Ее голос. Ее хриплый шикарный голос, когда она, пошатываясь, ворвалась в мой кабинет. И это ее состояние, когда она упала на пол.
Ческа.
Ческа, которую я оставил в Оксфорде чуть больше года назад, чтобы никогда больше не видеть. Доктор начал приводить ее в порядок, и мне захотелось выпить. Мне нужно было чертовски много выпить и затянуться сигаретой.
Отпустив ее руку, я вышел из комнаты. Пока шел по коридору, неотрывно смотрел на свою ладонь. Она была еще теплой. Даже истекая кровью, она согрела мою гребаную руку. Я направился прямо к бару, налил себе большую порцию виски и залпом выпил половину стакана. Воспоминания, нахрен, нахлынули на меня. Воспоминания, которые я пытался забыть и навсегда похоронить внутри себя.
Я пришел к ней в тот день, когда их всех убили. В тот день, когда отца обстреляли гребаные русские. Мой взгляд скользнул в сторону спальни моего старика, где он все еще лежал. Все еще в коме, тело атрофировано и парализовано. Никаких признаков того, что он когда-нибудь очнется.
Ческа.
Чертова Ческа Харлоу-Райт.
Я услышал, как открылась входная дверь, и сразу понял, кто это. Через несколько секунд Эрик, Чарли, Винни и Фредди вошли внутрь. Они все смотрели на меня, чего-то ожидая.
— ЧТО? — рявкнул я, не собираясь разбираться с их дерьмом. Я был на грани. Я слишком много чувствовал сейчас. В этот самый момент я предпочел бы не чувствовать ничего, кроме разжигаемого ненавистью огня внутри меня. Она разрушала мой разум. То, что Ческа была здесь, ей было больно, и она, черт возьми, искала меня после года разлуки, разрывало мою голову на части.
— Во-первых, успокойся, психопат, — сказал Эрик, скрестив руки на груди. — А во-вторых, твоя бывшая цыпочка вваливается в клуб, избитая и изрезанная, и ты спрашиваешь «что»?
Я достал сигарету и прикурил. Сделав глубокий вдох, почувствовал, как никотин ударил по венам и дал мне секунду гребаной передышки.
— Она ворвалась в клуб, пробежала через гребаных вышибал и проскочила на танцпол. — Чарли налил себе бренди. — Неплохо для цыпочки, которую подрезали. — Он ухмыльнулся мне. — Упрямая малышка, не правда ли?
— Она пришла к тебе, — как всегда прямо сказал Винни. — Она искала тебя, Арти. — Он похлопал себя по глазам. — Ее глаза. Ее взгляд изменился, как только она увидела тебя. Как у Перл, когда она смотрит на меня. — Винни засунул руки в карманы и начал насвистывать «Ring a Ring o’ Roses», и теперь его взгляд был прикован к пейзажу какого-то загородного дома на стене.
— Разве она скоро не выходит замуж? Я видел их рожи на каждой странице светской хроники, — сказал Фредди, усаживаясь в кресло.
— Ты читаешь светскую хронику? — переспросил Эрик у Фредди, прикрывая рукой улыбку.
— Большинство ублюдков, которые должны нам деньги, постоянно мелькают на этих страницах, придурок. Я слежу за ними, чтобы они не пытались сбежать из города. Эти газетенки, похоже, знают о богачах даже больше, чем их собственные семьи.
— О, я и не знала, что вы все здесь, — сказала Бетси, входя в комнату. — Я думала, вы сегодня в клубе. — Она нахмурилась, глядя на нас, потом расправила плечи. — Что случилось?
Чарли кивнул в мою сторону.
— Ческа Харлоу-Райт. Что же еще могло так потрясти нашего бесстрашного лидера?
Глаза Бетси расширились, и я понял, что этот ублюдок говорил обо мне своей сестре. Между прочим, из-за этих остроумных комментариев я был примерно в пяти секундах от того, чтобы снести ему голову.
— Ческа? — спросила Бетси.
— Она самая.
Чарли ухмыльнулся, когда я бросил на него испепеляющий взгляд. Мой кузен и друзья были единственными людьми на этой гребаной планете, которые не писались в моем присутствии.
— Ческа. И какое, черт возьми, вам дело? — всего за секунду моя семья заставила меня сорваться.
— Никакого, — Бетси пожала плечами и тоже налила себе выпить.
