Ей и без того проблем хватало выше крыши.
Но когда он дошел до кромки леса, то остановился и замер, скрытый ото всех листвой и полумраком пышных кустов.
Заставлял себя уйти, но никак не уходил.
Прислушивался к девушке, к тому, как она дышит, как двигается.
Ее дом было отчетливо видно из леса, но ему не нужно было видеть его, чтобы понимать, что происходит внутри.
Чтобы услышать, как она тяжело и устало выдохнула, а потом принялась щипать и массировать свои ноги, ожидая, когда же к ним вернется чувствительность.
Значит, не в первый раз такое с ней случалось, и что с этим делать она определенно знала, но на ее душе все-равно была такая тоска и горе, что просто зубы сводило.
Кто она такая и как здесь оказалась-то?
С первого взгляда ведь было видно, что она не местная, не деревенская – слишком уж нежная и вся какая-то воздушная.
Разве она протянет долго при такой жизни?
Глава 2
Гром еще долго не уходил.
Так и сидел в кустах голый, прислушиваясь к тому, что происходит в доме у этой странной девушки.
Ему и так было ясно, что она живет одна, но почему-то он решил в этом убедиться, чтобы на душе стало еще мрачнее и тяжелее.
- Ну, тебе-то что?! - ворчал он сам на себя, когда собирал уже высохшие волосы большими ловкими руками в привычную шишку на затылке, густоте которой позавидовала бы любая девушка, - Сколько здесь можно торчать? Будто своих проблем мало!
И проблем было выше крыши, а уйти он так и не смог.
Прошло не меньше часа, прежде чем девушка смогла встать полноценно на нетвердые ноги.
Все это время она терла их, щипала и тихо ругалась сама на себя. Только это совсем не помогало.
Пару раз он едва не кидался обратно в дом, когда она приподнимала себя на слабых руках и пыталась передвинуть тело в более удобное положение, и из-за этих манипуляций упала со скамейки на пол, посадив ко всему прочему еще и синяков на своем маленьком заду - но каждый раз останавливал себя насильно. Одергивал и садился снова на свое место.
Останавливал и убеждал, что ему нет дела до людей, и того, что происходит в ближайших деревнях.
Люди – это зло. Пусть даже такое с виду симпатичное и безобидное.
Вот только в этот раз никакие убеждения не срабатывали.
Что за несчастье такое было с ней?
А родители где были и почему позволили своему не совсем здоровому ребенку оказаться в такой ситуации?
Уже и вечер наступил, и в редких домах в деревне зажегся свет, а Гром все не уходил.
Только мрачнел с каждым проведенным здесь часом все сильнее и сильнее.
У нее даже свечей не было, чтобы в доме было хоть немного светлее.
Зачем она сюда приехала, если у нее не было элементарного понятия о том, как выживать в такой глуши и без того, что люди гордо и заносчиво называли «цивилизацией»?
Ужасную лачугу освещал только тот свет, что шел от огня в печи, который девушка поддерживала постоянно.
В ее душе была просто черная дыра.
Не почувствовать это было не реально даже с такого расстояния.
Гром и сам знал эту боль.
Он жил с ней много лет, а легче никак не становилось.
Девушка же была только в самом начале этого ада, до конца наверное не понимая, что время ничего не сотрет и не притупит – больно будет так же каждый день.
Когда умирает тот, кого ты любишь, то жизнь никогда не вернется в прежнее русло. Она меркнет. Теряет краски и становится серой и безрадостной.
Цветы уже никогда не будут пахнуть так же вкусно, а варенье никогда не будет таким же сладким. Радуга перестанет быть чудом, и только рыдающий дождь будет отзываться в душе болью.
Мужчина чуть прищурился, тщательно осмотрев все близлежащие дома, чтобы понять, есть ли здесь люди, которые смогут помочь ей в случае чего, но в и этот раз не получилось вздохнуть с облегчением, чтобы наконец уйти.
По сути, дом девушки был последний жилой, если так можно было назвать, учитывая его состояние.
