Катя, давай, я верю в тебя! Теперь назад дороги нет. Просто сделай так, чтобы у Захара не было даже шанса тебя остановить.
Сделала и забыла, как страшный сон.
И для этого я достаю из кармана стальные наручники, что бессовестно выкрала у Рената этим утром. Из спальни, пока они возились с его тачкой.
Захар спит крепко. Грудь равномерно приподнимается и опускается… Решаю, что одной закованной руки мне будет недостаточно и вторую приковываю наручниками с розовым пушком. Подарком Альки на восьмое марта.
Руки, капец, тяжелые, но надо все делать предельно спокойно, чтобы не потревожить сон.
Бросаю на Захара взгляд и понимаю, что спит он как медведь в спячке. Даже не пошевелился. Только причмокнул пухлыми губами.
Сейчас я бы сказала, что он милый, если бы не воспоминание о жестких губах, что выглядят ниточкой, когда Захар злится, и о члене, брызгающем мне спермой в лицо и на язык.
Такое сносить нельзя.
Развязываю пояс халата. Он струей падает с моих плеч, полностью обнажая тело. Холодный ветерок ласкает разгоряченную кожу, и я делаю шаг вперед. Ставлю колено на кровать и тихонько залезаю.
Устраиваюсь у Захара между сильных ног, чуть раздвигая их в стороны.
Откладываю в сторону свои обиды и ненависть. Сейчас он просто мужчина, а я женщина. Ничего больше. Словно ничего не произошло. Мне это необходимо, чтобы расслабиться хотя бы немного.
Вырисовываю в воображении нашу романтичную историю любви, выдуманную. Он и я, мы вместе, без третьих лиц, просто познакомились и влюбились до безумия. Держусь за эту фантазию мертвой хваткой.
Пристально смотрю на свою цель, невольно облизнув губы. М-да, этот удав даже в спящем состоянии огромный.
С этим гигантом я уже знакома и не раз трогала. Но вот сейчас почему-то накрывает волнение, стеснение. Стыд. Но…. Я решаюсь.
Тяну к нему ладонь. Щупаю мягкую кожу.
И в этот момент член начинает оживать. Увеличиваться под моей ладошкой, как по волшебству. Против воли скулю, ощущая, как жар поднимается из недр тела. Трусь обнаженной киской о постель.
Я извращенка? Признаю и каюсь.
До этого даже посмотрела видео уроки по укрощению удавов, ну то есть, как следует сосать… член.
Наклоняюсь медленно. Дую на плоть и вижу, как она поддергивается. Вытаскиваю кончик языка. Сначала пробую его конец, потом провожу по всей отвердевшей поверхности. Запихиваю головку прямо за щеку.
Пробую на вкус эту капельку, что кажется мне чуть солоноватой. Дыхание спирает, а сердце срывается. Член дергается в мою сторону, как бы напоминая о себе. Требуя моего немедленного внимания.
Начинаю легкое движение рукой по стволу. Захватываю красную головку губами, легко, почти невесом.
О, мать твою. Во рту это кажется ещё более приятным, чем на ощупь. Смело обвожу языком, продолжая двигать рукой.
Мой взор прикован к лицу мужчины. Он хмурится. Его голова дергается из стороны в сторону. И, кажется, я слышу тихое рычание.
Ну точно животное. Но не открывает глаза, а значит ещё спит. Или притворяется. Но это не важно. Его тело покрывается бисером из пота. А я так и хочу слизать каждую каплю на идеальном мужском теле.
Но не могу. Не таков мой план. Да и вообще я засоса… заигралась, и пора приступать к важному.
Взяв заранее крем, намазываю колом стоящий член и обдумываю, стоит ли мне это сделать и с киской, что только чуть увлажнилась.
Будет больно, я это знаю. Но готова стерпеть.
Но все же размазываю чертов крем по своей промежности, чувствуя себя неловко в этой ситуации.
Сажусь на его бёдра, ощущаю под собой ствол. Гляжу вниз и этот вид просто приводит в неадекватный, дичайший восторг. Чувство, будто я стою на высоком склоне и смотрю в пропасть. А сердце стремительно срывается вниз.
Ахуеть. Я взаправду делаю это.
Я его сейчас трахну.
Глава 34
Приставляю головку к своим складкам, растираю влагу, прислушиваюсь к себе. Сердце скачет галопом. В висках стучит кровью, а я, кажется, хочу струсить, сбежать, но его голос придает мне решимости:
— Катя! Какого хуя ты делаешь?!
