Какая разница, если каждое прикосновение к ней отдавалось взрывом во всём его теле.
Яркая вспышка прямо в мозг, от ЛЮБОГО ЕБУЧЕГО ПРИКОСНОВЕНИЯ.
А какая узкая она тогда была. И насколько мокрая.
Пиздец, походу у него встал.
— Рейн, твоего хер пойми какого по счёту хахаля кто-то в дерьме извалял, ко мне какие вопросы? — Панни с вызовом посмотрела на Рейн.
— Рич, что случилось?
Защитница быстро окинула взглядом рыжего и устремила злобный взгляд на Панни:
— А у тебя какие вопросы, тебе самоутвердиться больше не на ком? Мало тебе того, что тебя трахает пол замка, а? Внимания не хватает?
Панни придвинулась к ней на шаг ближе и встала так, что их носы почти соприкасались:
— Ты что, шлюха, решила на меня все стрелки переметнуть? Все знают, что ты главная Теневая давалка, ни одного парня мимо юбки не пропускаешь! Слила рыжего и переметнулась на Самуила? А следующий кто, у рыжей Генри отожмёшь?
Рейн стояла часто дыша и её затрясло.
Глаза сузились, а губы превратились в узкую полоску.
Ярость от Защитницы можно было пощупать рукой.
Внезапно Рейн схватила Панни за волосы и повалила на пол.
От стен коридора, словно колокол, разнёсся звенящий звук, перемешавшийся со всеобщим гулом.
Все визжали и кричали, Панни орала, как свинья, а Рейн вцепилась той в волосы и волокла её по коридору, подпинывая при этом ногами.
ПРЕКРАСНЫМИ НОГАМИ БЛЯТЬ, даже в таких действиях они были охуительными.
Милтон не мог заставить себя пошевелиться.
Он просто наблюдал за девчачьей дракой, смотря за движениями Рейн. Она что, занималась спортом у себя в смертном мире?
Панни пыталась встать, но Защитница волокла её, как куклу, вцепившись в чёрные короткие волосы. При этом что-то кричала и яростно пинала её ногами.
Офигевшие в край свидетели драки разом очнулись от шока и побежали за девочками, но близко не подходили.
Милтон, смотря на то, как Панни выхватывает знатных пиздюлей, решил таки оторваться от подоконника, поправляя член через брюки.
Схватив за воротник Рейн, он оттащил её и впечатал в стену, оставив Панни валяться но полу. Дэнни сразу же подбежала к подруге, что-то успокаивающе причитая, а Генри навалился на Рича, не подпуская к драке.
— Рейн, угомонись, блять!
Она как будто в первый раз его увидела и в широко распахнутых шоколадных глазах читался нарастающий страх.
Рейн тяжело дышала, отчего грудь часто вздымалась, очерчивая небольшие выпуклые формы из-под белой школьной рубашки.
Снова этот запах.
Врывающийся в лёгкие, опаляя их сладостным пламенем, вбиваясь в каждую частичку его тела, вызывая миллиард нервных окончаний обостриться ярче, чем звёзды горят в ночном небе.
Сука, что она с ним делает.
— Рейн, на пару слов.
Милтон одним движением руки закинул её за угол и потащил по коридору за собой.
Втолкнув её а ближайший пустой кабинет, он прижал Рейн к стене, в точности так же, как в прошлый раз на патрулировании.
Страх.
Страх в её глазах был настолько осязаем, что становилось даже как-то не по себе.
Не неприязнь, не брезгливость, не злость. Страх.
А её глаза метались по его лицу, как сумасшедшие.
— Рейн.
Он старался придать голосу спокойный тон. А запах сводил с ума.
— Рейн, послушай меня.
А она смотрела на него, как на саму смерть.
— Рейн, я хочу…
Она издала громкий вздох, поднимая голову вверх и закрывая глаза:
— Милтон, убери свои руки от меня! У-бе-ри!
— Рейн, я хотел…
— Милтон, отойди от меня.
Рейн встретила его взгляд, она смотрела уже не со страхом, а с вызовом, а на бледных щеках виднелся проступившийся румянец:
— Убери свои грязные руки и катись на хрен!
Жаркие волны исходили от её лица, она смотрела на него, как на кусок говна, а он думал о том, что прекраснее на свете ничего не видел.
— Рейн. Заткнись.
Сам не понял, как впился в её горячие губы.
Она попыталась вырваться, но он держал её крепко.
