Реджина нахмурилась.
— Я ещё не приступала.
— Ладно, — сказала Эмма. Она сглотнула, и этот звук был невероятно громким в её ушах. — Я просто продолжу следить за ними.
— Хорошо, — медленно сказала Реджина. — Но можем мы, пожалуйста…
— Кстати, ты хотела тосты из белого хлеба? — прервала её Эмма, всё ещё не оглядываясь. — Я не спросила.
Реджина сощурила глаза.
— Белый подойдёт.
Эмма кивнула, всё ещё глядя на тостер. Жар, который исходил от него, заставлял её чувствовать, будто её лицо горит.
Реджина стиснула зубы и, наконец, отвернулась к плите. Она молча готовила им омлет, всё более и более агрессивно скрежеща зубами каждый раз, когда она слышала, как Эмма нажимает кнопку на тостере, чтобы проверить, что не сожгла ли она её завтрак, а затем медленно опускает рычаг снова вниз.
Тосты всё ещё были не совсем коричневым, когда Реджина попросила Эмму принести их, потому что их яйца были готовы, но она всё равно их вытащила. Эмма протянула Реджине две тарелки, а её глаза решительно смотрели в пол.
— Ты можешь сесть, — сказала Реджина, и Эмма тотчас же отвернулась, направляясь к островку. Реджина оглянулась через плечо, глядя на то, как она уходит. Эмма была одета в чёрный свитер поверх тёмно-синих джинсов, и она натянула рукава на руки так, как будто пыталась заставить их исчезнуть. Сжав губы вместе, Реджина отвернулась к плите, выскабливая яичницу из сковороды и на безвкусный тост.
Она отнесла тарелки к барной стойке и передала одну Эмме, которая прошептала слова благодарности, когда взяла её, но так и не подняла глаз. Она начала есть, как только Реджина села напротив неё. Реджина, тем временем, положила руки на стол и наблюдала за ней, не поднимая собственной вилки. Она знала по тому, как жевание Эммы замедлилось, что она почувствовала, что за ней наблюдают, но не признавала этого. Она продолжала есть, пока её щеки медленно искривлялись.
В конце концов, Реджина оказалась единственной, кто сдался.
— Эмма, — вздохнула она.
— Разве мы не собираемся увидеться с Генри? — спросила Эмма, всё ещё не отрывая взгляда от тарелки. — Тебе лучше поторопиться.
— Эмма, пожалуйста, посмотри на меня.
Это был её самый мягкий голос, и Эмма не смогла ей отказать. Она проглотила полный рот еды и, наконец, подняла глаза. Реджина смотрела на неё с взволнованным, нахмурившимся выражением лица. Даже сейчас она хотела её поцеловать.
— Что? — спросила она, уронив вилку обратно на тарелку. Выражение лица Реджины не изменилось.
— Мы должны поговорить об этом.
— Здесь не о чем говорить, — сказала Эмма, даря улыбку, которая была такой натянутой, что выглядела вымученной. — Давай, Реджина. Ешь свой завтрак, нам нужно спешить.
— Я в курсе, — сказала Реджина, не шелохнувшись.
Эмма моргнула и почувствовала, как её сердце забилось чаще, а в горле пересохло. Это был рефлекс — неважно, что Реджина была той, кто сидел напротив неё. Её тело привыкло, что Киллиан так себя вёл.
Она взглянула на дверь и задалась вопросом, сможет ли добежать до неё быстрее, чем Реджина.
Она сделала глубокий, дрожащий вдох.
— Тогда тебе стоит поесть.
— Эмма.
Реджина всё ещё не двигалась, и Эмма ощущала, как стены начинают надвигаться на неё. Она попыталась сглотнуть.
— Что? — прохрипела она.
И Реджина собиралась вновь надавить на неё, но остановилась. Лицо Эммы приобрело оттенок просроченного молока.
Испытав ужас, Реджина спросила:
— Ты в порядке?
Эмма кивнула слишком быстро. Реджина отодвинула свою всё ещё полную тарелку в сторону и наклонилась вперёд, наблюдая, как Эмма вздрогнула от неё.
