Телефон в моем кармане вибрирует.
— Извини, отвечу, — говорю я.
На экране номер Хулиганки. Опа. Разбанила меня, значит. Прикол с ее побегом я так и не понял. Может, одумалась утром или не понравилось ей трахаться? Мало ли проблем у девчонок? Но если не хочет общаться, не будем. Не проблема.
Тем не менее ответить нужно.
Я подхожу к окну, но звонок обрывается. Бросаю взгляд на Злату, та быстро стягивает чулки. Как же, оказывается, энергозатратно левачить! Кто бы мог подумать.
Мешкаю.
Твою мать. Злата, прости.
Быстро набираю номер и прижимаю трубку к уху. Голос Маринки узнаю сразу же, но он тихий, словно она не в микрофон говорит, а вдалеке:
— Я подожду в «Сковородке». И нет, не нужно за мной идти! Я друга жду. Вернусь в бар. Отстаньте от меня!
Напрягаюсь.
Звонок сбрасывается. Перезваниваю — недоступна.
Секунду я трачу на осмысление случившегося и выводы делаю неутешительные. В беде.
Следом округляю глаза. Пздц!
Оборачиваюсь — Злата стоит в одном белье, смотрит на меня.
— Мне надо отъехать, — говорю быстро, чувствуя себя конченым подонком, пробившим дно.
Ее взгляд впивается в мою шею — туда, где засос. Бабы чуют соперниц.
— Я туда и обратно, — поясняю. — Займись гостями, я вернусь и продолжим.
— Ты к ней поедешь? — спрашивает она.
— К кому к ней? — парирую.
— Я не знаю. Ты мне скажи. К ней?
— Я ненадолго.
— Данил! — окликает Злата уже у двери. Подбегает и вцепляется в спину. — Данил, я прошу тебя, не уходи! Останься, я люблю тебя. Пожалуйста! Ты ведь сказал, что дашь нам шанс!
Совесть вгрызается в глотку.
— Я вернусь скоро. Там всё в прошлом, обещаю. Ничего не будет. Но мне нужно.
— Я буду ждать, — отвечает она покорно.
Закрываю дверь и бегом спускаюсь по лестнице, выхожу во двор. Выцепляю Пашку с танцпола и тащу за собой.
— Что случилось?! — возмущается он. Вспотевший, датый, в расстегнутой рубахе. — Ты меня пугаешь! Данил, что опять произошло?!
— Мне телефон нужен Варвары, сестры Марины. И Хоментовского личный. И что это, блть, за место такое под названием «Сковородка»?!
Пашка смотрит на меня, моргает.
— Трезвей. Ну! — прикрикиваю я.
В крузаке бак пустой, заливать времени нет, поэтому прыгаю за руль бэхи. Непривычно. Несколько недель, а будто чужая машина. Но зато едва на трассу выруливаю, педаль в пол выжимаю — она рвется в бой, за считаные секунды разгоняясь до сотни и выше.
Пашка скидывает номера. Хоментовский, скотина, трубку не берет. Варвара лепечет что-то невнятное, дескать, Марина ушла из дома несколько часов назад и до сих пор неизвестно, где она. Телефон недоступен. Слова эти окончательно из себя выводят.
Значит, не шутки и не шалости.
Дальше ничего почти не соображаю. Картинки в голове всякие, одна другой страшнее. Что с ней за это время сделать могли? Голос был испуганным. Да, теперь я в этом не сомневаюсь. Испуганным и жалобным.
В груди болеть начинает. Там, где сердце. Да так сильно, что ударить себя хочется. Я ни вдохнуть, ни выдохнуть толком не могу. Печет, изводит, жжется.
Почему-то сразу мысли страшные. Самые жуткие, аж потряхивает. Я вообще-то человек не эмоциональный, с холодной головой дела решаю. А тут... как лавиной обрушилось. Маленькая, да куда же ты вляпалась, Хулиганка, с баллончиком своим перцовым.
Тьфу ты!
Через полчаса после звонка с визгом шин я останавливаю тачку у «Сковородки». Сомнительный бар на трассе, где любят перекусить дальнобойщики, но вообще место довольно среднее. Молоденьким девочкам тут точно не стоит находиться ночами, да еще и в одиночестве.
На мгновение проваливаюсь в воспоминания. Как Маринка обнимала и целовала. Тонкая вся, гибкая, податливая и такая вкусная, что целовать ее без остановки хотелось. Трогать, брать, нюхать. Такая... что башку сносит. Но нежная-нежная. Даже слишком пока еще.
Гнев достигает максимума.
