— Даш? — он прикусывает кожу на попе, — Ты жива, детка? Скажи хоть что-нибудь…
— Это ты мне скажи, — я невменяемо всхлипываю и чувствую, как теку и сокращаюсь между бедер.
— Я забыл, что у тебя первый, — довольно посмеивается мужчина и возвращает свой язык на мои самые чувствительные местечки.
— Извращенец… Ах! Мммм… — из меня вырываются хриплые вскрики. Сознание разбивается, и в моей реальности сейчас есть только эти пошлые ласки, — Я больше не могу, Егор, — мое тело сводит предоргазменным спазмом, — Пожалуйста… Возьми меня!
Губы Егора скользят по моему позвоночнику вверх. Отвлеченная хаотичными поцелуями, я неожиданно оказываюсь перевёрнутой на спину. Наши безумные глаза встречаются. Я чувствую, что дрожу всем телом от нетерпения.
— Мне нравится, когда ты такая горячая, — Морозов распинает меня на кровати и придавливает сверху, — Когда ты забываешь, как правильно… — его губы втыкаются а кромку моего уха и обжигают дыханием, — И становишься собой. Моей плохой девочкой.
Он вдавливается членом туда, где ещё недавно были его губы. Одним резким толчком входит до упора и тормозит.
— Не останавливайся… — я разочарованно хнычу и сама начинаю приподнимать бёдра ему навстречу.
— Обхвати меня ножками… — хрипит, и я с удовлетворением понимаю, что он тоже уже на грани.
Егор сминает мои губы в поцелуе, и дальше мы срываемся в настоящее безумие. Губы, зубы, языки, укусы, его жесткие подачи и мои несдержанные стоны…
— Открой глаза, Даша, — дрожащим голосом приказывает Егор.
Я усилием воли распахиваю веки и не вижу больше ничего, кроме двух блестящих голубых омутов перед собой.
— Я хочу, чтобы ты понимала, кто с тобой, — добавляет с неприкрытой ревностью и мощными, глубокими толчками сносит меня в сумасшедший оргазм. Мои ногти раздирают его спину. Я ощущаю подушечками пальцев бегущие по мужскому позвоночнику вибрации, и Егор со стоном пульсирует во мне, заполняя до краев.
— Я люблю тебя, Дашка, — шепчет мне прямо в губы и целует. Нежно, едва касаясь. А я будто получаю второй оргазм, только в душе.
Мужчина спускает мои ноги на кровать и перекатывается на спину, утягивая меня к себе на грудь.
Я лежу тихой, счастливой мышкой и боюсь пошевелиться пока, Егор перебирает мои волосы.
Как-то же нужно ему ответить. Я люблю мужчину, который зачётно занимается со мной любовью вторые сутки? Мужчину, ради которого отменила свадьбу? Нет? Тогда я сошла с ума. А если — да? То — тоже…
— Егор… — говорю тихо.
— Ммм?
— Я, кажется тоже…
Вводные
Егор.
Сижу в машине возле следственного и курю в открытое окно, изредка поглядывая на дверь здания. Как там звали этого адвоката? Тимур, кажется… Время — девять пятьдесят. Звонить ему ещё рано. Получилось приехать с запасом.
Пальцы выбивают дробь по рулю, пульс рубит явно больше сотни, ещё и кожу тянет в районе раны на голове. Даша говорит, что так и должно быть, когда заживает. При девушке у меня как-то получается сдерживаться и отключаться от своей реальности. А без нее… Делаю тягу и щелчком выбрасываю окурок в окно. Это — уже четвёртая сигарета за час.
Выпитые с утра таблетки постепенно начинают действовать, и мне ненадолго удаётся расслабиться. Блаженно прикрываю веки, а губы даже трогает улыбка.
Перед глазами, как в двадцать пятом кадре, мелькает аппетитная Дашина попка в нежно розовых трусиках. Почему-то именно эта деталь врезалась в мою память и сейчас зверски будоражит. Конечно, после бурной ночи, мы с Дарьей проспали. А потом она летала по квартире шумным ураганом, собираясь на работу.
Я готовил завтрак на двоих, и откровенно наслаждался своей новой реальностью.
Едкий внутренний голос напоминает мне, что поступаю я с девочкой нечестно. И если о футбольных движах она догадалась сама, то про проблемы Макса придётся рассказать. И я не представляю, честно говоря, как это сделать…
Так, пока не закружился в проблемах, нужно позвонить матери и попросить оставить нам с Дарьей билеты на спектакль. Заодно и соврать что-то вразумительное про младшего брата.