Дёрнулась, но он пригвоздил её к стене.
Язык с маниакальной жаждой выводил узоры в её мокром, прекрасном рту, а руки не смогли сдержаться и стискивали каждый миллиметр тела, жадно стискивая и сжимая.
Горячая.
Жар от ее тела проникал в кожу.
Щипал мышцы, словно его протыкали тысячи мелких иголок, проникая в каждую пору, каждую точку в его теле.
Он медленно растворялся.
Растворялся по частичкам, словно пазл, отделялся от тела и уносился в воздух, раз за разом уменьшаясь в размере. Воздух подхватывал части его тела и уносил в никуда, РАСТВОРЯЯ.
УНИЧТОЖАЯ.
А она тряслась в его объятиях и отвечала.
Она двигала своим губами на встречу ему!
И мир рушился.
Эмоциональный вихрь выбивал дух из лёгких. Подкидывая, и опрокидывая на твёрдую поверхность.
Её кожа была настолько мягкой, что хотелось прикасаться снова и снова. А прижатое девичье тело отдавалось навстречу твёрдой податливостью, будто так оно и должно было быть, и никак иначе…
Её губы сладко касались его, влажно соприкасаясь, а тонкие, как пушинка, руки, обвивали его напряжённую шею.
Вокруг не существовало ничего. Не было Тени, кабинета, отдалённых звуков из коридора.
НИЧЕГО.
Были он и она.
Существовали только двое.
Окружение испарилось, еле виднеющимся паром растворяясь в воздухе.
Гул в ушах. Её губы, её тело, и так тесно в штанах…
И он её чувствовал своим членом. Так сильно, что она начала стонать.
Упирался ей в живот, не было бы одежды между ними, проткнул бы насквозь.
— Рейн, ты сводишь меня с ума.
Милтон умирал.
Умирал и стонал ей прямо в губы, упиваясь моментом.
УПИВАЯСЬ КАЖДОЙ СЕКУНДОЙ РЯДОМ С НЕЙ!
— Милтон…
Рейн размякла в его объятиях, свесившись, словно тряпичная кукла, жалобно скуля отдельные фразы:
— Это не правильно, так не должно быть…
А Милтон ещё сильнее прижимал её к стенке.
Губы жадно глотали воздух возле её кожи.
Хотелось раствориться в эту секунду, минуту, да и целую вечность, лишь бы ощущать её возле себя. Вдыхать аромат её волос, тела, ебучей рубашки, которая мешала!
Просто вот так быть рядом.
Просто вдыхать в себя Рейн и понимать.
Что как прежде уже не будет.
Понимать, что лучшее, что происходило в его жизни, это Рейн.
Что он никогда в жизни больше не испытает большего удовольствия, чем элементарно дышать возле неё. Трогать так, что чувствовался ответный трепет на его действия.
Он не ошибся.
Ей нравилось.
— Рейн, прости меня.
Милтон прошептал ей прямо в губы, яростно вычерчивая узоры на её теле, крепко держа одной рукой её руки, а другой шаря по коже, куда только доставала собственная дрожащая рука.
— Агнесс, что происходит?
Пустой кабинет разорвал возмущённый голос того человека, которого Милтон уже давным давно хотел стереть в порошок.
Мир растворился, а глаза покрыла пелена.
Давай, сука, скажи ещё хоть слово.
— Агнесс, что здесь…
Часть 15
Милтон выдохнул, сильно зажмурив глаза и оторвался от Рейн.
Самуил стоял в проходе, и кажется, не понимал что вообще здесь происходит.
Он искал Рейн и нашёл её.
Вот только она почему-то была в объятиях Убийцы. И объятия эти были явно не дружеские.
Милтон, выпрямившись в полный рост и засунув руки в карманы брюк, встал напротив Самуила и небрежным тоном протянул, растягивая слова:
— Ты что-то хотел?
Самуил уставился на него, как на ненормального:
— Что ты делал с Агнесс?
— А ты что, не видел? Ты помешал нам, Самуил.
Напряжение в кабинете стало почти осязаемым.
Двое смотрели друг на друга в упор, а Агнесс словно вросла в стену, испуганно наблюдая за парнями.
— Мы с ней встречаемся.
— Да? Ну теперь уже вряд ли, — нагло ухмыльнулся Милтон.
— Зар, я всё объясню! — Агнесс отлипла от стены и подбежала к парням, беря Самуила за руку, всё тело трясло, а в глазах читался ужас.
