— Помилуй, Катюш! У меня жена и двое ребятишек! — цитирую его слова в нашу последнюю встречу. — Вот же козел!
— Ты его знаешь что ли? — таращится подруга с вытянувшимся от изумления лицом.
— Да уж, мир тесен. Его Юра звать?
— Андрей, — поправляет Рита.
— Он тебе даже имя наврал, — качаю головой.
Еще раз приглядываюсь. Он. Его мясистый нос и маленький подбородок, под которым уже растет второй.
Подруга смотрит на меня не моргая. Мне жалко ее разочаровывать, но и промолчать тут я не могу.
— Он был замом у Горова. Может, и сейчас есть, не знаю. Юрий Селезень. Погугли, если интересно. У него был бизнес-профиль в соцсетях. И я его видела не так давно. Как раз перед тем, как встретила тут своего бывшего. Этот Дональд Дак хвалился, что у него семья и дети.
Не теряя времени, она забирает у меня из рук телефон и вбивает в поисковик его имя. Долго листает, просматривает что-то, а после тяжело вздыхает:
— Вот же гад паршивый!
— Он? — спрашиваю сочувствующе.
Рита расстроенно качает головой. Кажется, пришел мой через успокаивать ее.
— Забей. Хорошо, что выяснила сразу. Почти. А не как я. — Она кивает согласно, а в глазах вселенская печаль. — Ну, Рит, только не говори, что ты влюбилась?
Расстроенный вздох, тишина.
— Не влюбилась. Но все равно неприятно. — И, немного помолчав, добавляет: — Мне интересно, как он выкручиваться будет, если поймет, что я знаю?
— Проверь, — улыбаюсь ехидно.
— Конечно, проверю! Он мне еще телефон новый обещал. Так что просто так не уйдет.
Я открываю нижний ящик шкафа и, аллилуйя, нахожу, наконец, свою дорожную сумку! Вытаскиваю на свет, осматриваю. Осталось закинуть в нее вещи, и вуаля — я почти готова.
— Так ты не ответила, сможешь завтра к баб Маше смотаться? Туда и обратно? Я правда волнуюсь за нее, — возвращаюсь к тревожащему меня вопросу.
Рита, судя по выражению лица, с каким она продолжает что-то рассматривать в телефоне, еще под впечатлением от новости о ее новом избраннике.
— Ладно, — не отвлекаясь от своего занятия, роняет она. — Постараюсь успеть до обеда. А потом у меня планы.
— Спасибо! Ты настоящий друг, Пятачок.
— Я тебе должна, — жмет она плечами. — Да и старушку жалко, живет одна, никого нет. Ладно, все, собирайся, не буду тебе мешать.
— Мне привет передать от тебя Селезню? — бросаю ей вдогонку.
— Не-ет! Не вздумай. Я с ним сама разберусь, — с предвкушением тянет подруга. — Надо подумать как, но таких гадов однозначно надо наказывать. Прощать их нельзя!
Глава 29
В столицу мы прилетаем уже поздно вечером. Перед самой посадкой приходит глупая мысль: что делать, если Стас нас не встретит, забудет, не успеет? Не пришлет водителя? И хоть сумма в несколько миллионов на счету исключает вероятность застрять в аэропорту без денег, все равно тревожно, особенно с ребенком.
Да и так называемые алименты я трогать не хочу. У меня до сих пор ощущение, что это чужие деньги и их надо вернуть. Позже, скорее всего, открою счет на имя сына, перекину их туда. Или куплю ему квартиру — с ежегодной инфляцией это вполне выгодное вложение.
Но Горов не подводит, встречает в аэропорту. Сам. С цветами.
— Как долетели? — интересуется, забирая у меня сумку и вручая букет из моих любимых пионовидных роз.
Проклятое дежавю накрывает с головой. Как давно это было — в прошлой жизни, не меньше, — когда я вот так же возвращалась от мамы к нему и он ждал меня с букетом среди встречающих. Гоню прочь навязчивое видение.
— Не стоило, — отвожу взгляд, злясь на саму себя за охватившее меня волнение.
Мне давно не дарили цветов. Я и забыла это ощущение, которое испытываешь, когда получаешь от мужчины подобные знаки внимания. От любимого мужчины! А Горов хоть уже и не любимый, но все равно не чужой. Вот я и поплыла.
— Долетели хорошо, — добавляю следом.
Он не должен догадаться, что я чувствую сейчас.
