Когда я снова зашевелилась, разбуженная Адамом, высвобождающимся и осторожно выбирающимся наружу, в комнате почти совсем стемнело. Я полежала подольше, наслаждаясь теплом одеяла, а потом встала и пошла на разведку. Обнаружила я его в ванной, с мокрыми после душа волосами, готовящим мне ванну. Он помог мне влезть в нее, мягко поцеловав, и улыбнулся, когда я вздохнула от приятных ощущений, которые дарила теплая вода, успокаивавшая боль.
Он вышел, чтобы одеться, и вернулся, принеся мне мешочек с банными принадлежностями, в котором были шампунь и гель для душа, а еще книжку, которую я постоянно носила в сумке для редких моментов затишья. Он стал на колени рядом с ванной и снова поцеловал меня, а потом сказал, что собирается заняться ужином и что я могу не торопясь помыться, прежде чем оденусь и спущусь к столу.
Я была обессилена и счастлива, наслаждаясь простыми удовольствиями от принятия ванны после насыщенности всего, что было до этого. Я кивнула и улыбнулась, а он, наклонившись, прошептал мне на ухо:
— Ты должна убедиться, что оттерла те надписи на лице и попе.
И ушел, насвистывая. Я могла бы швырнуть в него книжкой, но что бы я потом читала? После того как я прочла добрую половину глав и хорошенько отмылась, приняв непозволительно долгий душ, какой вы никогда не станете принимать дома, чтобы не израсходовать месячную норму горячей воды, я влезла в брюки и свитер и спустилась по лестнице.
— Ты идеально рассчитала время, — отозвался он из кухни. — Садись на диван. Я подам туда.
Горел огонь, занавески были задернуты, на заднем плане мигал телевизор. Я сидела на черном кожаном диване (по-видимому, такой легче отмыть до чистоты, хотя мне не хотелось думать, что будет потом) и наблюдала, как Адам, пританцовывая, возвращается в комнату, неся две тарелки. Он манерно поставил их и засмеялся, видя, как я нацелилась на два бумажных свертка с рыбой и чипсами, купленными на вынос, дополненными гороховым пюре и предназначенными для меня. Он исчез, чтобы снова вернуться, на этот раз со столовыми приборами, солью, бутылкой шампанского и двумя фужерами. Он повозился с телевизионным пультом, и на экране возникла хорошо знакомая заставка лицензионного DVD — я засмеялась, увидев, что он додумался взять с собой комплект дисков «Щита».
Мы ели рыбу с чипсами прямо с бумаги, запивали шампанским и сидели рядышком, свернувшись на диване, болтая обо всем подряд. Это было так весело, прекрасно, незатейливо и, после интенсивности всего, что происходило перед этим сегодня, просто идеально. Последними моими мыслями перед тем, как провалиться в сон, были только радость и благодарность Адаму за его грубость и доброту.
Большую часть оставшегося времени мы провели, сношаясь, как кролики. На земле лежал снег, и, к моему большому разочарованию, было совершенно ясно, что развлекаться на улице слишком холодно. Но у нас был секс и в наполненной ванне (не так удобно, как я себе представляла, причем не только потому, что после пришлось вытирать вылившуюся воду), и перед камином (немного в духе порнофильмов 70-х годов, но все равно прекрасно). Мы вернулись к позорному столбу, где я испытала сильный оргазм, хотя пришли к выводу, что возникают некоторые практические трудности с тем, чтобы поиметь женщину, чьи ноги подкашиваются, когда она оргазмирует, будучи как следует привязанной за шею и запястья. Выглядело не очень обольстительно, когда Адаму пришлось меня поддерживать, спасая от случайного удушья. Мы играли в доктора и пациента со стулом, снабженным скобами для ног и регулируемыми ремнями, которые не одобрило бы здравоохранение. Он привязывал меня к кровати и держал под ней в клетке, которую мы обнаружили на следующую ночь, хотя проявил жалость и разрешил вернуться к нему под одеяло, чтобы спать по-настоящему. Мне нравилось засыпать у него в руках, но очень хотелось остаться здесь подольше, чтобы я смогла испытать больше. Испытать все.
Мне очень хотелось остаться здесь подольше, чтобы я смогла испытать больше. Испытать все.
Мы просмотрели больше серий «Щита», чем было нужно, чтобы отдохнуть от жестокостей. Я не могла поверить, что пропустила этот фильм, такой добротный и с таким количеством серий. Я приготовила большой ирландский завтрак. Адам сделал фахиту с домашней сальсой, такую вкусную, что я пришла в экстаз. Мы пили чай. Читали газеты. Эти маленькие моменты совместной жизни воспринимались естественными, уютными, замечательными. Что меня тревожило — они казались похожими на начало серьезных отношений, тех самых, про которые мы оба говорили, что в них не заинтересованы. Мой внутренний голос пытался предостеречь меня, но, как обычно, я не обращала на него внимания.
В одно прекрасное воскресное утро я все-таки вляпалась. Я приготовила завтрак и подавала его на стол, а Адам в это время раздвигал стопки газет, чтобы освободить на нем место.
— Как ни смешно, но, возможно, самое лучшее в отношениях — то, что не нужно много усилий, чтобы накрыть стол. Раздвинул газеты — и готово.
Он поднял глаза, сворачивая спортивное приложение, и я вдруг осознала свой промах. Я дернулась в кухню за кофе, отчаянно бормоча что попало, лишь бы замять случайно вырвавшиеся слова.
— Ясно, это не к тому, что мы состоим в отношениях. Мы же договорились, что это мимолетная связь.
Он положил газеты, и, нежно поцеловав, забрал у меня кружку.
— Ты права, мы действительно говорили, что это будет мимолетная связь.
Полная задница! Я поставила свой кофе на стол и пошла за томатным соусом, чтобы получить время прийти в себя.
Когда я вернулась, он произнес:
— Но для меня она совсем не мимолетная. Ненавязчивая — да. Забавная — бесспорно. Но, по-моему, она уже вышла за рамки мимолетной, как думаешь?
Я пристально посмотрела на него, прежде чем ответить. И хотя была более чем уверена, что вопрос не содержит подвоха, все же помедлила, прежде чем ответить.
— Да.
Он усмехался мне.
— И что, мы как-то по-другому должны себя вести потому, что у нас обозначенные отношения? Оттого, что теперь мы партнеры, или бойфренд и герлфренд, или как ты там хочешь это назвать?
Я тряхнула головой.
— Прекрасно. А теперь, когда мы с этим разобрались, мы можем позавтракать? — спросил он, удивляясь стоящей перед ним ненормальной женщине, с блуждающей улыбкой обнимающей бутылку кетчупа.
Я кивнула.
— Ну, тогда давай, ешь свой завтрак.
Я так и сделала. Надо же мне было, в конце концов, как-то поддержать силы на остаток выходных.
Ну вот, теперь мы официально были парой. Я говорю «официально», но это не значит, что мы где-то поставили отметку об этом или в наших отношениях что-то кардинально изменилось. Мы стали проводить вместе больше выходных, благо наши семьи и общественные обязанности это позволяли. В остальном мы продолжали видеться, трахаться до бесчувствия, если было время и соответствующая обстановка, переписываться по электронной почте и эсэмэсками, обсуждая политику и телевидение, и, при случае, в течение дня болтали по телефону о жизни.