Я очень надеюсь, что мне не придётся говорить матери правду. Волновать ее — реально страшно.
Открываю глаза и беру с панели телефон. Пара взмахов пальцев по экрану, и мне в ухо тянутся длинные гудки.
— Алло… — ее недовольное и сонное.
— Доброе утро, мам! — говорю нарочито бодро, — И мне не стыдно, потому что время десять утра, а ты сама говоришь, что дольше тебе спать вредно.
— И ты, сын мой старший, — она патетически повышает голос, — Действительно считаешь, что говоришь именно те слова, которые желает слышать женщина утром?
— Не переживай, мам, — я хмыкаю, — Своим женщинам я знаю, что сказать.
— Егор! — она охает с притворным ужасом, — Я надеюсь, что ты с ними не так жесток, как с родной матерью.
— Вот, собственно, поэтому вопросу, я и звоню. У тебя же спектакль сегодня в девять?
— В девять, — ее тон меняется на любопытный, — А что?
— Оставь мне два билета. Прийти хочу… С девушкой, — заканчиваю мысль, чуть помедлив.
— Я желаю ее видеть, сын, — голос женщины становится шутливо-приказным, — Дожила до… — она делает паузу, — Сын, ты помнишь, сколько мне лет?
— Ты чуть старше восемнадцати, мам, — уже сдерживая раздражение, я поддерживаю привычную, но такую неуместную сейчас разговорную игру, — И я постараюсь вас познакомить, — добавляю с нажимом.
— Хорошо, — видимо, почувствовав, мою интонацию, мать съезжает в конструктивный диалог, — Я предупрежу, чтобы вас пропустили, а сами билеты заберёшь в гардеробе.
— Спасибо, — я киваю, будто она может видеть.
— Вообще, очень странно, что я не проснулась раньше, — она шуршит в трубке, — Макс не умеет собираться тихо. Как вы сработались?
— Нормально, — стискиваю я зубы, — Я его сегодня в Тулу отправил. На неделю. Пусть поучится, — на ходу сочиняю.
— Ну и хорошо, — тут же теряет мать интерес к теме, и я выдыхаю.
Замечаю возле входа в следственный молодого мужчину в костюме. Он кому-то звонит. И тут же моя трубка оживает второй линией.
— Мам, спасибо тебе, извини — вторая линия, — не слушая ее протесты, я сбрасываю сразу оба звонка и выхожу из машины.
Пересекаю парковку и окликаю адвоката.
— Тимур, здравствуйте!
Тот оборачивается и сканирует меня профессиональным взглядом.
— Наверное, вы меня ждёте, — я ровняюсь с ним и подаю руку, — Егор.
— Здравствуйте, — он кивает и жмёт мою в ответ, — Давайте отойдём в сторону. Так вышло, что я уже немного вник в ваш вопрос.
Мы возвращаемся к моей машине. Не сговариваясь, достаём сигареты. Который раз я отмечаю про себя, что за общим дымом находить общий язык мужикам проще.
— Дело вашего брата ведёт Дорышев, — адвокат задумчиво делает затяжку, — И этот факт сам по себе очень странен тем, что мужик никогда не берет дел в один ход. Выбить для вас свидание у него будет архи сложно, и я даже не могу сказать, когда будет следующее. Поэтому, — он делает значительную паузу, — Если мы с вами сейчас договоримся, первостепенной задачей станет — разговорить моего клиента и понять всю возможную глубину дела. Будет гораздо хуже, если у следствия подробности появятся раньше чем у нас. Мы не сможем никак повлиять на ситуацию.
От озвученного Тимуром расклада по моей спине начинают разбегаться нервные мурашки. Во что ты, сука, влип, Макс?
— И ещё, — добавляет адвокат, — Постарайтесь подумать, кто ещё с третьей стороны может пролить нам свет на ситуацию. Может, девушка, друзья… Такие долги, чтобы решиться на угон, выглядят подозрительно и не появляются из неоткуда.
— Я понял, — говорю решительно, — Где мы можем подписать договор?
— Отправьте мне сообщением номер почты, и я вышлю бумаги для электронной подписи. Подходит?
— Вполне… Когда можем расчитывать на свидание?
— Думаю, что уже завтра. И к этому времени я буду готов уже более глубоко вникнуть в дело, — он чуть поддёргивает рукав пиджака вверх, — А сейчас, прошу прощения, но меня ждёт ещё один клиент, — мужчина протягивает мне ладонь, — До встречи. Я позвоню.
