Гарри некоторое время смотрел на него, прикидывая, стоит ли воспринимать предложение всерьез. Потом усмехнулся и тоже встал.
— Давай, я жду, — Малфой встряхнул палочкой, превращая ее в шпагу.
— Здесь же места почти нет, — проворчал Гарри, снимая мешающую мантию и тоже доставая палочку.
— Ничего, попробовать хватит, — успокоил его Малфой, отводя назад левую руку. — Отступление будет считаться позорным бегством, Поттер. Так что — вперед.
— Сам напросился, — пожал плечами Гарри, взмахивая палочкой и вытягивая ее в шпагу.
Выпад, еще выпад. А Поттер не такой уж неуклюжий ублюдок… Выпад, блок. Снова выпад. Драко остановился.
— Резче, Поттер. Не бойся ты так меня достать, все равно не получится.
Гарри хмыкнул, снова отводя левую руку.
— Самодовольный кретин, — фыркнул он.
— Заметь, обоснованно самодовольный, — парировал Драко. — Я-то фехтованием с пяти лет занимаюсь.
— Ну да, чистокровные семьи, как же иначе…
Выпад, снова выпад… Оборот, блок. Глаза Малфоя хищно сверкали, он улыбался, глядя на четкие движения Поттера.
— Ты слишком подаешься вперед, — снова остановился он. И, увидев, выражение лица Гарри, тут же добавил: — ну как хочешь, больше не подсказываю.
Тишина взорвалась щелканьем металла о металл. Они кружились, то нападая, то отступая, издавая победные возгласы, почти угадывая движения друг друга в полумраке. А потом чертов Поттер умудрился довольно смело прорваться и загнать Драко почти к самому камину. Тот успел отразить атаку, но Гарри, уже сам войдя в азарт, не захотел сдаваться. В итоге шпаги обоих оказались зажаты. Пат.
Несколько секунд они молчали, не двигаясь и осторожно дыша.
Драко смотрел на него, на его лицо, так ясно освещенное сейчас пламенем, смотрел, вглядываясь в отражение огня в его глазах. В то, как огонь снаружи всего лишь добавляет отблески к тому, что идет изнутри. Разгорается, поднимаясь вверх, и выплескивается прямо в эти изумрудно-зеленые радужки…
«Так вот кем ты будешь, — ошеломленно подумал Малфой, улыбаясь, не в силах оторваться от игры бликов света в глазах напротив. — Ну, здравствуй, огненный маг Поттер…»
Гарри же, остановившись, не мог отвести взгляд от фигуры Драко. Тот стоял прямо между ним и камином, и гриффиндорец почти не мог разглядеть его лицо. Он видел только сильное, гибкое тело, просвечивающее сквозь шелковую рубашку, и отблески, очерчивающие и подчеркивающие его. Растрепавшиеся светлые волосы, тонкие, изящные пальцы, охватывающие эфес шпаги.
И свет, теплый, струящийся из-за его спины — свет…
— Неплохо, Поттер, — сказал, наконец, Драко, прерывая наваждение. Он опустил шпагу и снова превратил ее в палочку. — Ты выдержал против меня почти две минуты, из чего следует, что ты весьма не безнадежен. Завтра в шесть в дуэльном зале.
— Почему в шесть? — спросил Гарри, тоже убирая шпагу. — До ужина же всего ничего времени будет.
— Потому что дольше получаса моей тренировки тебе не выдержать, — снисходительно фыркнул Драко.
— В пять, — мстительно улыбаясь, сказал Гарри. — Еще посмотрим, кто из нас первым запросит пощады.
— Хорошо, пусть будет в пять, — хмыкнул в ответ Драко.
Они снова вернулись к камину. Гарри улегся на спину, вытянувшись и подложив руки под голову.
— Я все хотел спросить тебя, Поттер, — заговорил Драко. — Почему ты бросил квиддич?
Гарри задумчиво покачал головой.
— Просто… перегорело что-то. Не могу больше. Не хочу.
— Не радует?
— Точно… А ты почему?
Драко ухмыльнулся.
— А что мне делать на поле, если там нет тебя? — ответил он вопросом на вопрос.
— Сильное признание, — помолчав, сказал Гарри. — А серьезно?
— А я серьезно, Поттер, — Драко потянулся к кубку. — Мне было интересно выигрывать у лучшего ловца, а не просто летать на метле перед всей школой.
Гарри не смог сдержать улыбку.
— В жизни бы не подумал, — сказал он, глядя в глаза Драко.
— Думать, Поттер, это особенность избранных. Тех, которые имеют, чем думать. Так что ничего удивительного, что эта мысль тебя не посетила.
— А зато меня сейчас другая мысль посетила. Как ты, интересно, будешь выглядеть, если я запущу в тебя чем-нибудь тяжелым?
— Я буду выглядеть, как человек, который успел увернуться, Поттер. А ты после этого будешь выглядеть, как человек, который только что обрел новый шрам.
— Сдается мне, я погорячился насчет тренировки, — засмеялся Гарри. — Ты только и ждешь возможности добавить мне шрамов.
— У тебя будет завтра шанс проверить это на практике, — ответил Малфой.
Гарри сел, снова глядя ему в глаза.
— Пойду я спать, Малфой, — сказал он. — И ты ложись, а то проспишь завтра все на свете.
— Точно, — кивнул Драко. — Мне еще с утра Панси травить.
— Флаконы не перепутай, — фыркнул Гарри. — А то, действительно, отравишь…
Очередная ежедневная тренировка подошла к концу. Все тело ломило, каждый сустав, казалось, задеревенел и отказывался слушаться. Гарри обессиленно рухнул на подоконник и прислонился затылком к стене, глядя, как Малфой, улыбаясь, натягивает мантию.
Ну, почему, в который раз спросил он сам себя. Почему эта высокомерная скотина может вести себя как живой человек, когда они здесь вдвоем — и все так меняется, если рядом появляется хоть кто-то еще. Почему каждый раз, когда они закрывают за собой двери дуэльного зала и расходятся, торопясь на ужин, Малфой снова надевает свою излюбленную маску непробиваемой ледяной сволочи, и никакими силами не удается стащить ее с его красивой физиономии.
Они говорили об этом достаточно часто, чтобы Драко достали все эти попытки его воспитать.
— Поттер, я такой человек, — каждый раз отмахивался он. — Я не собираюсь улыбаться тем, кто мне неприятен. И уж тем более — не собираюсь давать им понять, что у меня могут быть слабые места.
— Но они ведь у тебя есть, — усмехался Гарри. — Ты же такой честный сам с собой. А тут так банально врешь.
— Сам себе я в этом и не вру, — спокойно парировал Малфой. — А им об этом знать необязательно.
Гарри так и не задал ни разу вертевшийся на языке вопрос, почему же Малфой становится настолько другим именно рядом с ним. Это было бы слишком близко к теме, заговаривать на которую они оба не торопились.
Зато обо всем остальном — с удовольствием. Почти сразу, по обоюдному молчаливому согласию, они перенесли начало тренировок с пяти часов на четыре, и каждый день, окончательно вымотавшись, прятали палочки и разваливались на подоконниках или прямо на ковре подмостков, чтобы еще некоторое время поговорить.
О Панси, все еще лежащей в больничном крыле и до сих пор не верящей, что чудо случилось, и ее никуда не везут. О мистере Паркинсоне, притащившем в Хогвартс своего личного врача, чтобы удостовериться в диагнозе, который поставила его дочери мадам Помфри. О Снейпе, который, на удивление, прекратил придираться к Гарри, и теперь усиленно делал вид, что его не существует.
