Помимо двух кресел, стоящих напротив друг друга, в кабинете так же стояли два уютных диванчика в тон креслам с деревянным столом между ними, а на противоположном конце стоял письменный стол с придвинутым к нему креслу. Тут было довольно уютно.
Мужчина кивнул и сделал какую-то пометку у себя в блокноте, записывая строчку чёрной ручкой.
- Что же, давай, наверное, вначале познакомимся, я Йен, твой психолог, - представился мужчина, чуть склоняя голову вниз в знак приветствия. – А теперь, может быть, ты расскажешь мне, что на самом деле чувствуешь?
Я знала, что с психологами, которые дают оценку твоего психологического состояния, надо всегда быть осторожной. Нельзя давать мышкам лица расслабиться, нельзя заламывать руки, поправлять волосы и чесать нос, даже если очень хочется. Они воспринимали любое движение, как нестабильность психического состояния.
- Я отлично себя чувствую, - выдавливая из себя слабую улыбку, сказала я, но не кивнула головой, как обычно это делала. Для Йена это могло значить, что таким образом я пытаюсь уверить саму себя в том, что мои слова правда. – Поверьте, за меня не стоит переживать.
- Эмили, я здесь для того, чтобы помочь тебе, - своим спокойным голосом продолжал гнуть свою линию Йен. – А как я могу помочь тебе, если ты не говоришь мне правду?
- Хотите правду? – спросила я, и Йен медленно кивнул. Такой приём обычно срабатывал отлично, прежде чем я заговорила, в последний раз окинула его быстрым взглядом. – У вас есть жена, вы женаты совсем недавно. Вы скрываете от пациентов свою личную жизнь, потому что на вашем пальце след от обручального кольца, но самого кольца я не вижу. Скорее всего, работа вашей жены как-то связана с риском для жизни, на подлокотнике кресла лежит телефон экраном вверх, чтобы вы в любой момент могли получить сообщение. Или постойте…
Я внимательно вгляделась в его немного помятые коленки на брюках, хотя всё было идеального отглажено.
- Поздравляю со скорым пополнением в семье, - сказала я, поднимая глаза и встречаясь с его светло-серыми глазами.
- Мы здесь, чтобы говорить о вас, Эмили, - только и сказал Йен, явно слегка пораженный моим поведением. – И эта ваша модель выстраивания защиты…
- Со мной всё в полном порядке, - отрезала я, поправляя сумку на плече и вставая со своего места. – Спасибо, что выкроили для меня время.
Я прекрасно знала, что лгу. Но я не могла позволить копаться кому-то у меня в мозгах. Боялась того, что там найдут. Боялась, что, рассказав сейчас обо всех проблемах психологу вслух, они наконец обретут форму.
Встав со своего места, я, подняв голову вверх и расправив плечи, как всегда учила мама, двинулась в сторону выхода. Но его властный голос остановил меня, не успела я сделать и трёх шагов:
- Сядь.
Я остановилась, но не обернулась, просто не нашла в себе сил это сделать. Я устала бороться, хотелось опустить руки. А ещё чертовски хотелось домой.
- Я не буду давать психологическую оценку твоей готовности к работе, в этом никто не сомневается, - сказал он, и одним грузом стало меньше. – Но люди, которым ты не безразлична, волнуются за тебя. Если не ради себя, так останься ради них и позволь мне тебе помочь.
- Мне страшно, - на выдохе произнесла я и не смогла узнать свой голос. Обернувшись, я встретилась глазами с психологом. – Мне хочется сдаться, бросить всё это и просто… я не знаю.
- Присядь и расскажи мне обо всём, - мягко предложил он, указывая на кресло.
С тяжелым вздохом я опустилась в него и посмотрела на свои сцепленные на коленях пальцы. Закрытая поза.
- Я думаю, вы в курсе, что меня похитили и насильно удерживали в абсолютно тёмном помещении двое суток, - тихо сказала я, поднимая взгляд, медленно скользя по отглаженной рубашке Йена. – Меня изнасиловали. И под действием наркотиков я думала, что это…
Я неловко замолчала, не зная, как назвать Артура в этом рассказе. Я не была уверена, что капитан Майлз видел запись, которую показывал мне Артур, но почему-то мне казалось: если я сейчас произнесу вслух, что я в него влюблена, тогда ему станет обо всём известно. И он вышвырнет нас обоих из участка.