— Эмма, — тихо сказала она, желая протянуть руку. — Я… не собираюсь кричать на тебя. Ты в безопасности. Я просто хочу, чтобы ты знала, что прошлой ночью… я не…
Она планировала свою речь с тех пор, как проснулась тем утром, но теперь, когда она столкнулась с бледным цветом лица Эммы и глазами, которые всё время смотрели на дверь, она поняла, что её слова ничего не исправят. Эмма уже была подавлена, но теперь она также ощущала себя в ловушке. Она смотрела на Реджину так же, как животные в клетке в зоопарке смотрят на кричащих детей, пробегающих мимо.
Проглотив все умоляющие слова, которые она хотела сказать, Реджина, наконец, отвернулась от неё.
— Думаю, что ты права. Нам нужно выдвигаться.
Эмма встрепенулась.
— Ты ещё ничего не съела.
— Я не голодна, — сказала Реджина, поднимая тарелку и выбрасывая содержимое в мусор. — Ты всё ещё хочешь поехать со мной в больницу?
— …конечно, хочу, — тихо ответила Эмма.
— Ладно. Заканчивай завтракать. Я вернусь через пять минут.
Она повернулась и вышла из кухни, прежде чем Эмма смогла бы возразить.
[Х]
Когда они встретились в гостиной, Реджина казалась немного спокойнее. На ней было длинное чёрное пальто и высокие чёрные каблуки, и когда она увидела её, Эмма почувствовала, как что-то уцепилось за мышцы её живота.
— Готова ехать? — спросила Реджина, свесив ключи с одного пальца.
Эмма кивнула, расправив плечи.
— Я подумала… — начала она, смолкая, чтобы откашляться. — Я подумала, может, мне лучше сесть за руль? Я могла бы отвезти тебя на работу, а потом забрать вечером.
Когда Реджина уставилась на неё, она неловко пожала плечами.
— Это избавит нас от необходимости брать обе машины.
После паузы Реджина спросила:
— Твоя машина безопасная?
— Конечно, безопасная, — отрезала Эмма. — Я приехала на ней сюда из Бостона, забыла?
— Полагаю, что так, — сказала Реджина, поднимая брови. — И ты не забудешь приехать и забрать меня?
Эмма бросила на неё язвительный взгляд.
— Нет, Реджина. Я ни за что про это не забуду.
Сердце Реджины содрогнулось, когда она услышала холод в голосе Эммы. Она спустилась вниз, готовясь извиниться за то, что подталкивала Эмму поговорить с ней — теперь она была рада, что ей ещё не удалось этого сделать.
— Вот и отлично, — хладнокровно сказала Реджина, положив ключи обратно в сумочку. — Я заканчиваю работу около 17:30.
— Ладно.
— И мы не будем навещать Генри сегодня вечером, потому что его психотерапевт заглянет к нему.
— У ребёнка есть…? — начала спрашивать Эмма, а потом остановилась. Возможно, это был разговор для другого раза.
Она вытащила ключи из кармана своей красной куртки и заставила себя посмотреть Реджине в глаза.
— Тогда поехали?
Она видела, как Реджина стиснула зубы, когда она указала на дверь, и Эмма не могла сказать, что винила её; как Киллиан говорил ей сто раз ранее, она была порой невыносима. Она только что переметнулась от паники к агрессии за тридцать секунд, и она не могла винить Реджину за то, что та, вероятно, хотела ударить её головой о стену.
За исключением того, что она знала в глубине души, что независимо от того, как сильно Эмма разозлит её, Реджина не сделает ничего подобного. Эмма так привыкла ожидать этого от Киллиана, что это стало для неё извращённой нормой, но Реджина не была таким человеком. Всё, что она делала до этого момента, было попыткой сделать жизнь Эммы снова проще — и это включало отталкивание её накануне ночью.
Эмма сглотнула, когда чувство вины сжала её живот, как пара когтистых лап. Она открыла рот, чтобы что-то сказать.
Но потом Реджина повернулась к ней и огрызнулась:
— Пожалуйста, не стесняйтесь стоять в моём коридоре весь день, мисс Свон. Не то чтобы мне нужно было куда-то спешить.
И извинения Эммы высохли в её рту.
Они вместе поехали в больницу в тишине, которая прерывалась только фырканьем Реджины с отвращением к содержимому машины Эммы. Каждый раз, когда они поворачивали за угол, Реджина хваталась за ручку двери, как будто боялась, что вот-вот выпадет на дорогу, и, в итоге, Эмма обнаружила, что сопротивляется желанию вытолкнуть её самостоятельно.
Она едва остановила Жук на больничной стоянке перед тем, как Реджина вылезла, сдувая пыль с приподнятой верхней губы.
