И тут кто-то стучится в дверь. Судьба издевается надо мной!
— Пошли вон! — кричим мы.
— Хорошо, хорошо. Я просто хотел, чтоб ты знал — Дюк с остальными уже в пути.
— Отлично. А теперь убирайся, — кричу я.
Мне нужен ответ и больше никаких вмешательств.
— До того как нас снова прервут, да. Да, я люблю тебя и хочу стать твоей женой.
Я надеваю на палец Лили изготовленное на заказ кольцо, которое забрал неделю спустя после ее ухода. Потом поднимаюсь на ноги, скользнув руками вокруг ее талии, я прижимаю Лили к себе. Прижимаюсь ртом к ней еще до того, как я добираюсь до нашей кровати. Я планирую оставить на Лили свою метку и иным способом. Хочу, чтобы каждый уяснил, что она моя. Подобно животному, помечающему свою территорию, я собираюсь оставить свой запах по всему ее телу, и свое семя внутри нее.
Лили визжит и протестует.
— Они скоро будут здесь.
— Кролик, они прибудут сначала в аэропорт в Портленде. То есть, еще дорога сюда, детка. У нас есть время, — я рычу ей на ухо. — Ты — моя.
— Но у меня не останется времени принять душ, перед тем как гости приедут.
Я одариваю ее злобной ухмылкой.
— В этом мой план. Я хочу, чтобы ты чувствовала меня на всем своем теле сегодня вечером. Хочу, чтобы каждый знал, что ты моя.
— Думаю, кольцо и статус невесты, наверняка убедят в этом других, но если ты чувствуешь потребность доставить мне удовольствие, я более чем готова, — мурлычет она, скользя своей ногой вдоль моей твердой эрекции.
Я издаю животный рык, перед тем как пробую на вкус ее шею. Покусывая и посасывая, я отмечаю биение ее пульса зубами.
Лили стонет.
— Позволь мне снять платье. Я не хочу помять его.
Я отодвигаюсь, но только для того, чтобы снять с нее платье и бросить его на стул.
— А ты ловкач, — одобряет она идеальное приземление платья.
— Я ловок еще кое в чем, что хотел бы на тебе опробовать.
— Будь любезен. Я думаю, ловкость твоего языка надо бы немного подтянуть.
— Ты читаешь мои мысли, Кролик, — я развожу ее бедра и становлюсь между ними. Я рад, что на ней кружевные трусики, но я срываю их, так как не могу ждать. Она хочет возразить, но мой рот уже прилип к ее сладкой киске. Захватывает клитор, пульсирующий от того, что мой язык напирает на него. Лили стонет, и ее соки просачиваются из киски. Мне нужно больше. Ее аромат такой же опьяняющий, как и всегда. У меня чувство, что я не могу получить ее достаточно, поэтому мои руки присоединяются к атаке на ее сладкое местечко. Я настолько близко к освобождению. Блядь… в мои боксеры уже выступил предэякулят. Я нажимаю большим пальцем на ее центр удовольствия, посылая через тело девушки дрожь. Я издаю стон, не думаю, что смогу продержаться. Мысль о моем запахе, исходящим от нее перед другими мужчинами, слишком заманчива. Мой ноющий член просит об освобождении. Я скольжу в нее двумя пальцами, чересчур стимулируя киску, и это посылает Лили через край. Она выкрикивает мое имя несколько раз подряд. Я встаю, позволяя ей отдышаться и прийти в себя от оргазма, пока снимаю свои штаны. Достав член и направив его, вхожу одним плавным движением.
Мне по барабану, что я все еще одет, мне на это совершенно плевать.
— Трент, жестче. Я кончаю, снова.
— Черт, Лили. Давай. Я тоже сейчас кончу.
Опустив руку между ее бедрами, я толкаюсь под углом и нажимаю рукой на ее холмик, большим пальцем дразня клитор. Черт. Я чувствую, как мои шары сжимаются, а пот течет по спине. Склонившись, захватываю ее сосок губами и сильно сосу. Ощущение, как ее киска сжимается и всасывает в себя мое семя, невероятное. Я сильно кончаю, издавая низкий рев удовлетворения.
Спустя пару минут я заваливаюсь на Лили сверху, забыв про маленького человечка внутри. Мысль об этом отрезвляет меня, и я пытаюсь подняться, но она не позволяет мне.
— Не вставай еще. Так хорошо чувствовать, как твоя сила окружает меня.
— Что насчет ребенка? — в панике спрашиваю я.
— Говорит мужчина, который только что вколачивался в мою киску, пытаясь выбить из нее весь дух.
— Дьявол, я не подумал об этом.
— Успокойся. Пока со мной все хорошо, с ребенком будет также. Наверняка это пока всего лишь горошинка. Он в безопасности внутри меня.
— У тебя мой ребенок, — я чувствую, что могу свернуть горы прямо сейчас, я так чертовски счастлив. — Я люблю тебя, Кролик.
— Я люблю тебя, Трент. Но ты должен выйти из меня сейчас.
— Я делаю тебе больно? — спрашиваю я, разворачивая ее и перекатываясь на спину.
— Нет, мне нужно пописать, — я пытаюсь не рассмеяться, но серьезность на ее лице уморительна.
— Продолжай смеяться. Скоро я буду ходить писать каждые две минуты и выблевывать все внутренности.
— О нет, никакой рвоты. Говорю серьезно, я не выношу рвоту. Это как спусковой крючок для меня. Я не знаю, как буду иметь с этим дело.
— Не думаю, что смогу долго это удерживать в себе. Я попытаюсь выбежать, как только почувствую себя не хорошо. Надеюсь, это произойдет, когда ты будешь на работе.
— Нет, это не правильно. Кто тогда будет здесь, чтобы позаботится о тебе?
— Это уже неважно.
— Это важно для меня.
— Почему? — спрашивает она, вставая с кровати.
Я встаю и начинаю снимать испачканную одежду. Несмотря на то, что я хочу, чтобы Лили пахла мной, я не хочу пахнуть ею. Не хочу, чтобы все знали, какой фантастический у нее аромат.
Надев чистую рубашку, зеленый свитер с V-образным вырезом и чистые джинсы, я присоединяюсь к ней в ванной комнате. Девушка умывается, а я стою и смотрю. Не думаю, что она знает, как прекрасна. Мысль о том, что ей будет плохо, вызывает во мне болезненные воспоминания.
Прислонившись к тумбочке, я смотрю на нее. Лили вытирает лицо, затем повернувшись, внимательно смотрит на меня.
— Когда мне было десять, моя мать чуть не умерла у меня на глазах. Она проводила со мной особенный день в воскресенье. Это был один из лучших дней в моей жизни. Она была настолько любящей, такой, какой должна быть мать. Затем пришел отец с одним мужчиной, который постоянно бывал у нас в доме, и они ушли на кухню. Они провели там много времени, и я устал ждать, поэтому подошел к двери и услышал выразительный звук всасывания носом кокаина. Мать выпрямилась и вдруг потеряла контроль над своим телом. Она заблевала все вокруг, рвота лилась фонтаном. Я ринулся через дверь, меня не заботило, что они увидят меня, мама нуждалась во мне. Я схватил полотенце, висевшее на ручке печи, и вытер ее лицо, но ей все также было плохо, и я умолял папу сделать так, чтобы ей стало лучше. Он не мог ничего предпринять, потому что тоже был под кайфом. Папа запаниковал, но другой парень кому-то позвонил. И он увез моих родителей в машине.