Я закурил еще одну сигарету и прислонился к камину, наблюдая за пляшущими языками пламени. Я представил себе Ческу, когда она была еще ребенком, в доме ее отца. Потом в восемнадцать лет в бикини на яхте. Она прижималась ко мне, а затем распласталась на обеденном столе на нашей яхте, пока я трахал ее, пока вонзался в нее, надеясь, что после этого она уйдет. Но вместо того, чтобы уйти, она захотела меня еще больше.
А потом годы. Чертовы годы, когда я брал ее всеми возможными способами. Ей нравилась грубость, которая нужна была мне. Всякий раз она набрасывалась на меня, делая меня чертовски зависимым от нее.
В комнате стало тихо, и я не мог этого вынести. Я знал, что они все смотрят на меня.
— Что? — снова крикнул я, вскинув руки. — Что это за чертова тишина?
Бетси, которую нисколько не тронула моя вспышка агрессии, наконец, заговорила.
— Просто я не видела тебя таким с тех пор, как… — Она замолчала, и мы все поняли, что она имела в виду. На следующий день после моего возвращения из Оксфорда, после того, как наших отцов не стало, мне пришлось встать у руля. В ту ночь я выбросил из себя все чувства и эмоции, которые испытывал к Ческе, и стал тем, кем должен был стать, чтобы моя семья выжила.
В ту ночь мы, черт возьми, вступили в войну. И с тех пор мы продолжаем сражаться.
— Она что-то значит для тебя, — добавила Бетси, тщательно подбирая слова. — И, если ты будешь честен с собой, то поймешь, что так было всегда.
— Я ее трахал! Вот и все, — выплюнул я и швырнул сигарету в огонь, покончив с этим разговором и разбором моей гребаной жизни. Я вышел из комнаты и направился прямо в свою спальню. Когда я вошел, доктор как раз собирал свои вещи. Ческа была вымыта и накрыта одеялом до самых плеч. Через трубку в руке ей вливали кровь.
— Она потеряла много крови, но все не так плохо, как я боялся. — Он указал на ее лицо. Ее чертово избитое лицо. Мои руки сжались в кулаки. Никто настолько совершенный, как Ческа, никогда не должен выглядеть так.
— Я промыл ей раны на лице, но это были просто поверхностные повреждения. Вколол антибиотик и оставил таблетки, чтобы она выпила их, когда проснется — обезболивающее и противоинфекционное. Она должна принимать их до конца курса. — Он указал на таблетки на прикроватном столике и прошел мимо меня. — Она проснется после того, как немного отдохнет. Отделалась относительно легко, учитывая то, что, как я полагаю, она пережила сегодня вечером.
— А ее память? — спросил я. Мне нужно было знать, что с ней случилось. Мне нужно было знать, кто, черт возьми, сделал это с ней, чтобы я мог убить этих ублюдков.
— Память не должна быть затронута. Физически, конечно. Но вот, что касается психологического аспекта... Здесь могут быть проблемы.
Я молчал, когда доктор проходил мимо меня, не задавая больше никаких вопросов. Он закрыл за собой дверь, и я уставился на Ческу.
Мои челюсти болели от того, как сильно я стискивал зубы. Я вспомнил последний день, когда ездил к ней в Оксфорд. Когда я напился виски и просто нуждался в ней. Из всех, кого я знаю, черт возьми, я предпочел обратиться к ней. И не просто трахаться, а быть где-то в другом месте, подальше от этой церкви, моей семьи, моего отца, лежащего в постели, в которой он будет лежать долгие месяцы. Потому что мне нравилось чувствовать ее в своих объятиях. В тот момент, в тот чертов мрачный момент, она была единственной, кого я хотел.
Я покачал головой, когда вспышки воспоминаний наполнили мои мысли. Как я плачу на ней, словно слабак. Это чертово кольцо на ее пальце, этот яркий бриллиант, привлекший мой пьяный взгляд. Она обручилась за пару дней до той ночи. Один взгляд на это чертово кольцо, и я сорвался. Я нуждался в ней, нуждался, черт возьми, в том, чтобы владеть ею. И вот оно. Кольцо какого-то мудака на ее пальце. Пальце, который только что касался моих волос, моего гребаного лица, моего члена.
Я подошел ближе к кровати и увидел, что на ее руке все еще было надето это чертово кольцо.
Она скоро выходит замуж. Фредди сказал мне это некоторое время назад, как будто я ни хрена не знал. Я знал каждую деталь. Свадьба в Соборе Святого Павла, а потом банкет в «Ритце». Я, черт возьми, знал. Я знал об этой цыпочке все. Она изо дня в день царапала мне мозг своими когтями с тех самых пор, как мы впервые встретились.
