Также я была безумно рада, что мама Чонгука — Хеджин почти поправилась, и её выписали домой. Я, конечно, не помнила, как она туда попала; по рассказам Чонгука, у неё были проблемы с сердцем, и она очень много времени пролежала в больнице. Но сейчас она была дома, и Чон не был совсем одинок.
Вдобавок ко всему, когда Хеджин узнала, что я беременна, она взяла с меня обещание о том, что даже если мы с Чонгуком не сможем быть вместе, она всё равно хочет участвовать в жизни своего внука или внучки, и просила не ограничивать в этом Чона, на что я ей клятвенно пообещала, что этого ни в коем случае не будет.
Вы, наверное, хотите знать, что случилось с моим родителями? Они стали совершенно другими. От прошлой диктатуры не осталось и следа, и иногда мне хотелось обрести вновь память, лишь для того, чтобы просто узнать: всегда ли они были такими, или то, что случилось со мной, побудило их измениться? Но потом мне стало это не важно. Они были рядом, и я была им за это благодарна. Они даже продали дом в Ульсане и снова перебрались в Сеул, только чтобы быть поближе ко мне.
Я около месяца пожила у подруги, но после сняла квартиру недалеко от кафе, в которое устроилась на время. Пойти на работу по специальности при всём желании я бы не смогла, потому что банально не помнила абсолютно ничего из того, что было в моём дипломе, поэтому выбрала то, что было не таким сложным, но в тоже время интересным. Мне нравилось болтать с посетителями кофейни и узнавать всё новые и новые для себя вещи.
Подруга между перерывами в работе пыталась вытащить меня из дома. У неё это, конечно, не всегда получалось, но когда это всё же происходило, мы гуляли до позднего вечера, стараясь посетить места, которые я любила когда-то. Мина до последнего надеялась, что я хотя бы что-то да вспомню, хоть какую-то крошечную деталь. И иногда мне снились или мерещились какие-то неясные обрывки, но они не складывались в целые воспоминания, моя память по-прежнему была непреклонна. Правда врач говорил, что если я стала хотя бы частично что-то вспоминать, шансы на восстановление возрастали.
После письма от Хоби, я практически каждый день хотела набрать его, чтобы узнать, как он себя чувствует. Я долго раздумывала об этом. А имела ли я право звонить ему? Но мне очень хотелось знать, как он. И Хоби настолько не ожидал от меня звонка, что даже не сразу поверил, что это я. Он был безумно счастлив меня услышать и рассказал, что проходит терапию, и его переломы, полученные в аварии, потихоньку зарастают. А я была так рада, что он шёл на поправку, и совсем скоро будет снова ходить. Также он рассказал, что решил пройти лечение от зависимости, о которой я узнала от Чонгука, а я, в свою очередь, ошарашила его тем, что потеряла память. Он, конечно, был шокирован этой новостью, но подбодрил меня, что когда-нибудь я всё обязательно вспомню. Хотя кое-что он хотел, чтобы я не вспоминала. Мы пообещали друг другу хотя бы иногда созваниваться и обмениваться новостями.
А что же до Чонгука… Он позвонил моим родителям, как только я попала в больницу, за что я буду ему бесконечно благодарна. Чон не давил на меня и даже старался звонить не так часто, но когда это случалось, мы подолгу разговаривали о том, что было со мной раньше. Потому что так получилось, что кроме него и прошлой меня, больше никто ничего не знал обо мне. Ни подруга, ни родители, ни Хоби. Как так вышло, я не могла даже представить, но в такие моменты я была счастлива, что именно ему доверилась прошлая я.
Чон старался опустить все неприятные моменты и вкратце рассказать, что знал, аккуратно обходя тему наших с ним непростых отношений. Единственное, о чём он спрашивал постоянно, так это о том, как я себя чувствую и хорошо ли питаюсь. А на мои просьбы не покупать мне ничего, он лишь отмахивался и всё равно каждое воскресенье приезжал, и забивал мой холодильник едой.
***
В очередной раз, когда Мина позвала меня погулять, а если быть точным, сходить в бар, который принадлежал Джуну, я сперва противилась, сетуя на то, что беременна, на что подруга заявила, что некоторые девушки на сносях чего только не делают, и отказывалась принимать мои аргументы. Правда, у меня был не настолько большой срок, но всё же. С каждой неделей, мне хотелось выходить из дома всё меньше и меньше.