Едва выбравшись из бэхи, перехожу на бег. Бомбит. Тридцать гребаных минут! Ночь, темнота, ни камер вокруг, ни хрена нету. Где мне ее искать прикажете?!
Спалю это место на хер, если беда с ней случилась. Богом клянусь.
Я ведь знаю, как бывает. Что могут с девчонкой сделать, такой беззащитной и невинной. Сука, ну как так-то? Не углядел. Пусть лучше меня снова изобьют, убьют, блть, пусть сожгут всё к херам, но ее не трогают!
Перед глазами пелена, я врываюсь в двери, готовый убивать за информацию.
И застываю. Потому что моя Хулиганка за дальним столиком сидит в красном платье, как яркое пятно среди общей серости. Взгляд за нее мгновенно цепляется. Пшеничные светлые волосы, широченная улыбка.
Смеется.
Рядом с ней четыре мужика. Двое лапы разложили на спинке ее стула — делят, видимо, чья. Бухие, но не в хлам. Глаз с нее не сводят. Вы поглядите на принцессу в центре внимания!
Марина берет стопку водки и опрокидывает ее, влив дешевую горькую жидкость в себя.
У меня рот открывается.
Нет, ну ни *уя себе?!
Мужики ее хвалят, подпихивают закуску. Она машет ладонями у лица, улыбается.
Разливают еще по одной.
Я подхожу быстро. Упираюсь ладонями в стол и произношу медленно:
— Вечер добрый.
Мужики дергаются. Смотрят на меня. Переглядываются. Кто я такой — не знают, это минус. Надо хоть интервью где-то дать, чтобы местные таки усвоили, что новый босс появился.
— Тебе чего? — рявкает один.
— Ее. Встала и пошла за мной, — рычу я Марине.
Нет, я честно пытаюсь казаться добрым. Но, наверное, если со стороны глянуть, то чисто навскидку с мужиками этими ей безопаснее будет.
Цаца пьяно смотрит на меня. Бровь вздергивает удивленно и выдает своим наглым голосом:
— А то что?
В ответ я хищно прищуриваюсь. Не помня себя летел ее искать-спасать, но вы поглядите только! Хулиганка тушуется, но бодрится.
— Маринка идти не хочет, — говорят за нее. — Мужик, свали. У нас планы. И еще больше полбутылки.
Я передразниваю.
— Щас ремня получит и захочет, — усмехаюсь. — Не, парни, не пойдет. Девочка эта моя. И ей домой пора давно уже, уроки ждут. Учить нужно.
— Я вообще-то школу закончила, мне восемнадцать! — отвечает она. — И я с тобой, Данечка, никуда не пойду! Деньги свои засунь... — Она осекается.
— Куда же мне их засунуть? Ну? Смелее? — Смотрю ей в глаза.
— Сам знаешь куда! — отвечает бойко. — Они мои друзья. Я останусь с ними.
— Ну ни хера себе, — тяну вслух.
Подхожу к принцессе, растолкав ее новых друзей. Хватаю нахалку и закидываю себе на плечо. Вырывается она вяло. Вроде как и не против. Судя по почти полной бутылке, влили в нее пока мало. Но на жалкие пятьдесят килограмм веса и двух стопок много будет.
— Удачного вечера, — бросаю напоследок.
— Э! — раздаются возмущения.
Утырки всё понять не могут, кто я такой и стоит ли рыпаться. Нужно ловить момент и валить.
Достаю из кошелька три тысячи, бросаю на стол. Было бы больше — дал бы. Но тупо нет с собой.
— Девушка сегодня угощает, — объявляю им.
Разворачиваюсь и спешу с ней к выходу. Марина жалобно поскуливает и пытается меня ущипнуть. Я шлепаю ее по заднице от всей своей широкой души. Дуреха наивная! Ночку эту она бы никогда не забыла. В кругу-то друзей.
Делаю шагов десять в сторону машины, как слышу позади хлопок дверью.
— Эй, стоять! Урод, девчонка с нами останется. Ты один, а нас четверо.
Я прикрываю глаза. Капец. Не хватило денег.
Глава 30
Марина
Шлепок по заднице обжигает так, что у меня искры из глаз сыпятся! Едва придя в себя, я начинаю отчаянно брыкаться и обзывать подонка.
Но как только Данил отпускает меня, едва землю ногами чувствую, словно по команде прекращаю дергаться. Оборачиваюсь. К нам быстро приближаются четверо, они имя мое выкрикивают и смеются. Я за спину Колхозника юркаю. Он хоть и подонок, но какой-то уже свой. Безопасный.
