В конце концов, где они и где я? Чего думать про всякие эфемерные глупости, когда лето на дворе? Надо гулять!
В следующий раз о братьях Наракиевых мне напомнила Нэй.
Словно пыльным мешком из-за угла ударила. Я слушала ее и поражалась своей глупости и беспамятности.
Она же называла мне имя бывшего мужа, от которого с огромным трудом сбежала беременная! Называла, но я всегда плохо запоминала имена. А стоило! Тут — точно стоило!
Потому что звали ее бывшего мужа, гада, укравшего ее и утащившего в свой дом в горах, скота, сделавшего ей ребенка и насильно удерживающего в плену… Этого мерзавца звали Азат Наракиев.
И он , оказывается, все это время искал мою Нэй, и сейчас, судя по ее расширенным от ужаса глазам, страшно рад, что нашел! И хочет забрать обратно себе!
Меня вообще дикость этой ситуации всегда поражала.
Я просто не могла осознать, что сейчас, в двадцать первом веке, можно просто насильно выдать девушку замуж! Просто взять и бросить ее в кровать незнакомому, чужому мужчине. Да еще и такому животному, как этот Азат Наракиев!
Когда Нэй, не без моей помощи, удалось сбежать, я настаивала, чтоб она обратилась в полицию. В конце концов, она — гражданка Евросоюза, ее нельзя просто так хватать и насильно выдавать замуж!
Я настаивала, я даже поссорилась с Нэй из-за этого, но подруга ни в какую не хотела публичности. Не желала какой-либо огласки. О том, что происходило с ней в доме Наракиева, она не рассказывала, но упоминала, что никто ее не принуждал и она даже любила этого абьюзера!
Конечно, здесь сразу можно было говорить про Стокгольмский синдром, но от диагностики результат не менялся.
Нэй не пожелала привлекать к ответственности ни его, ни своих родителей, отправивших ее на родину, прекрасно зная, что там ее ждет.
Мне пришлось смириться. Тогда. Но не сейчас!
Нэй испуганно упрашивала меня ничего никому не говорить, уверяя, что сама разберется сейчас с Азатом, все решит… Но я не собиралась сидеть в стороне!
Моя подруга, моя собранная, спокойная, добрая до безумия Нэй, превратилась в испуганную мышку… И виной всему был этот монстр, ее бывший муж! Он третировал ее, точно-точно! Нэй не говорила, но я же не дура! Я же видела!
Вначале я , из уважения к Нэй, терпела, не встревала. Но когда она начала буквально умирать на работе, потому что этот зверь загрузил ее обязанностями в отместку за то, что отказалась иметь с ним что-то общее, не выдержала.
На эмоциях и нерве залетела прямо в кабинет к Азату, только потом уже увидев, что он не один, а с братом.
Думаете, меня это остановило?
Вообще нет!
Я угрожала Женевской конвенцией, объясняла, что здесь у нас , в Европе, чтят права человека и женщин в особенности, что любое домогательство будет иметь самые серьезные последствия, что у преступления за удерживание человека в плену нет срока давности… Ну и многое другое.
Не знаю, как умудрилась выйти живой от братьев Наракиевых, потому что, судя по рассказам Нэй, за такое самое малое, что могла бы получить, это увольнение с волчьим билетом.
Но в тот момент мне было неважным собственное будущее. Сердце болело за Нэй, она же… Боже мой, да она и мухи не обидит, беззащитная совершенно! А этот зверь, ее бывший, он в три раза тяжелее ее и на две головы выше! Как она умудрилась не умереть в ним в постели, загадка!
Вдоволь наугрожав, я вызывающе заломила бровь, развернулась и вышла из кабинета.
Думала, что в никуда. Что не успею дойти до своего рабочего места, как уже попросят на выход.
Но нет. Доработала до конца дня, вышла из офиса, а на улице…
На улице меня ждал сюрприз…
Глава 3. Начало игры
— Лаура, добрый вечер!
Честно говоря, я как-то больше ожидала увидеть бывшего Нэй, Азата, а не его старшего брата Адиля. Хотя бы потому, что Адиль, если я правильно помнила, просто был одним из акционеров, и не собирался принимать активного участия в работе филиала. У него даже кабинета своего не было в здании. В отличие от Азата.
