— Да, — не пряча взгляда от столь красивого женского лица и тела, впрочем, тоже, отвечаю спокойно, полностью осознавая степень влюбленности в нее.
А может и любви. Черт его знает, я в этих делах профан, и ранее ни к кому не испытывал столь теплых чувств, как к ней. Да, наверное, это и есть любовь.
— Он… — прикусив нижнюю губу и мило улыбаясь, она заливается краской с головы до ног. — Он…как сказать-то? Короче, ему нравятся мальчики.
Я смотрю на нее ошарашенным взглядом. А она, смущаясь, закрывает лицо ладонями и вновь ныряет в мои объятия и тихо похрюкивает в области моей груди.
Ну, пзд просто, приплыли!
Неужели я настолько влюбленный дурак, что не заметил элементарного? Да блин, это же видно невооруженным взглядом. и что получается, что босс тоже в курсе ориентации ее друга? И тогда специально меня отправил? Что-то мне подсказывает, что пора поговорить со Станиславом Андреевичем.
— Отец знает? — все еще ошарашенный от полученной информации, глухо интересуюсь у девушки.
— Да. Еще в первую встречу все узнал и, кажется, у них даже нашлись общие темы для разговора.
И что же это получается? Максимилиан — просто друг, которому можно яйца не отрывать. И даже больше, он единственный кто поддерживал мою девочку все эти годы.
— Слава, а почему ты тогда меня избегала? — не думая ни о чем больше, интересуюсь у любимой, рукой зарываясь в ее длинные волосы и пропуская их через пальцы.
— Мм…я боялась и сейчас боюсь, — крепче прижимаясь ко мне, еле слышно произносит Слава.
Не ожидая и не понимая такого ответа, переворачиваю ее на спину и, оказавшись сверху, заглядываю в ее потрясающие глаза. Моя девочка на грани и готова заплакать в любую секунду.
— Чего? — интересуюсь тихо, стиснув челюсть и боясь услышать ответ.
Сам не понимая какой именно.
— Что вдруг объявится мама Антошки, и я буду тебе не нужна… вам, — она закрывает лицо ладонями и начинает плакать.
И тут я понимаю одну наитупейшую вещь, которая злит меня еще сильнее, чем странный друг. Я понимаю, что я придурок, самый настоящий причем.
Слыша всхлипы Славы, убираю ладони с ее раскрасневшегося лица и целую заплаканные глаза, нос и губы, ожидая ее внимание.
— Принцесса, Антон — мой брат, — поймав ее взгляд, произношу истину и припадаю к ее сладким губам.
Глава 10
АЛЕКСЕЙ
— Как так получилась? — немного отойдя от шока, интересуется моя девочка, снова закинув на меня свою руку и ногу.
Вместо того чтобы ей ответить, я думаю, что мне хорошо. Даже не так — нам хорошо вместе. Да, каюсь, сегодня рабочий день оказался сокращенным по моей вине, но я ни капельки об этом не жалею. И меня, и Славу совсем не тревожит тот факт, что в приемной разрывается телефон. Мы лежим на диване и обнимаемся, правда, она успела надеть мою рубашку, и в ней она выглядит слишком сексуально. Так что я снова ее хочу.
— Это очень долгая история, — шепчу тихо, перебирая пальцами ее шикарные волосы и наслаждаясь их мягкостью.
Невольно вспоминаю, как она хотела их отрезать, находясь в Париже. Чудом удалось ее отговорить. Точнее, в самый последний момент, схватив за локоть, вытащить ее из салона красоты.
— А разве мы куда-то торопимся? — тихо отвечает моя девочка и пальцами водит по витиеватым узорам татуировки.
А ведь она права, нам некуда торопиться, а до конца рабочего дня еще почти четыре часа. Антошку забрать еще успею, возможно, даже и Слава согласится составить мне компанию. Правда, меня волнует то, что она слишком впечатлительная, и я не представляю, как она себя поведет, узнав нашу историю. Мы родились в семье, где понятие родственные узы были заменены бутылкой водки.
