Примерно через час мы уже входили в квартиру. Димка открыл дверь ключом и кивнул в сторону большой комнаты:
— Там папины вещи, наверное, и документы где-то там.
— Уфти, — ответила я ему, входя в комнату. — Ко второму пришествию мы точно что-нибудь найдём.
Пацан пожал плечами:
— Посмотри в ящиках секции.
— Отличная идея, — похвалила я его и направилась к старинной советской секции, если не ошибаюсь, производства коммунистической Югославии, которая снисходительно взирала на бардак в комнате стеклянными витринами сомнительной чистоты. Один ящик был забит счетами и гарантийными талонами. Второй — носками, свёрнутыми в неаккуратные комки. В третьем я нашла папки. На верхней красовалась надпись: «Важное».
Важными оказались именно свидетельства о рождении мальчиков, свидетельство о разводе с мамой и о браке с Натальей. Папиных документов там не нашлось. Ну ладно паспорт. Его надо носить с собой, а военный билет? Трудовая книжка? Свидетельство о рождении? Диплом? Где это всё?
Или это неважное?
Ладно, пахнет всё очень и очень плохо. Вещи валяются везде в полном беспорядке, грязные тарелки на столе вперемешку с тряпками, газетами, карманными книжками, везде пыль, грязные следы на полу… Если бы я уже не видела точно такой же бардак на кухне, то подумала бы, что кто-то обыскивал комнату. Но нет, думаю, никому папа не нужен даром, чтобы вламываться и похищать его.
— Дима, мне нужна папина фотография.
Мальчик пробрался через завалы и полез в нижний комод секции. Оттуда был извлечён большой альбом. Димка перевернул несколько страниц, между которыми лежали карточки, и протянул мне фото. Обнявшись, на нём стояли папа в костюме и Наташа, его вторая жена, в летнем платье и с сумочкой. Довольно чёткий снимок, должен пригодиться. Фото вместе с документами мальчиков и свидетельством о браке я положила в сумку, потом сказала:
— Собирайте вещи — штаны, рубашки, свитера! Не забудь про трусы и носки! И куртки тоже.
— А сумку школьную? — как-то обречённо спросил Дима, снова набычившись. Я махнула рукой:
— Бери, если есть. Лишней не будет.
В машине мальчишки странно молчали. Впрочем, я почти не обращала на них внимания. Я позвонила Мирусю.
Он отозвался через несколько гудков:
— Глинская? Кузя мне уже сказал, что у тебя опять здец.
— Мягко говоря, ага. Давай я к тебе заеду, а? По телефону не объяснишь.
— Давай, мать, жду. Адрес скину смской, пропуск закажу.
— Нас трое.
— Пацаны с тобой?
— А куда я их дену?
— Ладно, привози, — фыркнул Мирусь и отключился.
Через десяток секунд от него пришла смска с адресом, и я вбила его в навигатор. Димка спросил с заднего сиденья:
— А куда мы едем?
— К одному моему другу, который поможет найти вашего папу, — ответила я и завела мотор.
Мирусь не обманул: нам выдали пропуска и даже проводили на второй этаж к кабинету номер 23. Открыв дверь, я сразу увидела друга и бывшего одноклассника, который что-то быстро печатал на компьютере. Подняв взгляд, Мирусь обрадовался:
— Глинская, заходи, не жмись! Пацаны, вы там садитесь, порисуйте. Да, у дяди Коли много маркеров! Колян, дай детям маркеры, не жмись!
Колян, высокий усатый мужчина в свитере с оленем, неохотно поделился с братишками бумагой и фломастерами, а я присела на стул напротив Мируся:
— В общем, вот такая история.
— Ага, наслышан о явлении христов народу, — кивнул он. — На квартире была?
— Была. Ничего не нашла. Меня терзают смутные сомнения: ушёл ли он за хлебушком и вернётся через двадцать лет, потому то попал в аварию и лежит с амнезией в коме, или просто ушёл, потому что пошло оно всё нафиг.
— Пиши заявление, будем работать.
— Прости, я просто не могу через это проходить ещё раз, — покаялась я, взяв протянутую ручку.
— Пиши, Глинская, найдём мы твоего папку, — ободряюще улыбнулся Мирусь. — Фотки есть?
— Вот.
Я выложила на стол снимок:
— Это его жена. Она ушла несколько лет назад. С тех пор папа… ну, ему трудно.
