Кейн победно потряс над головой темно-зеленой сумочкой.
- Нашел!
Я задумчиво изучила порез. Он был уже практически незаметен. Однако я послушно позволила Кейну обработать его сильно пахнущей жидкостью, от которой меня слегка замутило.
- А теперь объясни мне, что ты забыла на кухне в шесть утра? – поинтересовался Кейн, откладывая сумочку.
- Есть захотелось, - честно призналась я. Вчера весь день мы провели в дороге, перекусывая на ходу, вечером настолько устали, что не было сил заползти на кухню и поесть нормально, и в результате я рано утром поняла – если вот прямо сейчас не съем чего-нибудь – умру от голода.
- А стаканы зачем бить? – усмехнулся Кейн, открывая холодильник, в который мы вчера сунули остатки сэндвичей, недоеденных в дороге.
- Я не специально! – возмутилась я. – И вообще, это второй стакан, который я разбила за последние пять лет, и нечего придираться!
- То есть я должен радоваться, что у тебя нет пагубной привычки бить посуду при малейшем намеке на скандал? – Кейн повернулся ко мне, вопросительно изгибая бровь.
- Обязательно, - таким же тоном сообщила я, подходя к нему вплотную. – И скандала ведь не было, правда? И не будет, если ты отдашь мне этот бутерброд. – Я выхватила у Кейна пакет, жадно порвала его и вгрызлась в толстый аппетитный кусок мяса, зажатый между половинками булочки.
- Хищница, - усмехнулся мой любимый и поцеловал меня в щеку. – Лично я пошел досыпать. Захочешь – присоединяйся.
Я осталась на кухне доедать сэндвич, запивая его теплой содовой из банки.
Бить посуду? По моим понятиям так делали только сварливые и ревнивые жены. А мы – мы не были женаты. После того «предложения руки и сердца», которое непонятно кто непонятно кому сделал, разговора об этом больше не заходило. Меня все устраивало и так, Кейна, похоже, тоже. Браслеты, которые мы все еще продолжали носить, вполне заменяли нам обручальные кольца. А свидетельство о заключении брака? По мне, это была всего лишь бумажка. Никакие клятвы, данные перед алтарем, не удержат Кейна, если он захочет мне изменить. Этому было множество примеров вокруг. Взять хотя бы мою вероятную свекровь, мать Кейна – она ушла из семьи, ни разу не вспомнив о всех этих обещаниях «перед лицом бога и собравшихся здесь людей». Да и вообще свадьба делается для родственников и знакомых, а не молодоженов, которые только и хотят в этот «знаменательный день», чтобы их оставили в покое.
Я доела последний кусочек, допила содовую и призадумалась – а что делать дальше? Все в доме требовало приложения рук – и сваленные грудой коробки с нашими вещами, и пыль, толстым слоем лежащая на всех горизонтальных поверхностях, и стены в гостиной, просто-таки вопиющие о необходимости замены обоев. Но Кейн прав – для ремонтно-уборочных работ еще слишком рано. И я решительно двинулась в спальню – единственную комнату в доме, где сейчас можно было находиться без раздражения и желания немедленно приступить к тяжкому труду.
Кейн спал, прикрыв простыней только нижнюю половину тела и оставив свой торс на всеобщее, в данном случае – мое, обозрение. Я залезла к нему, прижавшись спиной к твердой груди, и удовлетворенно вздохнула, когда знакомый успокаивающий мужской аромат окутал меня. Веки закрылись сами собой – все-таки у нас вчера был тяжелый день, и отдохнуть как следует я не успела. Теплая дремота начала затягивать меня в свои объятия…
Сверху легла тяжелая сильная рука, по-хозяйски хватаясь за подол моей футболки и начиная подтягивать его вверх.
- Эй, - сонно запротестовала я. – Ты же спал?
- Я и сейчас сплю, - с готовностью ответил мне Кейн. – И мне снится очень интересный сон.
Дремота исчезает. Футболка улетает куда-то в сторону, туда же отправляются и мои трусики вкупе с боксерами Кейна. Вместо сонной расслабленности по телу разливается нервная дрожь желания…
Я невольно стону, когда Кейн проводит по моей спине небритым подбородком, подбираясь к мочке уха, и заранее сжимаюсь, предчувствуя пронзительно-острое ощущение, когда он укусит ее.
- Кейн, - выдыхаю я.
- Что, любимая? – невинно шепчет он мне на ухо.
- Ты знаешь, что… - Я вжимаюсь в его грудь, пах, отчетливо ощущая всю силу его желания.
Он знает. Конечно, он знает. Кейн читает мое тело, как открытую книгу. Он совершенно точно понимает, чего я хочу сейчас.
Его руки, скрестившись, накрывают мою грудь, пощипывая и теребя напрягшиеся соски. Зубы прикусывают кожу на моем плече, член скользит между ягодицами, дразня и возбуждая до предела.
Наше дыхание учащается, смешиваясь с тихими стонами. Мои глаза уже закрыты, руки вцепились в подушку, или в спинку кровати, или в простыню – не знаю, я уже плохо осознаю происходящее вокруг нас. Все мое существование сейчас подчинено сгустку наслаждения, свернувшемуся в низу живота, который вот-вот развернется в цветное искристое облако.
Я вскрикиваю, не в силах больше выносить напряжение, и мгновенно оказываюсь на животе, упираясь носом в подушку. Руки Кейна массируют, растирают мою спину, опускаясь ниже, ниже, к пояснице, еще ниже…
Кейн одним толчком входит в меня, заполняя полностью, и я всхлипываю от неповторимого, но повторяющегося при каждой нашей близости ощущения абсолютного слияния. Мы – две половинки – соединяемся воедино, и еще какое-то время – иногда дольше, иногда короче – будем одним существом.
Кейн двигается, я отвечаю ему, подсознательно угадывая изменение ритма, позы, угла входа. Мы чувствуем друг друга. Кейн точно знает, в какой момент следует ускориться и входить максимально глубоко, взявшись для упора за мои плечи.
Оргазм волной накрывает меня, и, пока я выплываю на поверхность, жадно глотая воздух, Кейн взрывается во мне. Еще несколько последних движений, небольшая пауза, когда он тоже переводит дыхание, и вот мы уже лежим на боку, и сильная мужская рука прижимает меня к твердой груди.
- Я люблю тебя, - успеваю выдохнуть я, прежде чем проваливаюсь в глубокий сон.
- Я люблю тебя, - эхом отзывается Кейн, целуя меня в плечо.
*************************************
- Ну, и ты собираешься сегодня вставать? – поинтересовался с порога спальни Кейн, уже полностью, то есть в майку и шорты, одетый.
- Я уже вставала сегодня. – Я протерла заспанные глаза. – А сколько сейчас времени?
- Девять утра. Так что давай, поднимайся. Если я правильно помню, у нас куча дел.
- Все, все, считай, что я уже на кухне. А кофе там есть? И дай мне футболку, я не вижу, куда она делась.