— Ты рассказала? — тихо уточняет Стас, кивая на ничего не подозревающего сына.
Я отрицательно мотаю головой. Мы договаривались, что я подготовлю Ромку, открою тайну, куда мы летим. И я даже пыталась — сегодня утром дома, вечером в самолете, — но в итоге так и не смогла. Не хватило смелости.
Отвожу виноватый взгляд. Стас понимает с полуслова, но претензий не предъявляет. Просто принимает как данность и ведет нас на автостоянку.
Свежий ночной ветерок треплет волосы, доносит до обоняния тонкий аромат роз. Всю дорогу до машины я незаметно вдыхаю их божественный запах. Я всегда любила именно этот сорт цветов. Они пахнут особенно — любовью, нежностью, раем. Будят в душе давно забытые чувства.
Пытался ли Горов что-то показать этим жестом или просто купил из вежливости? Хотя какая разница, если будущего у нас все равно нет, — обрубаю себя.
Мы доходим до ряда машин и останавливаемся у темного седана, отливающего в свете фонарей глубоким синим цветом. Это не тот автомобиль, на котором Стас подвозил меня, когда я сбежала с неудачного свидания, и не тот, который был у него в далеком прошлом, когда мы расстались.
Похоже, машины он меняет так же часто, как и женщин. В памяти тут же всплывает образ его последней пассии — жгучая брюнетка с шикарной фигурой и высокомерным взглядом. Девушка из его круга.
Сердце мгновенно отзывается тянущей болью. Не стоило мне об этом вспоминать, сравнивать. Она ему — пара, я — нет. И это уже аксиома. Смаргиваю непрошеную картину и сажусь в салон. Выдыхаю.
На заднем сиденье замечаю новенькое детское кресло, а рядом — большую коробку с конструктором. Стас помогает Ромке сесть в кресло, пристегнуться и отдает подарок.
— Это мне? — неверяще переспрашивает сынишка, рассматривая горящими глазами новую игрушку.
— Нравится?
— Ага, — отвечает, не скрывая радости, но почти тут же хмурится и меняет тон: — А вы новый друг мамы?
По его голосу заметно, что он против всяких друзей и маму на игрушки не променяет. В детской памяти еще свежи прогулки с дядей Лешей, который вначале угощал мороженым, а после начал претендовать на святое. Моя ошибка, признаю.
Стас тоже улавливает недовольную интонацию в голосе сына. Задумывается на секунду, стоя у открытой двери со стороны Ромки.
— Ты знаешь, мы хотели с мамой сделать тебе сюрприз, но, похоже, придется признаваться раньше, — улыбается хитро. — Я не просто друг мамы, я — твой папа.
— Па-па? — по слогам произносит Ромка.
Таращится на Горова с открытым от изумления ртом. Видно, что такого поворота событий он не ожидал. И не был готов. Моргает несколько раз.
Я с затаенным дыханием наблюдаю за их первым диалогом. Ромка уже видел отца пару раз, сталкивался, но оба раза мельком. Скорее всего, даже не запомнил.
— Это правда мой папа? — все еще не веря, ища поддержки, оборачивается сынишка в мою сторону.
Душу рвет изнутри от его взгляда. В нем и радость, и страх, и надежда. Да, он не спрашивал об отце до этого дня, не терзал расспросами, но, видимо, в душе все равно надеялся, что когда-нибудь отец появится.
Я смотрю на Горова. Мне тоже нужно подтверждение, что это не прихоть, не минутный порыв. Что с этой минуты он действительно возьмет на себя обязательства второго родителя. Любить, защищать, поддерживать. Встречаю его взгляд и… тону. Сейчас это не тот жесткий циник, каким я привыкла его видеть. Красивые черты лица тронула мягкая улыбка, отчего в уголках глаз видны мелкие морщинки, а во взгляде, что обращен на сына, столько теплоты, что хочется завернуться в нее, как в плед. И я утвердительно киваю сыну:
— Да, котенок, это твой папа.
Как бы ни было тяжело признавать, но я не имела права лишать Ромку отца. Обида обидой, а ребенок тут ни при чем.
И сейчас, давая Горову зеленый свет, я очень надеюсь, что не совершаю новую ошибку.
— Прям настоящий?
— Самый что ни на есть! — подтверждает Стас.
— А ты не уйдешь? — тут же спохватывается сын. — У моего друга Антона папа появился, а потом ушел. И больше не пришел, — надувает обиженно губы.