Мирусь помотал головой, но ничего не сказал. Забрал снимок и подсунул мне бумагу:
— Пиши.
Я написала. С подсказками, потому что всё никак не могла сформулировать, что мне надо. «Найдите папу» — точно не прокатит, как заявление. Мирусь диктовал, я записывала скрипящей рукой и злилась. На ручку, на папу, на себя. Вроде бы всё наладилось, и на тебе, пожалуйста.
— А что с пацанами будешь делать? Соцработника вызывать?
— Мирусь, ты чё? Сдурел, да? — я оглянулась на мальчишек, которые спорили с Коляном, как надо рисовать пистолет.
— Не, не мало ли…
— Всё-таки родственники, не чужие люди, — пробормотала я.
— Смотри сама.
— Да, что-нибудь придумаю, — вздохнула. — Короче, мой номер у тебя есть, если найдёшь — звони.
— Договорились. Держи пропуска.
Когда мы с мальчиками вышли на улицу, Димка спросил, не глядя на меня:
— Теперь ты нас отвезёшь в опеку?
— Куда? Что за ерунда? — спросила я удивлённо. Пацан помялся, смотрел на братишку, который молчал, надув губы, потом сказал неохотно:
— Папа нас туда уже хотел отвезти несколько раз… Ну, мы не слушались, и вообще… Дениска в комнате не убирал…
Я прикрыла глаза. Господи, за что мне всё это? Мамаша-кукушка, папаша-куку…ш! И только Юле больше всех надо, ага.
— Я вас отвезу домой. Ко мне домой.
Открыла им заднюю дверцу машины, сказала внушительно, пока они усаживались и возились с ремнями:
— Убирать комнату будете без вопросов. И никаких раскиданных вещей! Пока не найдут папу, поживёте у меня, а там посмотрим.
— Что, и в школу придётся ходить? — слегка взгрустнул Димка, а Денис протянул:
— А я хочу в садик!
— Дурак, ничего там нет интересного!
— Сам дурак, мне надоело дома сидеть!
— Тихо. Пойдёте и в школу, и в садик. Как-нибудь, — пробормотала я, садясь за руль. Ума не приложу, что я буду с ними двоими делать…
Глава 24. По семейным обстоятельствам
23 августа, четверг
Дома я прежде всего взяла лист бумаги и ручку, потому что в голове варилась каша из мыслей. Надо всё записать, тогда каша станет упорядоченным строем, марширующим куда следует. Мальчики побросали сумки в коридоре, я хотела призвать их к порядку, но махнула рукой и просто включила мультики в зале. Сама села на кухне. Вздохнула над несчастным листком и написала: «Школа, садик».
Да, над этим стоит озаботиться в первую очередь. У меня работа, Женька с первого сентября идёт на занятия, пацанов надо куда-то определить.
Второй строчкой стало: «Перебрать вещи».
Только бы тараканов не натащили! Да и посмотреть надо — всё ли взяли, всё ли чистое, всё ли целое. Если папу не найдут быстро, придётся запасаться зимними шмотками. Интересно, есть ли у них непромокаемые сапоги?
Дописав «сапоги?», я задумалась.
Ладно, у меня есть свидетельства о рождении. У меня есть доказательство, что их папа — мой папа. Но это не всё. Официально я, наверное, не могу ничего сделать. Или надо получать бумажку, что я законный опекун. А об этом я ничего не знаю, и до сего момента даже не предполагала, что мне понадобятся подобные знания.
Отлично.
В браузере телефона я набрала запрос: «Опекунство над братьями».
И закопалась в матчасть.
Полчаса мне потребовалось, чтобы изучить все ответы на вопросы об опекунстве на разных юридических сайтах, и стало ясно, что надо идти в опеку, чтобы инициировать процесс. Ладно, сделаю это завтра. Сегодня устрою мальчишек. И стоит, наверное, позвонить в Суворовское училище. Там учится ещё один брат. Мальчик не в курсе, что происходит дома. А то ещё приедет на выходные и поцелует закрытую дверь…
— Димка! Иди сюда!
Брат прибежал не слишком довольный. Я поманила его рукой:
— Садись, поговорить надо.
Он сел напротив, я подвинула ему пачку печенья, спросила:
— Ваш старший, он же учится в Суворовском училище, да?
— Петька да. И я тоже пойду в Суворовское! — с гордостью объявил Димка.