— Мы немного посидим… Если тебе станет хуже, мы тут же уйдём, идёт? — щебетала Мина, чем смешила меня до чёртиков.
— Хорошо, хорошо! — с улыбкой ответила я и решила осмотреться.
Бар был довольно крутым и казался каким-то знакомым, или мне хотелось так думать. Видимо, прошлая я уже была когда-то здесь. На стенах висели вывески афиш и всякого рода атрибутика, которая добавляла изюминку этому месту.
Судя по звукам доносившихся с мест около сцены, кто-то должен был выйти выступать. И этот кто-то был очень популярен здесь, потому что люди, чуть ли не визжали от восторга, присвистывая перед его выходом. И каково было моё удивление, когда на сцене появился Чонгук. Он был одет в футболку с принтом «Металлики» и если честно, я уже подумала, что сейчас он будет исполнять что-то тяжёлое и рокерское, подстать внешнему виду Чона.
Но заиграла тихая мелодия, а Чонгук, прикрыв глаза, начал петь так проникновенно, что весь шумный зал моментально затих, наслаждаясь его пением.
— Когда мне было настолько тяжело, что я устал от жизни, ты стала моей жизнью…{?}[Jungkook — All of my life]
Когда Чонгук произнёс эти слова, я, кажется, даже перестала дышать. Хоть я и не помнила этого, но было видно, сколько любви он вкладывал в каждое слово. Чон, вероятно, не был уверен в том, что я точно приду, поэтому глазами искал меня, и когда нашёл, то слегка улыбнулся только уголками губ и продолжил петь.
— После встречи с тобой я так изменился. Я начал мечтать. Ты была моим всем, ты наполнила мою жизнь смыслом, — продолжал Чонгук, с каждым словом и нотой проникая в моё сердце всё глубже и сильнее.
Кажется, даже самой судьбе было не суждено нас разлучить.
— Если ты слушаешь сейчас эту песню, Моя жизнь, она о тебе.
Когда Чонгук закончил исполнение, до этого стихший зал, очень громко зааплодировал, а многие девушки даже заплакали от его проникновенного пения. Да кто угодно был бы тронут, и, конечно, я не осталась равнодушной… Я просто не смогла бы.
Пока Чон приходил в больницу, мне было невероятно больно смотреть на то, как он медленно угасает и теряет всякую надежду. Хотя ему нужно отдать должное, он боролся до последнего. Пока я не сказала ему, что мне нужно время. И он дал его, несмотря на всю его любовь ко мне. Только за это можно было влюбиться в этого потрясающего парня. Если раньше, ещё девчонкой, я просто находила его привлекательным и загадочным, то сейчас я взглянула на него совершенно иначе.
Он был невероятно заботливым мужчиной и надёжным другом, и я была уверена, что дело было не только в том, что я ношу под сердцем его ребёнка. Каждый раз, когда я была у них с Хеджин в гостях, или когда мы разговаривали с ним по телефону, я чувствовала тех самых бабочек, про которых все говорят. Тогда я поняла, что действительно начинаю в него влюбляться. И это была совершенно другая любовь.
Когда Чонгук закончив исполнение, спустился со сцены и подошёл к нашему столику, меня словно посетило чувство дежавю, будто я уже где-то это видела раньше. Парень мило улыбнулся мне и, поприветствовав нас с Миной, спросил что-то, но я, кажется, даже не услышала этого. Мина сразу же покинула нас под предлогом того, что ей нужно к Намджуну, хотя она просто хотела оставить нас наедине. Чон же подошёл ко мне ближе, а я сказала первое, что пришло мне на ум.
— Ты прекрасно спел… — тихо начала я, нежно улыбаясь ему в ответ, — зал был тронут.
— А ты? — спросил Чонгук, аккуратно беря меня за руки, но тут же продолжил, — погоди… Ты что-то вспомнила?!
— Нет, Чонгук… Я всё ещё белый лист.
По взгляду Чонгука было видно, что он очень взволнован. Возможно, я сказала то, что он уже слышал от меня ранее. Он был настолько удивлён, что даже немного зашёлся с дыханием.
