спросил я, вертя баночкой таблеток.
— Отдай! Это не твоё! — он вскочил и кинулся ко мне, пытаясь отнять свою вещь.
— Не отдам, пока ты не расскажешь что это, и для чего тебе нужно, — потребовал я.
— Не расскажу!
— Тогда не получишь.
Он остановился. Его буквально начало трясти, зрачки забегали пытаясь отыскать нужные эмоции, а на глаза навернулись слёзы.
Он держал себя за плечи и плакал, говоря сквозь слёзы:
— П-пожалуйста, отдай.
Я испугался. Конечно, не первый раз вижу его в таком состоянии, но это первый раз, когда он буквально умоляет меня со слезами на глазах, и голосом полным страха.
Инстинктивно я встал, поставив баночку на стол, поспешил к нему. Уже по привычке обнимая и прижимая к себе. Он лишь уткнулся мне в плечо и продолжил плакать. Чувствую себя такой сволочью.
После нескольких минут, я поднял его за подбородок, вытирая пальцем слёзы, которые подступали новым потоком. После чего сказал:
— Я переживаю о тебе, Инк. Пожалуйста, помоги мне понять тебя. Я хочу знать. Хочу помочь. Прошу.
Он шмыгнул и попытался улыбнуться, хотя это всё ещё выглядело фальшиво.
— Х-хорошо. Я расскажу. Но не говори никому об этом, ладно? Особенно Риперу.
Итак, пошли новые секреты, что я должен был таить в себе. Мне не нравились эти тайны, но если ему так будет легче, я буду молчать. Не хотелось бы терять его доверие, что с трудом удалось получить.
Мы присели на мою кровать. Инк залез с ногами, обнимая себя за коленки и пряча глаза. Я же сидел на кровати свесив ноги, поглядывая на художника. Он долго молчал, так и не решившись заговорить. Но всё же смог, после короткого выдоха, который прошёлся дрожью в воздухе.
— Те таблетки, что ты нашёл, это снотворное. Не знаю, когда начались кошмары, но действовать я начал лишь год назад. Ходил к психологу, он мне и выписал эти таблетки. Сначала я пил по одной каждый день, чтобы быстро засыпать и не видеть эти сны. Но они слишком быстро тратились и у меня оставалось несколько дней сна без них. Поэтому я решил сделать по-другому.
Я лишь молча слушал его рассказ, не смея перебивать. Когда же ещё смогу узнать о его проблемах и тайнах?
— Я решил не спать по нескольку дней, дабы экономить таблетки. Тем самым ночью я занимался всем, лишь бы не заснуть. Что интересно, у меня хорошо получалось, так что я мог не спать почти неделю, тем самым экономя ещё больше. Но потом пошли последствия. Я мог заснуть где угодно, и когда угодно: на работе, на учёбе, дома, на улице, в транспорте. Это очень сильно пугало и мешало нормальной жизни. Поэтому я решил: если и не спать, то не больше недели. 2–4 дня, не больше. Так я смог экономить таблетки, и не рисковать заснуть в неположенном для этого месте.
Я молчал. Даже не знаю, что сказать на это. А он лишь продолжал:
— Но с недавнего времени, кошмары стали чаще. Поэтому вместо одной таблетки, я могу принять 2–3 и изредка 4. Это помогает лучше спать и не видеть снов. Правда таблетки заканчиваются ещё быстрее. Поэтому приходится меньше спать. Из-за чего мне становиться хуже в моральном плане.
— Поэтому ты и не высыпаешься, — проговорил я, — Почему ты просто не расскажешь о своих снах Риперу? Я уверен, что после разговора с ним, они могут прекратиться. Это ведь из-за того, что ты винишь себя в смерти родителей, я прав?
Настала его очередь молчать. Мне казалось, что это хорошая идея: рассказать. Это правда могло помочь. Но как я понял, так он не сделал и вряд ли сделает. Ему же нужно и дальше страдать, не позволяя себе привязываться к кому-либо. И не позволяя другим привязываться к нему.
Но он ответил:
— Ты знаешь почему. Я не хочу вредить другим.
Ну всё, меня это заебало.
Я встал с кровати, взял баночку и направился на кухню. Там я открыл воду и высыпал таблетки в раковину. Пока наблюдал за тем, как они растворяются, художник уже прибежал.
Он стал пытаться найти хоть одну целую, но не вышло. Таблетки были растворены водой. Больше их не было. Я лишь выкинул упаковку в мусорку, и пошёл обратно в комнату. Но меня развернули, не давая уйти.
Удар. Я схватился за череп в том месте, где была щека. Болит сильно, но терпимо.
Держась за место, что разрасталось болью, я перевёл взгляд на его инициатора.
Инк был зол. Очень зол. Это говорил красный прицел и восклицательный, а также вопросительный красный знак его зрачков. На глазах уже выступали слёзы, но он не обращал на них внимания. Лишь произнёс:
— Ненавижу тебя. НЕНАВИЖУ!
После чего дал свободу новому потоку слёз.
— З-зачем? Зачем т-ты это сделал? — проговаривал он дрожащим голосом, — З-зачем забрал у меня т-таблетки? Зачем в-выбросил их? За…
Я не дал ему договорить, вновь затягивая в тёплые объятия. Сначала он упёрся руками в мою грудную клетку и пытался оттолкнуть меня. Но через какое-то время сдался, позволяя чувствам взять верх.
Ему нужна была поддержка. Нужны были разговоры на больные и проблемные темы. Нужны же были и тёплые объятья, что помогали бы ему почувствовать себя в безопасности от всей боли, что преследовала его.
Мне было жаль, что такого хорошего скелета преследует отчаяние. Боль и кошмары сопровождают его всю жизнь. А одиночество сКРАШивает существование. И как бы он не пытался спасти всех, он лишь обрекает себя на страдания. Такие холодные и болезненные страдания.
Он вновь обнимает меня, хватаясь за эту возможность, словно боясь того, что это сон. Что я не реален, и скоро исчезну. Я же прижимал его крепче, всё ещё боясь сломать его кости, что казались такими хрупкими. Легонько поглаживал по черепу правой рукой, показывая, что он не один. Обнимая левой за спину, удерживая его в объятиях.
Он же уткнулся мне в плечо, обхватив руками за тело, боясь моего исчезновения. Мне даже показалось, будто он меня задушит такой хваткой. Обнимал он очень крепко, боясь отпустить.
Когда же поток слёз иссяк, а новый не решал наступать, мы отстранились друг от друга. Он всё ещё держал меня за талию, а я же взял его за плечи. Посмотрев ему в глаза, заметил, что зрачки были довольно знакомыми. Фиолетовый квадрат и голубые волны. Нечего тут стыдиться, Инк.
— Я вижу в твоих глазах море~ — решил разбавить атмосферу шуткой. Что мне и удалось.
