную жертву больше суток. Загонять бедное животное до тех пор, пока оно не обессилеет и не обезумеет от страха. Пока не начнет совершать ошибки. И вот, наконец, когда добыча вычислена и измотана, они будут медленно окружать ее. Сужать круг, то и дело агрессивно рыча и клацая пастью, покрытой белой пеной. Это их самая любимая часть охоты — настигнуть и схватить. После этого обычно идет умерщвление добычи, и отмотать что-либо назад уже вряд ли получится. Так вот, советую тебе не тянуть слишком долго с ответами. Ночью в холодном лесу, с рыскающими по пятам собаками, удел которых — убивать, не стоит доводить до второй фазы охоты, — наклоняюсь ниже к замершей в страхе женщине. — Я ведь рано или поздно и без твоей помощи выйду на заказчика убийства. Но кайф, который получу, гоняя тебя со сворой по лесу словно животное, — вот это будет незабываемо.
Теперь ей действительно страшно. Спесь слетает с маленького тела, словно пыль. Во взгляде скользит отчаяние и ужас. Подрывается со стула и бежит к двери, но Руслан перехватывает ее и толкает обратно в центр комнаты. Не удержавшись на ногах, падает, но тут же подскакивает на ноги и пятится к стене.
— У меня не было выхода! Я не могла отказаться! Клянусь вам! Не могла!
— Имя! — ору так, что она подпрыгивает на месте.
— Константин Шеллаков, — шепчет сбивчиво. — Мне нужны были эти деньги, правда! Моя мама тяжело больна! Вы не представляете себе, насколько тяжело смотреть, как самый дорогой человек в твоей жизни медленно угасает! Пожалуйста, вы должны меня понять! — заходится в рыданиях, обхватив себя руками, и оседает на пол.
Не понимаю, потому что у меня нет матери. Но мне уже всё равно. То, что мне нужно, я получил.
Отлепляюсь от стола и медленно иду к ней. Приблизившись, резко поднимаю обмякшее тело на ноги. Женщина в ужасе вжимается в стену и начинает скулить. Задираю рукав растянутой кофты, вижу черные туннели от игл на руках. Конченая наркоманка, небось за дозу и пошла на дело. Тварь. Дергаю за волосы так, что ей приходится встать на цыпочки. С ненавистью напоследок вглядываюсь в лживые глаза. Затем отталкиваю от себя и даю знак Руслану увести. Комнату оглушает дикий, наполненный ужасом женский крик.
— Заткните ей рот и смотрите, чтобы не укусила, наверняка спидозная.
Трое рослых мужиков с трудом скручивают ее, заклеивают рот скотчем и волокут на выход.
— Что с ней делать? — спрашивает Руслан, подкуривая.
— Подчисти видео с наших камер и вези всё в следственный комитет. Там в курсе и завели дело.
Руслан замирает с не донесенной до рта сигаретой, недоверчиво глядя на меня.
— То есть ты всё это так и оставишь? — разводит растерянно руками.
— Она получит по заслугам, и тот, кто организовал убийство, тоже.
— Ты что, головой ударился, Макар? Какой следственный комитет?
— Устал я от такой жизни. Хочу нормально жить, а не вот в этом всем дерьме. И тебе советую.
Он еще некоторое время буравит меня взглядом, сплевывает зло, разворачивается и уходит. Достаю телефон и набираю спецов, даю указание пробить, кто такой заказчик, чем дышит и что не поделил с братом. Я спокоен, потому что стоит ему попасть на зону, он не жилец. Я об этом позабочусь.
Разворачиваюсь и выхожу из комнаты. Прохожу по длинному коридору, сворачиваю к двери и захожу в дом. Слышу писк кодового замка за спиной. Иду в кухню и тщательно мою руки, не желая касаться Оли грязными руками, после наркоманки.
Поднимаюсь на второй этаж и стараюсь выдохнуть, чтобы не напугать малышку. Подхожу к двери и тихо стучу, ответа нет. Может, спит уже? Нажимаю на ручку, и дверь поддается. Странно, после того «растирания» Оля всегда запиралась от меня на ночь.
Чего уж греха таить, проверял.
Заглядываю в комнату, но она пуста. Иду к двери ванной и прислушиваюсь. Там тоже тишина, открывая дверь, уже знаю, что малышки там нет. Чутье подсказывает, что Оленька что-то услышала или, не дай бог, увидела. И либо прячется где-то, либо…
Выхватываю телефон и звоню на пункт охраны, реву, чтобы проверили все камеры с момента приезда Руслана, попутно обследую комнаты второго этажа. Всё же теплится в груди надежда, что я ошибаюсь, и она просто решила прогуляться перед сном. На втором этаже Оли нет. Спускаюсь и осматриваю первый. Тоже пусто. Внутри нарастает тревога, вылетаю на улицу. Парни обходят территорию, заглядывая в каждый угол. Иду на пункт охраны, там двое сидят перед мониторами и вглядываются в экраны.