- Это?.. – мягко напомнил Йен, вырывая меня из моих мыслей.
Я знала, что у психологов есть свои правила о неразглашении диалогов с пациентами, но мне всё равно было немного страшно это произносить:
- Артур. Он был моим напарником. Но я влюбилась в него. Под действием наркотика я думала, что это он.
- У вас до этого были половые связи? – уточнил Йен, делая пометки в своём блокноте.
- Да, - призналась я, не моргнув и глазом. - Это запрещено правилами участка, но мы никогда не думали, что это перерастёт в нечто большее.
- А оно переросло? – отрываясь от записей, вновь уточнил Йен, глядя на меня поверх оправы очков.
Я медленно кивнула головой и закусила губу. Внутри меня было слишком много противоречий, и я не могла быть уверена ни в чём на сто процентов. Кроме того, что Артур действительно влюблён в меня.
- Вчера, когда мы целовались, у меня случилась паническая атака, - возводя глаза к потолку, сказала я, пару раз смаргивая, чтобы убрать ненужные слёзы. – Перед своими глазами, взамен его лица, я увидела лицо парня, который изнасиловал меня. А в голове тут же появилась мысль: «А вдруг это опять ложь?»
- У тебя уже раньше случались такие панические атаки? – продолжал задавать вопрос Йен, без перерыва делая записи. Я вновь кивнула головой. – Можешь вспомнить, когда была первая?
Я задумалась, глядя куда-то в пустоту. Я редко когда помнила содержание своих панических атак, стараясь забыть о них сразу же после того, как они прошли, но на это обычно уходило некоторое время.
- Нет, - досадливо сказала я, прикрывая глаза и выдыхая весь воздух. – Они бывают не так часто. И появились, на сколько я помню, уже в более зрелом возрасте. Работа в полиции довольно нервная. И я когда-то была обручена с сыном политика. Это всё тоже не очень способствовало стабильности психики.
Йен кивнул и на какое-то время в кабинете повисла тишина, нарушаемая лишь быстрыми царапаньями по листу бумаги. Я уставилась в окно, разглядывая крышу соседнего дома, где ютилась стайка голубей.
Хотела бы я быть голубем: иметь возможность в любой момент улететь, спрятаться на какое-то время от своих проблем. Чтобы они были где угодно, но только не в моём мирке.
- Хорошо, Эмили, расскажи мне, что ещё случилось после того, как тебя похитили, - попросил Йен, возвращая меня к реальности.
- Я умерла, - с неохотой сказала я, потому что сама мысль о смерти вводила меня в ужас. – И после этого в нервной системе под воздействием наркотика что-то нарушилось, и из-за этого мои руки теперь постоянно дрожат. Это выводит меня из себя.
Я опустила взгляд на руки, наблюдая за тем, как они мелко подрагивают. Это стало уже привычным, но я всё ещё не могла смириться с той мыслью, что больше никогда не смогу нормально делать большую часть вещей.
- А ещё вчера из-за меня чуть не умерла маленькая девочка, - напомнила я сама себе. Сейчас, благодаря известию о том, что жизни девочки ничего не угрожает, я почти смогла забыть об этом. – Тогда я думала, что она действительно мертва, и я была уничтожена. Я винила себя в этом, и вряд ли бы смогла справиться с этим самостоятельно.
Йен взглянул на меня и какое-то время молча изучал моё лицо, а затем и вовсе посмотрел на мои сцепленные руки.
- Хорошо, - пробормотал он, вновь делая какую-то пометку в своём блокноте. – Эмили, послушай. Я опасаюсь того, что у тебя может начаться развиваться посттравматическое стрессовое расстройство на фоне всех этих событий. Предпосылки к его формированию уже имеются. К тому же, надо что-то делать с твоими паническими атаками и руками. Я выпишу тебе антидепрессанты, они не особо сильные, хотя влияют на настроение, но, если ты поймёшь, что всё становится хуже – говори мне. Это очень серьёзно, Эмили.
Я медленно кивнула головой, осмысливая все его слова. Я видела сломавшихся людей, и сломало их именно ПТСР. Мне не хотелось становиться такой же.
