20.3 Игорь.
Открываю глаза и ничего не понимаю. Меня раздирает дикая, всепоглащающая боль, везде, во всем теле. Ощущение такое, будто по мне проехал асфальтовый каток. Хочу приподняться, но ни черта не выходит, делаю себе лишь хуже. Со стоном падаю на подушку и лежу тихо, стараясь не шевелиться, чтобы унять это адское состояние. Когда становится немного лучше, поворачиваю голову и вижу, из моей руки торчат какие-то трубки. Даже это усилие вызывает прилив пота. Во рту сухо, очень хочу пить, но рядом никого нет, чтобы попросить воды. Черт, что же вчера было? Помню как бухал в баре, а дальше ничего - полный провал.
- Дайте же кто-нибудь воды, - хочу заорать, но на деле выходит лишь еле слышно хриплю. - Суки.
Свободной рукой вырываю все свои трубки и ощупываю голову, она забинтована. Блять, да что за херня? Пытаюсь, вновь, подняться, мне даже удается встать с кровати, но дальше этого не идет. Ноги дрожат и совсем меня не держат. Хватаюсь рукой за спинку, но руки тоже слабые, удержаться могу с трудом. Ничком падаю обратно на кровать и лежу мордой в подушку, сил на то, чтобы перевернуться, не осталось. Не знаю сколько проходит времени, похоже я задремал, очухиваюсь от того, что сильные руки переворачивают меня обратно на спину, а потом, уже другие, вновь втыкают в мои вены все эти трубочки.
- Что со мной? - открываю глаза и спрашиваю у девушки, которая сейчас колдует, устанавливая мне капельницу.
- Вы не помните? - смотрит она на меня внимательно.
- Если бы помнил, не спрашивал, - отвечаю, а сам думаю, что похоже она дура.
- Автомобильная авария, - говорит девушка равнодушно, у нее таких пациентов тьма, привыкла. - У вас ушиб головы и множественные травмы, так что пока вставать нельзя.
- А если я в туалет захочу?
- Вы в памперсе, - отвечает она и выходит. А я стону. Дожился, Игорь Соколовский в памперсе.
Врач ко мне приходит, когда я снова, почти, отрубился. Мужчина лет пятидесяти, в белом халате и очках.
- Так, очнулись, значит? - спрашивает он, не успев войти. - Как чувствуете себя?
- Паршиво, - отвечаю ему. - Пить хочу.
- Сестра принесет вам воды, - кивает он и продолжает, а в его голосе мне слышится упрек. - Вы отделались легче, чем молодые люди во второй машине. Пьяным везет.
- Что с ними? - на самом деле меня это не волнует, но, похоже, этот моралист ждет такого вопроса.
- Парень насмерть, девушка инвалидом будет, ее сегодня всю ночь оперировали, - вздохнув, отвечает он.
- Мнеочень жаль, - отворачиваю от него голову. Новости эти меня особо не трогают. Денег дам кому нужно, все замнут, еще и парочку эту выставят виноватыми.
- Ладно, отдыхайте пока, вам долго еще у нас лежать, - говорит мне врач и выходит, а на прощание одаривает меня презрительным взглядом. Ничего, пусть смотрит как хочет, мне похрену. Немного в себя приду и попрошу Борисыча найти мне нормальную, платную клинику, а не это убогое заведение.
Под действием лекарств проваливаюсь в сон, а просыпаюсь от детского плача. Твою мать, даже здесь он не может оставить меня в покое. Открываю глаза и вижу Оксану, которая качает на руках сына, безуспешно пытаясь успокоить.
- Какого хрена? - рычу я. Голос немного стал громче, получилось впечатляюще. - И так башка раскалывается.
- Прости, - Оксана бросает на меня умоляющий взгляд, не переставая трясти Алешку.
- Валите отсюда, - рявкаю, не в силах сдержаться. Она бросает на меня злой взгляд и идет к двери. Но прежде чем успевает выйти, произношу. - Борисычу позвони, пусть зайдет.
Веденов приходит через несколько часов.
- Привет, - говорю, заметив его в дверях палаты. - Вот, немного я тут поломался.
- Выздоравливайте, шеф, - смотрит на меня он, а взгляд и тон такой, будто сожалеет, что я не сдох там, на дороге.
- Ташу нашел?
- Нет, и она, и Урманский будто сквозь землю провалились. Но я работаю.