Я делаю резкое движение, насаживаюсь до конца и резко выдыхаю. С воем. Потому что ощущения, будто меня пронзили горячей кочергой, настолько острой и нестерпимой кажется боль. Слезы тут же наворачиваются на глаза, пока я пытаюсь привыкнуть, хотя бы попытаться к таким огромным размерам Захара.
От собственного крика заложило уши, и я почти не слышу, что мне говорит Захар, как дергает руками, пытаясь сорвать наручники и не сорваться, потому что выражение лица близко к садистскому.
— Катя, блять! Что ты… Что ты наделала? Убью, сука!
Кричит Захар. Зол. Чертовки зол. Желваки на его лице ходят ходуном. Ноздри вздуваются не хуже бычьих, а глаза горят яростным, обжигающим пламенем.
Кажется, он хочет разорвать меня в клочья? Да, я сама добровольно это сделала. И не ожидала, что это настолько неприятно. Не думала, что это выдержать нереально. И об этом столько разговоров?
— О, прости, — говорю через боль с вымученной улыбкой.
Хочется выть, закрыться в комнате и плакать. Залечить свои раны, физические и душевные.
— Мне искренне жаль, — ложь, не жаль мне его, ни капли. — Тебе, наверное, не по себе. Тебя же использовали, — ядовито проговариваю, кайфуя от выражения его шокированного лица. — Как гребаную вещь, — в голове прокручивая: «Как и ты меня, вместе со своим дружком». — Ты пока подумай над этим, а я пойду.
Каждое слово, как нож по его нервам, на каждое слышен рык и тихое:
— Вот же паскуда.
Ну я, сделав дело, медленно, не торопясь слезаю с дубины, что теперь влажная с бледной полосой крови. Ничего интересного — говорю себе мысленно, хотя желание остаться и обтереть его со всех сторон остается сильнейшим.
И подумать не могла, что мой первый раз будет вот таким. Грубым, вынужденным и без сладкого продолжения. Но увы. Захар не мой принц на белом коне. Он злодей. Антигерой хренов. Ненавистный, недоступный и ещё совсем недавно… Любимый.
Слезаю с кровати, пока Захар рычит и дергает наручники. Материт весь белый свет.
Валим. Валим. Валим!
Тороплюсь поднять халат, пройти до двери, чтобы поскорее оказаться в безопасности своей комнаты и прямо сейчас позвонить адвокату. И мне плевать, что он спит.
Завтра же с утра этих придурков не должно быть в моем доме. ХЭ!
Уже открываю двери, как вдруг слышу треск, как гром среди ясного неба. Резко, испуганно разворачиваюсь, а Захар уже перешагивает по кровати в наручниках, на концах которых болтаются деревянные доски.
Ох, ебать!
Господи! Рывок двери на себя был столь же бесполезным, как если бы я ее совсем не открывала. Перед носом возникает рука с деревяшкой, и дверь с хлопком закрывается.
Я тут же ору резанной свиньей, но Захар зажимает мне рот рукой и за волосы тащит к кровати. Опрокидывает как куклу и наваливается сверху.
— Пошел вон! — царапаюсь как кошка, не жалея ублюдка. — Скотина!
— Да хуя с два. Хотела трахаться? Сейчас ты будешь ебаться!
Он вжимает свой хер между ног и начинает елозить стволом, пока рукой стискивает волосы и вылизывает подбородок и губы.
Отталкивать его просто бесполезно. Как скалой прижатая. Ни отодвинуть, ни выползти. А все тело, несмотря на острую боль внутри, тихо трепещет, от той страсти, с которой он меня ласкает.
Да, грубо. Да, в наказание. Да, без промедления, чтобы понимала, что заигралась.
— Захар! Захар, — останавливаю его, когда член твёрдой, как камень, головкой, проникает внутрь. Боль накрывает с новой силой. — Больно! Я же первый раз… — смотрю на него с мольбой, видя в ответ звериный, довольный оскал.
Он шумно выдыхает, замирает. Тело его покрыто бисером пота, руки, что по обе стороны от головы, сильно напряжены.
Кажется, его начинает колотить, как при ознобе. Он долго так смотрит мне на голую грудь. Встряхивает головой как животное, словно пытается избавиться от наваждения.