— Это было полгода назад, подвернулся отличный заказ. Я не мог отказаться, слишком выгодное предложение оказалось, — прикрываю веки, снова погружаясь в тот кошмар, что пришлось почувствовать вновь. — Я должен был лично проверить, как работает программа. Гипермаркет просто огромный, и я хотел лично убедиться, что проблем не будет. Все сделав, я поехал домой и по дороге попал в пробку. Как назло, захотелось пить, и, оглянувшись по сторонам, я узнал свой район, в котором когда-то жил. Не знаю почему, но я свернул на ближайшем светофоре и поехал в магазин, а там…
«После тяжелого рабочего дня чудом вспоминаю, в какой стороне находится нужный отдел. Оказавшись на месте, беру первую попавшуюся бутылку воды и направляюсь к кассе, оплачиваю свою покупку, и уже находясь почти около двери, слышу знакомый голос, принадлежащий старушке. Оборачиваюсь и, не веря своим глазам, понимаю, что улыбка сама появляется на моем уставшем лице.
— Лешенька, ты ли это? — позади меня стоит баба Аня и, приложив ладони груди, тихо всхлипывает.
— Здравствуйте, баба Аня, — подхожу к старушке и искренне улыбаюсь. Про таких, как она, часто говорят “божий одуванчик”, только вот молчать она не может, когда ее что-то не устраивает. Я, правда, рад ее видеть, она одна из немногих кто относился ко мне без жалости, зная, как я это не люблю (возможно, просто скрывала это хорошо). Перевожу взгляд на женщину, которая стоит рядом, и узнаю в ней старшую дочь бабы Ани, — Здравствуйте, Тамара Константиновна.
— Ох, а я думала, не узнаешь меня. Как ты, Лешенька? — она осматривает меня с головы до ног восхищенным взглядом и качает головой, совсем не веря, что парень из неблагополучной семьи добился таких высот.
— Все хорошо, — говорю как есть, не вдаваясь в подробности.
Я считаю это лишним. Все-таки баба Аня просто соседка по лестничной клетке, и я не обязан делиться с ней или с кем-либо подробностями своей жизни. Это только мое дело и так уже на протяжении многих лет.
— А там все плохо…они же пьют, не переставая, — слова бабы Ани заставляют стиснуть челюсть, отвернуться, и сжать руки в кулаки.
Столько лет прошло, а детская обида на (недо)родителей до сих пор во мне живет. И самое странное и, наверное, постыдное для любого ребенка — я не хочу их видеть, не хочу знать, как они живут.
— Не надо о них, пожалуйста, — произношу глухо, желая как можно скорее прекратить этот разговор.
Не вижу смысла обсуждать тех, кого уже не спасти. Я считаю, что спасать надо только тех, кто хоть как-то держится за эту жизнь, а не ищет, где можно похмеляться.
— Прости, Лешенька, но сердечко мое старое разрывается уже. Ты видишь, я еле на ногах стою. Я, прожившая столько лет, не понимаю, как так можно с родным дите. Он не ты, далеко не ты. А они…они его не отпускают никуда, бедненький Антошка не то, что людей боится, он исхудал. Кожа да кости, божечки мой, он же его бьет, когда напьется, и маму вашу тоже. Мальчик голодает там… — видя горе на лице бабы Ани, пытаюсь сообразить, о чем она.
Какой, черт возьми, мальчик? Какой Антошка?
— У тебя есть младший братик, Антоном зовут. Ему сейчас четыре годика и он такой худой. Прошу тебя, забери его, Лешенька, пожалуйста. Дай старушке спокойно умереть, ведь не прощу себе, да и тебя не пойму, коль парня оставишь им, — я смотрю удивленным взглядом и понимаю, что баба Аня никогда не станет врать, а это значит, что у меня есть младший братишка, и он в беде.
Но как так-то? Родить второго ребенка спустя почти тридцать лет, да еще и пить не просыхая. Это разве что мистика. В моей голове такое не укладывается, да и вряд ли я пойму когда-то, что это реально. Моя секретарша, красивая и здоровая женщина, забеременела с помощью ЭКО, а здесь — нет слов.
— Хорошо. Вас, может, подвезти? — в данный момент интересуюсь только из уважения к женщинам.
