Они не стали рассказывать Рону о том, что произошло. Зная его характер и их удачливость, Гриффиндор мог уже к концу дня лишился всех оставшихся на их счету баллов, стань об «инциденте возле класса Зельеварения» известно вспыльчивому рыжему. Они лишь сказали ему, что у них были проблемы на Зельях, и Гарри сам себя довёл до отработки, что для того было отнюдь не редкостью. Рон, пока хватило дыхания, высказал всё, что он думал о Мастере Зелий, при этом отнюдь не стесняясь в выражениях, а затем воздал хвалу собственному здравому смыслу, посоветовавшему ему бросить этот отвратительный предмет сразу же после сдачи С.О.В.
Гермиона потратила большую часть оставшегося учебного времени, чтобы вернуть хотя бы часть потерянных за сегодня баллов, в чём ей, к счастью, способствовал значительный успех. Гарри же предавался мечтам о том, что чашка, которую он так старательно трансфигурировал в таракана, на самом деле Драко Малфой, и с удовольствием размышлял обо всех тех крайне болезненных вещах, которые он мог бы с ним сделать, в том числе и о трёх Непростительных.
* * *
Сейчас же он отрабатывал своё наказание в классе Снейпа. Ублюдок велел ему отчистить без применения магии не меньше сотни грязных, отвратительно выглядящих котлов. Но перед этим он примерно с полчаса глумился над Гарри, жаля его своими фирменными язвительными фразами относительно его отца, его полной бездарности в Зельях, а также всех его других недостатках, после чего отобрал палочку и запер гриффиндорца в этом холодном подземелье аж до самой полуночи. Это было худшей вещью, которая могла произойти с ним в пятничный вечер.
Пока все другие студенты, предоставленные сами себе, весело проводили время, Гарри должен был вкалывать, словно домовой эльф, чтобы не получить ещё больше отработок. Он ничем не заслужил это наказание, но когда в его жизни Малфой, Зелья и Снейп собирались воедино, это, как правило, выходило ему боком, поэтому Поттер решил не играть с судьбой и принялся драить котлы со всей возможной старательностью.
Единственной вещью, которая позволяла Гарри сохранять спокойствие и не давала заснуть за скучной монотонной работой, было пение. Он всегда любил петь, особенно тогда, когда занимался хозяйственными делами в доме у своих родственников. Это помогало отвлечься, наполняло изнутри теплом и счастьем, дарило ощущение невероятной легкости. Это было похоже на то, словно он огромными глотками пил этот пресловутый «воздух свободы».
Он спел все известные ему песни, старательно выводя каждую ноту приятным мелодичным голосом, который сладкозвучным потоком разливался по всему пространству его временной темницы, и Гарри был уверен, что никогда раньше его пение не звучало настолько великолепно. У него был красивый, сильный, но при этом довольно мягкий и нежный голос; и если бы этот голос, который сейчас звонко вибрировал в каждом уголке класса, вдруг обрёл плоть, то он оказался бы самой прекрасной вещью в этой комнате.
Вот так стоя на коленях, распевая песни и старательно отскребая котлы от отвратительных упрямых пятен, которые никак не хотели исчезать (Гарри уже стало казаться, что Снейп специально зачаровал котлы так, чтобы грязь вновь и вновь появлялась на них, стоило только её отчистить, что было бы совсем неудивительно; и Гарри уже начал мечтать о том, как отправится в прошлое и сделает жизнь Снейпа ещё более невыносимой), он настолько глубоко погрузился в свои мысли, что даже не заметил появление в комнате постороннего. У двери, прислонившись плечом к косяку, застыла высокая фигура, с ног до головы закутанная в черно-серебристую мантию; длинные светлые волосы небрежно падали на спину, а наполненные страстью серые глаза с жадностью разглядывали Поттера. И голос Гарри, вместе с томным отрешённым взглядом, соблазняли и зачаровывали незнакомца всё сильнее и сильнее.
Глава 2 Другой Малфой
Люциус Малфой как раз направлялся к личным апартаментам Снейпа, когда отчетливо услышал, что из комнаты, которая, по всей видимости, была ничем иным, как кабинетом Зельеварения, доносятся поистине пленительные звуки. Он был невероятно заинтригован тем, кто же является обладателем такого великолепного голоса. Голоса, который буквально пригвоздил его к месту; который звал его, искушал, заставлял сходить с ума от желания овладеть этим загадочным певцом. Голоса, от которого всё внутри кипело и плавилось от обжигающего жара неистовой страсти и жажды обладания; голоса, который буквально взывал ко всей его сущности вейлы. Он просто обязан был найти того, кому принадлежал этот голос.
Люциусу, несущему в себе наследие крови вейл, самой судьбой было предназначено рано или поздно встретить своего партнёра, и именно голос всегда помогал мужчинам-вейлам выделить из любой толпы свою истинную пару и любовь всей своей жизни, с которой им было суждено прожить до конца своих дней. Это могло оказаться ласковое слово или горький плачь, приказ или песня, да что угодно, лишь бы это было страстным и искренним. И то, что он слышал сейчас (его чувства в данный момент были обострены настолько, что он различал даже самый лёгкий вздох), могло быть только голосом его собственного партнёра.
Ещё ребёнком, в рамках своего домашнего обучения, он прочитал множество книг по истории своей семьи и помнил, что когда-то встречал что-то вроде пророчества относительно его истинного партнёра:
... Когда минует середина твоего жизненного пути, юный годами, но зрелый душой, свяжет тебя голосом, подобным трели жаворонка, и после множества лет, проведённых под гнётом тьмы, воссияет свет, чтобы не угаснуть уже никогда...
У каждого члена семьи Малфоев было подобное пророчество относительно их истинных партнёров, а верно оно или ложно, никого на самом деле особо не интересовало. По крайней мере, Люциуса уж точно. Все подобные семейные легенды и пророчества были собраны в огромные толстые книги, единственная задача которых состояла в поддержании на должном уровне репутации и престижа древнего семейства Малфоев. Хотя Люциус и женился в довольно раннем возрасте, он прекрасно знал, что его жена не является его истинным партнёром, и в первую очередь именно из-за своего невероятно противного голоса. Да у неё было меньше шансов очаровать кого-то своим голосом, чем у рыб научиться разговаривать! Вот почему его жена большую часть времени старалась держать рот на замке, предпочитая выставлять на всеобщее обозрение свою красоту и богатство, как главный и наиболее выигрышный козырь, и до сих пор для Люциуса этого было вполне достаточно, хотя он и не любил обсуждать сложившееся положение вещей.
Единственной причиной, по которой он женился на ней и не стал дожидаться свою истинную любовь (не то, чтобы он в тот момент верил в это нелепое пророчество или в само существование истинной любви), стали нескончаемые требования тирана-отца продолжить чистокровный род Малфоев. Брак с Нарциссой не только был выгоден для семьи, но и, без сомнения, привёл бы к появлению будущего наследника. Так что Люциус был вынужден уступить пожеланиям отца и связать себя с женщиной, с которой у него не было ничего общего, не считая, конечно, постели. Супруги перестали спать вместе сразу же, как только стало понятно, что наследник всё же родится (у Нарциссы были проблемы с зачатием, и они были вынуждены перепробовать множество способствующих беременности зелий), и с тех пор больше не беспокоили друг друга.
