По два толстых платиновых кольца в каждом ухе сверкали в жутком зеленом свете. На мизинце платиновое кольцо в форме черепа. Красная шёлковая рубашка. Темные джинсы. Черные ботинки.
Даган покачал головой. Мэл пират. Всегда был и будет. Пару сотен лет ничего не изменили.
Эта мысль странным образом успокаивала.
Иногда те долгожители, которые пересекали и Верхний и Потусторонний мир, становились замкнутыми, цеплялись за старые методы, не в силах меняться вместе с миром. В конце концов, они хотели остаться в Потустороннем мире в изоляции и одиночестве. Некоторые сходили с ума. Другие шли в озеро огня. Это один из немногих способов в Потустороннем мире убедиться, что конец неизбежен.
Мэл никогда не принадлежал к их числу. Он получал все, что мог предложить Верхний мир. Продукты. Модные шмотки. Устройства. Идеи. Его стиль речи менялся с каждым новым поколением. Он, как хамелеон, всегда смешивался с толпой.
В какой-то степени все они такие. Они должны быть такими. Но Мэл наслаждался этими приятными изменениями. Пока брат видел способ извлекать из жизни прибыль, он получал все что угодно.
Мэл открыл и закрыл рот.
― Что? ― спросил Даган.
― Брат, Осирис намерен попытаться поиметь тебя.
― Спасибо за предупреждение. У тебя есть какое-то блестящее предположение, как этого избежать?
― Не-а, ― он блеснул улыбкой. ― Просто будь начеку, когда он скажет снять штаны.
Усмехнувшись, Мэльтус повернулся и побрел прочь. Через десять шагов, не оглядываясь, он помахал рукой. Затем в прощальном жесте показал средний палец с низким смешком, и его поглотили расстояние и темнота.
По какой-то причине этот почти универсальный жест заставил Дагана подумать о девочке. Она именно это и сделала: показала ему неприличный жест.
Девчонка постоянно находилась в его разуме с тех пор, как Даган покинул логово серийного убийцы. Может дело в том, что последние несколько дней он провел, пытаясь узнать что-то о ней и о кулоне. Имя. Адрес. Электронный адрес. Хоть что-то.
И остался с пустыми руками.
Однако это не мешало девушке вторгаться в его мысли. Хотя тут нет ничего нового. С годами у нее вошло в привычку делать это, когда он позволял ей, что случалось не часто. Час назад он не позволил ей уйти. Даган принимал душ, горячая вода лилась на спину, рука обхватила член. Там с ним находилась она – с темных волос, зачесанных назад, стекала вода и блестела на коже цвета кофе со сливками. Ее рот... черт... то, что она делала губами....
«Сны наяву.
По определению он не видит сновидений. Но он видел ее во снах. Как, мать твою, он мог это делать?!»
Даган выбросил эти мысли из головы и пошел в логово Осириса. Через несколько мгновений он остановился у подножия широкой каменной лестницы. Вверху стояло существо с телом человека и головой шакала, на нем сверкала цепь, спускавшаяся в изгиб руки, с которой свисал золотой Анк ― символ жизни. Только в отличие от кулона, забранного Даганом у серийного убийцы, Анк шакала не имел крыльев и рожек.
― Анубис, ― поприветствовал Даган, и кивнул.
― Даган Крайл, ― голос отозвался эхом в голове. ― Тебя сюда не звали.
«Почему он не удивлен?»
― Я пришел не как сын Сета, ― сказал Даган, сухо улыбнувшись. ― Думай обо мне как о посреднике, не поддерживающем ни одну из сторон. О том, кто стремится поддержать баланс.
Шакал посмотрел на него, взвешивая слова. Даган замер, молчание растянулось как бесконечный кусок веревки.
― Как бы ни было, ты, прежде всего сын Сета, ― сказал, наконец, Анубис.
Даган должен признать, что в этом наблюдении есть большущая доля истины. Он провел часть жизни, пытаясь стать идеальным сыном для отца. Вначале он научился не бояться ничего, кроме как разочаровать отца. Временами гнев Сета нес физический характер. Временами ― психологический. Папочка использовал все средства и коварные уловки, чтобы научить Дагана простой истине: только мнение божества имеет значение. Верность для старика равносильна признанию.
Отец внушил ему веру в то, что Дагану грозит неудача в попытке подняться до уровня его потенциала, постигнет неудача в попытке достигнуть тех высот, которых, как знал Сет, Даган не мог достичь. А это величайший из всех грехов.
Конечно, высота, к которой мог стремиться Даган, целиком и полностью отмерялась самим Сетом.
Вначале Даган был рабом отца и поэтому все его действия неизменно одобрялись Сетом. А затем медленно, как прорастающее семя, он начал формировать собственное мнение и стал слеп к желаниям отца. Сет был недоволен. Это темные годы, и получение свободы оказалось не сладким. Ярмо на шею за получение права на самостоятельность.
Потеря расположения отца оказалась разрушительной, поскольку это все, что у Дагана было.
Так, шаг за шагом Даган взрастил собственную личность и решил учитывать уроки Сета в верности и преданности. Только изменил их. Для Сета верность подразумевала верность только ему самому. Даган же раскрыл зонт и над своими братьями.
Однако Анубис не далек от истины. Во многих отношениях Даг по-прежнему остается сыном своего отца. В более важных же вопросах их мнения расходятся.
― У меня есть информация, которой я хочу поделиться, ― предложил Даган.
― Возможно это правда, сын Сета. Но ты пришел сюда не для этого. Ты пришел сюда, чтобы получить информацию, которую ищешь.
Снова правда, которую Даган не мог отрицать. Прошло уже четыре дня с тех пор, как он забрал душу Джо Мартина. Он не смог выяснить ни черта о девушке с тех пор. Но услышал до хрена о культе, именующем себя Сетнэхт. И узнал, что он не единственный, кто интересуется этим делом. Оказывается Ксафан и его наложницы задавали вопросы о Сетнэхте. А парень, о котором разнюхивали что-то Дочери Исет, оказался братом Джо Мартина.
Совпадения так и сыпались на него.
Проблема в том, что он попал в тупик. На этом информация заканчивалась, Даган не имел твердых оснований, чтобы двигаться дальше. А пойти к Ксафану он не мог. У Сета была своя история с хранителем огненного озера, и уж точно не дружелюбная.
Даган не мог приблизиться и к Исиде. Она скорей раскромсает одного из Сыновей Сета, чем поговорит с ним.
Оставался ее брат и муж Осирис. Даган знал, что по меркам смертных это внушало отвращение, но считал ― каждому свое. Не его дело, кто с кем спит.
У него более насущная задача: найти способ пройти в святая святых Осириса. А для этого необходимо миновать Анубиса, который в настоящий момент смотрел так, словно Даган ― собачье дерьмо, а Анубис ― вступившая в него обувь.