Если бы передо мной появился младший Наракиев, это было бы понятно и естественно. И так же понятно и естественно я бы его отправила по всем известному маршруту. В тот момент мне вообще терять было нечего, а потому могла гулять, как хочется. Я ведь даже готовилась подспудно к чему-то такому… Ждала.
После всего, что успела наговорить в кабинете, явно должна быть реакция.
Вот только я не ожидала такую…
Адиль вышел из машины, улыбаясь так белозубо и сокрушительно, что сразу стало понятно: будет покупать. Ну конечно, на что еще они способны, тестостероновые самцы? Больше-то мозги ни в какую сторону не варят…
Я это все просчитала мгновенно и приготовилась давать отпор и издеваться. А то возомнил о себе много, покоритель сердец! Вот я сейчас по его яйцам и потопчусь…
— Виделись уже сегодня, — хмыкнула я, останавливаясь и с любопытством ожидая развития событий.
— Но тогда ты как-то очень быстро убежала, — все так же белозубо и с показным простодушием улыбнулся Адиль, — а я бы хотел обсудить возникшее недоразумение…
— Недоразумение? — у меня даже горло перехватило от гнева,— то есть, преследование женщины, принуждение ее, ты называешь недоразумением? Да что у вас за законы такие в стране?
— Отличные у нас законы, — улыбка Адиля стала чуть суховатой, — нисколько не хуже ваших.
— Я бы поспорила…
— Ну давай поспорим. Садись, подвезу.
— Спасибо. Я люблю ходить пешком.
— Тогда провожу.
Адиль шагнул ко мне, оказавшись сразу как-то чересчур близко.
Я с удивлением поняла, что, несмотря на свой , в целом, немаленький для женщины рост и каблуки, существенно ниже его. Как-то в кабинете не было такого впечатления…
Адиль возвышался надо мной таким железобетонным монстром, Халком в его зеленой ипостаси, ощутимо давя на мозги разницей в наших габаритах.
Мне пришло в голову, что они с братом одного роста. А Нэй гораздо ниже меня… Боже, что же он с ней делал, этот монстр?
От этой мысли стало дурновато и не по себе, я потерялась, что ответить, и потому просто дернула плечом, развернулась и пошла по тротуару в сторону центра.
Адиль спокойно пристроился рядом.
Какое-то время мы шли молча, но потом я не выдержала первой:
— Ну и что ты хотел обсудить?
— Во-первых, Лаура, я бы хотел извиниться за своего брата… Он был… Несдержан.
— Это слабо сказано…
— Да, я понимаю, что он мог тебя напугать, но…
— Напугать? Меня? — стало так смешно, что я остановилась и, задрав голову прямо посмотрела в глаза Адиля. Темные такие. Глубокие. Красивый мужик, очень красивый… Но, определенно, тоже гад и абьюзер… — Послушай, Адиль, я — гражданка Евросоюза. Я знаю свои права, я знаю законы. И меня невозможно напугать, особенно таким, как вы с братом!
— Это каким же? — голос у него переменился, стал хрипловато-чувственным… Или мне это казалось?
— Привыкшим считать женщину собственностью!
— А разве плохо… — он сделал паузу, оглядывая меня тягуче и пристально, — плохо полностью доверять мужчине? Позволить ему решать твои проблемы? Закрыть тебя от всего мира? Позволить ему себя баловать… Обеспечивать… Любить…
Последнее слово он произнес совсем тихо, наклонившись ко мне и пристально глядя в глаза, словно гипнотизируя.
И ему, черт, удалось! Я почему-то не отвечала на возмутительный шовинистический выпад, не отстаивала права себя, как свободной личности, которая может сама заниматься и обеспечением, и безопасностью, и… да что там говорить, в современном мире даже мужчина для любви не нужен! Это может быть женщина! Или девайс из специализированного магазина! Они слишком переоценивают свои роли, эти патриархальные ублюдки!
Я могла бы это все сказать… Но почему-то не сказала.
И почему-то не стала препятствовать, когда Адиль легко взял меня за подбородок, приподнял таким невыносимо доминантным жестом, что все внутри ахнуло и заколотилось.
