А захочу я многого.
Двигаюсь в сторону малышки.
– Нет! – кричит и дергается за моей спиной отец, но парни на корню рубят все его попытки. Да. Так-то лучше. Место предателя – на коленях, в ожидании своей участи.
Мои тяжелые шаги разносятся по всей гостиной, отражаясь от стен. Девчонка опускает глаза. Боится. Я даже на расстоянии вижу, как плотно она вжимается в стул, на котором сидит.
Дергаю его на себя, отодвигая от стола. Она вскрикивает так жалобно, как маленький испуганный котёнок. И убить ее будет так же просто. Переломить тонкую шею мне ничего не стоит. Двумя пальцами справлюсь!
Поднимаю ее подбородок металлом глушителя. Хочу, чтобы в глаза мне смотрела. Ее голубые очи напрочь заволокло страхом. Он полностью контролирует сознание, и это видно. По щеке катится крупная соленая слеза.
Я опускаю пистолет ниже. К шее и ключицам. Дыхание Ворошиловой учащается. Глаза начинают бегать. Готов поклясться, что через пару минут такой ласки под ней на стуле останется мокрое пятно.
Ее отец что-то там вякает на заднем плане, за что тут же получает удар под дых.
– У тебя уже были мужчины, детка? – спрашиваю я. Подцепляю пистолетом тонкую лямку на ее плече, уточняя о чем речь.
Она молчит. Лишь сильнее глазища свои на меня распахивает. Что же с тобой будет, когда член мой увидишь?!
– Значит, целочка... – я верчу полученную информацию на языке, размышляя, что же теперь с этим делать. – Ну что ж, детка, поздравляю! Сегодня ты станешь женщиной, – заявляю я и оставляю девочку в покое, делая шаг в сторону. – Тащите ее наверх! – командую парням.
Ворошилов рычит нечеловеческим голосом, пока два здоровяка под руки утаскивают его кровиночку наверх, в спальню. Но он ничего не может сделать против моих ребят, которые теперь удерживают его практически мордой в пол.
Милана
Два амбала хватают меня под руки и тащат вверх по лестнице, предварительно вытащив из зажатой ладони вилку.
Отец пытается помочь мне. Я слышу его крики. А еще слышу удары и вой, мамины всхлипы. Все это придает мне сил. Я почему-то думаю, что смогу выбраться и помочь всем. Брыкаюсь в сильных руках и кричу, но получается не лучше, чем у мотылька, бьющегося о стекло закрытой банки.
– Давай, мелочь, показывай, где тут твоя комната? – говорит один из татуированных бугаев.
– Отпустите! – в ответ прошу я, хотя прекрасно понимаю, что все бессмысленно, раз уж даже папа не может противостоять им.
– Может, хочешь кончать под Зверем в родительской спальне? – злорадно произносит второй. – Можем и это устроить.
Дергаюсь изо всех сил, но мне даже на миллиметр не удается сдвинуть их сильные руки. Мужчины по очереди отрывают каждую дверь, пока мы не оказываемся на пороге моей спальни. Ее легко узнать по белой кровати с кованым металлическим изголовьем и полке с плюшевыми медведями.
Они толкают меня на постель. Я отползаю к изголовью, точно смогу там спрятаться от них. Плечи болезненно пульсируют в тех местах, где только что были сжаты мужские пальцы. Наверное, останутся синяки. Но на это плевать! Лишь бы выбраться.
– А ты и правда ничего! – обращается ко мне один из них. – Я бы тоже натянул тебя до самых ушей, – он так мерзко усмехается, точно представляет, как проделывает это со мной. Становится неприятно и гадко.
– Согласен, – поддакивает второй. – Но я бы в рот сначала поимел. Смотри, какие губешки!
– Вон пошли! – грозный приказ позади заставляет мужчин в одно мгновение покинуть мою комнату.
Эти слова забираются под кожу. Пошевелиться страшно. Я даже вдох сделать боюсь. Замираю, зажав в ладошках покрывало.
Мужчина сначала просто стоит на расстоянии и смотрит. Я же нервно сглатываю, но не могу отвести он него глаз. С испугом и восхищением рассматриваю бандита, пока он холодным расчетливым взглядом скользит по моему телу.
Какой же он огромный! Высокий, широкоплечий. Натренированные руки выглядывают из-под футболки. Они забиты темными рисунками, которые сплелись между собой.
Черная ткань плотно облегает его раскаченную грудь. Мне кажется, что если приглядеться, то сквозь нее можно даже увидеть каждую надутую мышцу. Страшно. Я боюсь, что эта ходячая гора может раздавить меня двумя пальцами. Просто прихлопнуть, точно маленькую мушку.
Его подельники тоже были крупными, они почти не уступали главарю в размерах, но все равно не выглядели ТАК. Не было в них той мощи и силы, которую можно почувствовать даже на расстоянии. От которых дух может выбить. Вот и у меня выбило.
Я не знаю сколько времени проходит прежде, чем мужчина начинает движение в мою сторону. Инстинкт самосохранения срабатывает безотказно: начинаю шевелить ногами в попытках отодвинуться дальше, спрятаться от него, скрыться, но я и так вплотную вжата в металлическое изголовье, и все мои попытки напоминают бесполезную мышиную возню.
Мужчина подходит к туалетному столику и отодвигает от него стул. Садится. Мне кажется, я слышу, как дорогое дерево скрипит под весом его тела. Он закидывает одну ногу на колено другой и откидывается на стуле, как барин.
Я с силой закусываю губу. Хочу хоть как-то отвлечь себя от страха, что закрутил все внутренности в болезненные жгуты. Мне же никто теперь не поможет! Совсем никто! Я бессильна против этого мужчины, так же как и мои родители, которые остались там, внизу, и я понятия не имею, что с ними сейчас происходит.
Эти мысли никак не помогают, только питают страх, множат его в геометрической прогрессии.
– А они правы, – низкий уверенный голос касается моих ушей. – Губы у тебя что надо! На член так и просятся! – уголок его рта приподнимается в усмешке, и от этого становится дурно.
От его слов мои конечности холодеют. Ни рук ни ног не чувствую. Зажимаю губы, в попытках спрятать их от изучающего взгляда. Не хочу, чтобы он сделал то, о чем говорит.
– Подойди, – совершенно неожиданно просит бандит, маня меня двумя пальцами.
Я мотаю головой, потому что не хочу этого делать. Не стану идти у него на поводу! Хочет переспать со мной?! Так пусть берет силой – ему это раз плюнуть!
– Не зли меня, детка, – в голосе незнакомца появляются более устрашающие интонации. – Я ведь сам могу подойти, но тогда уже не буду таким учтивым, – он меняет позу, облокачиваясь