- Хреново работаешь, - смотрю на него внимательно, но Веденов выдерживает мой взгляд. - Расслабились там совсем, черт вас подери! Раньше тебе на такое задание нужно было меньше суток, что изменилось?
- Я ищу, - твердо говорит он. - И делаю все, что в моих силах. А не нравится, давайте расстанемся.
- Это я могу, - чуть приподнимаюсь на кровати. Под препаратами не так больно. - Только не забывай, что Захарченко и твоя шлюха до сих пор числятся без вести пропавшими. Да и запись у меня. Так что, хочешь в тюрьму, уходи.
- Сука, - одними губами говорит Веденов, а я смеюсь. Впервые за этот день у меня поднимается настроение.
- Иди работай. И чтобы результат был - самое позднее через три дня.
21.1 Таша
Даньки нет слишком долго, я уже начинаю волноваться. Уехал утром, а сейчас уже шесть вечера, что можно так долго обсуждать? Может позвонить Игорю? Его номер помню наизусть. Беру телефон, который Данила купил мне несколько дней назад, но тут же кладу на место. Нет, подожду, а то, вдруг, сделаю только хуже. Сидеть в доме надоело, наливаю себе чашку чая и устраиваюсь на крыльце, то и дело прислушиваясь к звуку машин за забором. Их сколько угодно, но ни одна не тормозит возле наших ворот.
- Привет, - подходит ко мне Вика, в руках у нее тоже кружка с чаем. - Не помешаю?
- Присаживайся, - двигаюсь, чтобы освободить ей место.
- Волнуешься? - спрашивает она. Вика в курсе всей ситуации, на днях Данила все ей рассказал.
- Честно говоря, немного да.
- Не переживай, Даня вернется. Не убьет же его твой Игорь.
- Нет, конечно, он трус. Да и избавиться он хотел только от меня, причем чужими руками.
- Ну вот, не стоит волноваться, - улыбается Вика. - Даня, он ведь тоже далеко не дурак, и постоять за себя вполне может.
- Просто он трубку не берет, - мне все-же волнительно. - Я Даньке в течении дня несколько раз звонила.
- Значит не может, - продолжает успокаивать меня Вика. Вообще, я замечаю, что сегодня она настроена уже не так враждебно по отношению ко мне. - Сам перезвонит, как получится.
- Надеюсь, - мне почему-то грустно и тревожно. Нужно отвлечься, и я предлагаю: - Пошли пока, что ли ужин приготовим, продуктов Даня привез кучу, надо съедать.
- Пойдем, - идея Вике приходится по душе и мы отправляемся на кухню.
Ужин давно готов, а Даньки все нет. Да к тому же, похоже, он выключил телефон. Раньше хоть дозвон шел, а теперь механический голос постоянно талдычит мне о том, что абонент не доступен. Начинает волноваться и Вика. Я вижу, как она ходит из угла в угол, периодически подходит к окну и прислушивается к звукам, проезжающих мимо машин. Ничего не меняется несколько долгих часов, которые растягиваются для нас в вечность. Плюю на все и набираю номер Игоря, сил ждать больше нет. Гудки, длинные, каждый из которых отдается в моем сердце тревожным звоночком, но никто не отвечает.
- Черт, - в очередной раз прослушав их, кидаю телефон на стол.
- Таша, что-то случилось, - шепчет Вика, ей страшно. Мне тоже, и что делать я не знаю.
- Подожди, не паникуй. Так мы только себя накрутим еще больше, - пытаюсь успокоить ее, а заодно и себя, а потом меня осеняет. - Черт, мне же Данька, на всякий случай, вбил в память телефона номер Веденова, позвоню-ка я ему.
- Слушаю, - отвечает голос на том конце линии, когда я уже хочу отключаться.
- Сергей Борисович, это Таша Соколовская, - представляюсь я и тараторю. - А вы не знаете где Данька? Он сегодня утром поехал к Игорю, поговорить и его до сих пор нет. Мы с Викой уже не знаем, что делать, ходим из угла в угол. А он телефон отключил и дозвониться до него мы тоже не можем. Помогите нам, пожалуйста.
- Наталья Эдуардовна, - молит он. - Не говорите так быстро, я, честно говоря, мало что понял.
Взяв себя в руки, объясняю ситуацию Веденову еще раз, но уже размеренно и четко. То, что этот мужчина хотя бы согласился меня выслушать, а не послал на три буквы, успокоило.
