Окончательно смутившись, она скрестила руки на груди – этот жест всегда помогал ей собраться и, в то же время, нужно было хоть немного спрятать выставленное напоказ тело. Но так как в этот момент ей пришлось чуть раздвинуть ноги, чтобы удержать равновесие, попытки смелых ласк возобновились.
Жюли не знала, что делать и как себя вести. По характеру она была довольно инертной, и, скорей всего, предпочла бы не реагировать и терпеливо ждать, пока проблема разрешится сама собой. Однако волнение и возбужденное состояние не позволили ей оставить все, как есть. Она еще раз повернула голову и на мгновение встретилась взглядом с мужчиной, который, покраснев, тут же отвел глаза. Это был обыкновенный парень, не какой-нибудь похотливый старик или подросток, ищущий незнакомых ощущений.
Жюли пристально посмотрела на незнакомца, ожидая, что хотя бы факт разоблачения остановит его. И вроде бы подействовало… По крайней мере, на какое-то время. Но уже через несколько мгновений рука незнакомца возобновила свои маневры.
Ладонь была горячей и мягкой, она осторожно ласкала ее дрожащее тело. И Жюли уступила, позволив себе насладиться деликатными прикосновениями. Конечно, раньше она никогда бы этого не допустила, а впоследствии еще очень долго винила в случившемся свое угнетенное состояние. В действительности же, Жюли просто заворожили эти ласки, а протестовать и возмущаться у нее не было сил. Она выжидала, пытаясь не подавать виду, какой водоворот гнева и одновременно наслаждения поглощает ее. Но гнев стал проходить по мере того, как рука незнакомца ласкала ее нежные ягодицы и двигалась дальше, к увлажнявшейся плоти между ног. Ласки эти удивили Жюли: они были такими спокойными, почти женскими, едва ли не материнскими, а пальцы – ловкими и мягкими.
Поезд тем временем замедлил скорость, приближаясь к очередной станции, и мужчина отстранился, но Жюли успела почувствовать своими трепещущими ягодицами эрекцию у незнакомца. Она взглянула на него краешком глаза, и в этом взгляде уже не было враждебности. На какое-то мгновение лицо мужчины оказалось совсем близко, и было видно, как от желания у него горят глаза. И Жюли неожиданно почувствовала от этого необыкновенную радость. Робер и его измена испарились из ее памяти, она забыла о своем промокшем платье, грусть улетучилась, и ей захотелось пойти с этим мужчиной, который, сам того не зная, вдохнул в нее новые силы. Но тот, бросив на Жюли в последний раз выразительный взгляд и нежно улыбнувшись, – так нежно, словно был благодарен ей, – вышел из вагона и затерялся в толпе.
С этого дня Жюли ездила только в метро. Разумеется, не все путешествия оказывались столь памятными… к сожалению… В большинстве случаев дело ограничивалось прикосновениями, легкими, но настойчивыми, или же только взглядами, которые, без всякого сомнения, были исполнены самого неутоленного в мире желания. Но не это имело для Жюли первостепенное значение: короткие эпизоды в метро приносили неоценимую пользу. Они позволяли ей чувствовать себя красивой и, пусть даже на мгновение, но желанной этими мужчинами – молодыми и постарше, – блуждавшими в поисках наслаждений. Эти своеобразные приключения являлись неисчерпаемым источником для фантазий, которыми она питала свое тело вечером, лежа в своей одинокой постели. А так как мужчин, позволявших себе известные вольности с ее молчаливого одобрения, было относительно мало, Жюли нужно было позаботиться об усовершенствовании своей тактики.
В те дни, когда ей хотелось доставить себе удовольствие, она выходила из дома намного раньше, чем нужно, ибо хорошие «кандидатуры» не обязательно появлялись на первых же станциях, и ей часто приходилось запасаться терпением. Несомненно, лучшим временем для этих небольших авантюр были утренние и вечерние часы, когда все либо отправляются на работу, либо возвращаются домой. Поэтому она старалась, по мере возможности, осуществлять свои замыслы рано утром или в конце рабочего дня. Жюли даже, можно сказать, достигла совершенства в выборе своих жертв и умела получать изысканное наслаждение в подарок. Обычно игра заканчивалась в тот момент, когда она чувствовала у мужчины ярко выраженную эрекцию. Значит, цель достигнута, и на следующей остановке можно было выходить из вагона.
Понятно, что такие приключения могли таить в себе и опасность. Например, достаточно осмелевший мужчина мог бы последовать за ней – и тогда она попала бы в собственную ловушку. Но жизнь вообще полна опасностей, что же теперь – и не жить?! К тому же, по ее наблюдениям, большинство соблазняемых ею мужчин довольствовались малым. Никто еще не пытался ее преследовать. Конечно, Жюли не была наивной простушкой и прекрасно понимала, что мужчины приезжали к себе в значительном возбуждении, и этим, конечно же, пользовались их жены или подружки. Ну и что? Зато Жюли неизменно получала прекрасное настроение и заряд бодрости. Она чувствовала свою власть над этими мужчинами.
Случалось, что прикосновения оказывались на удивление точными и решительными… Однажды, в страшной давке, она позволила какой-то смелой руке проникнуть меж ее обнаженных бедер, почти до самого сокровенного места – этот случай напомнил ей самый первый опыт в метро. Ладонь была такой же горячей, как и та, хотя и немного жесткой. Впрочем, Жюли предпочитала именно такие руки – огрубевшие руки рабочего, которому знакомы все стихии. Она не видела лица человека, стоявшего за ее спиной, вернее, даже не хотела видеть. И хотя его силуэт отражался в темном стекле, Жюли отвела глаза.
Ее нельзя было назвать невинным созданием, однако действовать открыто она не решалась. Она безмолвно принимала эту игру, даже провоцировала ее, но никогда не стала бы открыто афишировать свои намерения.
Мужчина продолжал свои ласки, крепко сжимая и поглаживая шершавой ладонью ее ягодицы. Потом он скользнул пальцем вверх по расщелинке до самых волосков у нее на лобке. И Жюли была поражена реакцией своего тела, почувствовав, как у нее от возбуждения увлажнилось между ног. Эти ощущения нельзя было сравнить с теми, что она испытала тогда, впервые.
Когда она почуяла, что мужчина пытается проникнуть под ее трусики, она слегка изогнулась, чтобы помочь ему. Большим пальцем правой руки он ласкал мягкие створки, прикрывающие ее лоно, слегка проникая внутрь, а левой прижимал ее тело к своему возбужденному члену. Вдруг Жюли наткнулась на осуждающий взгляд дамы, стоявшей справа от нее. Испытывая стыд, она подалась вперед, отстраняя доброжелательную руку, и вышла из поезда, который как раз остановился.
Она была сконфужена; возбуждение смешивалось в ней со смущением и неловкостью. Домой Жюли решила идти пешком – надо было прийти в себя, – но произошедшее только что преследовало ее. Жюли не терпелось оказаться одной у себя в квартире и сполна насладиться испытанным. Она хотела довести до конца то, что начал незнакомец, высвободить невыносимое напряжение, которое все еще терзало ее на подступе к дому, несмотря на полтора километра пройденного пути.