Четыре дома были заброшенными и заросли настолько, что в них без труда можно было бы снимать фильмы ужасов про болотных, домовых или Вия.
Природа быстро забирала себе то, что оставлял человек.
С другой стороны от дороги жил старик, который пил много лет подряд и был инвалидом.
Он и сейчас был пьян, и громко храпел.
В его доме было столько же насекомых и мелкой живности, как в домах заброшенных, потому что об уборке он думал меньше всего.
Основная часть скромного населения деревни проживала в центре, что было довольно далеко от девушки.
Они ели, пили, ходили, занимались своими делами – и никто не задумывался над тем, что приезжей девушке может понадобиться помощь
А если понадобится? Она не сможет докричаться, потому что жила слишком далеко.
Гром скрипнул зубами, злобно шарахнув широкой ладонью по пню рядом, отчего тот треснул.
Ее жизнь словно на прочность проверяла ей-богу!
В наступившей темноте крадущейся ночи мужчина тяжело и протяжно выдохнул, сам себе сокрушенно покачав головой.
Нет. Нужно уходить.
Иначе он погрязнет с головой в ее жизни, о которую запнулся случайно и помогать точно не собирался.
Он уйдет.
Но сначала сделает кое-что, потому что время шло, а она так и не поужинала. Только выпила горький чай без сахара и забралась неловко на печку, чтобы лечь спать.
Мужчина долго пытался отыскать признаки хоть какой-нибудь еды в ее доме, но ни рыбой, ни мысом не пахло.
Она питалась солнечной энергией или чем?
Ради своей задумки он вернулся снова на озеро и собрал свои вещи, но одеваться не стал. Не до этого пока было.
Гром не чувствовал себя неловко обнаженным.
Так ему было комфортнее и привычнее. Он носил человеческие вещи только потому, что люди всегда были слишком близко и могли увидеть то, что не должны были, чтобы потом не задавать вопросы и не распускать никому не нужные слухи.
Много лет назад он уже проходил это, и возвращаться в это же болото не собирался.
Он вошел в озеро снова, не чувствуя того, что его воды стали прохладными, и затаился, чтобы начать свою странную охоту.
Охоту на рыбу.
Возможно, он был не прав, но мужчине казалось, что если он поймает оленя или кабана, и приволочет тушку на порог девушки, то она скорее потеряет сознание от жалости, чем догадается приготовить себе нормальный сытный ужин.
Может даже попытается реанимировать животное.
С рыбой было в этом плане проще.
Он просто хватал ее в воде, когда та подплывала достаточно близко, и выкидывал на берег.
Через пол часа завидный улов, который девушка едва бы смогла поймать сама тем более на самодельную удочку, был собран.
Ради того, чтобы донести всю рыбу до деревни Грому все-таки пришлось идти домой и искать таз. Но все эти манипуляции стоили того, чтобы его неспокойная душа умолка хоть немного и перестала настраиваться на волну ее эмоций.
Была уже поздняя ночь, когда он снова оказался в спящей деревне, где лаяли неугомонные собаки, почувствовав его слишком близко к домам своих хозяев.
Но девушка не спала.
Она тихо плакала в подушку, не слыша того, как он подошел к порогу и осторожно поставил таз с рыбой, надеясь, что местная живность не растащит ее до того, как девушка увидит небольшой подарочек от домового.
- Ты сделал все, что мог! Всё, хватит! Пора домой и спать мать твою! - рычал себе под нос Гром, унося ноги так быстро, что едва ли его смог бы рассмотреть кто-то из людей, даже если бы случайно встретил.
Но как бы быстро он не бежал, и каким бы сильным не был, а слезы этой девчонки из головы не выходили. Как и те вопросы, ответы на которые он не получил.
Да, конечно, можно было бы зайти к ней и обо всем расспросить. Это было бы самым логичным и быстрым решением, но Гром твердо решил, что будет держаться от нее подальше.
Он и без того целый день потерял, пока следил за ней!
Правда, оказавшись в своем большом деревянном доме, собранным из стволов могучих елей, успокоиться не получилось, что злило его еще сильнее.
