— В этом нет необходимости. Мы просто позволим природе взять свое.
Я напрягаюсь, его слова застают меня врасплох.
— Что это значит?
Он поднимает голову и смотрит на меня.
— Это значит: посмотрим, что будет. Если этому суждено случиться, это случится.
Хмурюсь, пытаясь понять направление разговора.
— То есть ты хочешь ребенка?
Он пожимает плечами.
— Самое время, тебе не кажется? Ханне скоро исполнится шесть.
Я моргаю, понимая, что он совершенно серьезен.
— Джастис, мы не в том положении, чтобы заводить еще одного ребенка.
— Почему нет?
Мои глаза расширяются от нелепого вопроса.
— Ну, для начала, у нас в жизни сейчас полный бардак, и между нами едва ли есть то, что я бы назвала стабильными отношениями. Я бы сказала, они у нас довольно хорошие.
— Я говорю серьезно.
— Я тоже.
Я разочарованно качаю головой.
— Всю последнюю неделю мы трахались без всякой защиты, — напоминает он. — Почему сейчас ты придаешь этому большое значение?
— Об этом мы должны были поговорить с самого начала. Мы не в том положении, чтобы иметь ребенка. Не тогда, когда понятия не имеем, что нас ждет в будущем.
— Я точно знаю, что ждет меня в будущем. Ты и Ханна. — Его заявление проникает сквозь мое разочарование; глубоко в сердце вспыхивает надежда. — Ханна тоже этого хочет, — добавляет он.
Эта информация снова заставляет меня замолчать.
— Откуда ты знаешь?
— Она сказала мне в зоопарке. Она хочет большую семью, и я тоже. И на этот раз я хочу быть рядом.
Чувство вины проникает в грудь, когда я вспоминаю о том, что нам еще предстоит преодолеть.
— Я тоже хочу этого когда-нибудь, — шепчу я, — но у нас не такие отношения.
— Прекрасно. Тогда давай поженимся.
Я во второй раз откидываюсь назад с открытым ртом.
— Прошу прощения?
— Давай поженимся.
Он так беспрепятственно произносит эти слова.
— Ты что, пьян? — наконец спрашиваю я.
Он тупо смотрит на меня, на его лице нет никаких эмоций.
— Ты просто невероятен. — Я встаю с кровати и тянусь за халатом, чувствуя необходимость прикрыться.
— В чем проблема, Райан? Ты хочешь больше обязательств, и я готов дать их тебе.
— Как романтично, — говорю я с сарказмом. — Именно так я всегда представляла себе своего будущего мужа, делающего мне предложение.
— Я не романтик. И никогда им не был.
— Это уж точно! — рявкаю я.
— Я практичен. Ты хочешь меня, я хочу тебя. Мы хотим семью. Брак кажется мне идеальным планом.
— Да? Что ж, можешь взять свой план и засунуть его себе в задницу, потому что я не выйду за тебя!
— Почему нет, черт возьми? — обиженно спрашивает он.
— Потому что ты мудак!
Он хмыкает, но я не остаюсь, чтобы услышать, что он скажет дальше. Чувствуя, что вот-вот расплачусь, поворачиваюсь и выбегаю из комнаты, отказываясь позволить ему увидеть, как сильно его бесчувственность ранила меня.
Захожу в ванную и закрываю за собой дверь, затем включаю душ. Как только вода становится достаточно горячей, встаю под струи, и вскоре слезы вырываются наружу, стекая по щекам и смешиваясь с водой.
Брак с Джастисом Кридом был моей мечтой в течение очень долгого времени, но в моей мечте он любит меня. Хочет быть со мной, потому что не может представить свою жизнь без меня. Не потому, что у нас есть дочь. Не потому, что он считает это правильным.
Я всю жизнь росла без любви, и будь я проклята, если выйду замуж за человека, который ее тоже ко мне не испытывает.
Глава 21
Джастис
— Это началось несколько месяцев назад, — начинает отец, мы сидим за кухонным столом, и его глаза скользят по каждому из нас. Он подождал, пока Ханна выйдет на задний двор поиграть, прежде чем начать разговор, которого мы все ждали.
Райан ходит по кухне, убирая посуду после завтрака, продолжая игнорировать меня, как она делала это со вчерашнего вечера. Мне это не нравится, и особенно не нравится, что она спала с Ханной, а не со мной. Такого больше не повторится.
— Впервые Форрест Гамильтон обратился ко мне за несколько недель до своей смерти. Он предложил мне щедрую сумму за продажу земли. Сказал, что хочет получить ее для проекта развития, который у него в планах.
Гамильтон был одним из самых богатых людей в Винчестере, пока не умер два месяца назад от сердечного приступа. Он из старшего поколения семей-основателей, ровесник отца. Между ними всегда была вражда, больше, чем между другими семьями, поэтому я удивился, что он вообще обратился к отцу.
— Сколько было предложено? — спрашивает Нокс.
Отец откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди.
— Четыре миллиона.
Низкий свист Брэкстена пронзает густую тишину.
— Очевидно, я отказался. Впрочем, это не имело значения, он возвращался еще дважды, и когда оба раза получил один и тот же ответ, оказал давление.
— Он распустил руки? — от этой мысли по венам разливается опасная ярость. Если он был настолько глуп, чтобы сделать такое, я не сомневаюсь, что отец прекрасно справился. Тэтчер Крид терпелив, но если вы подтолкнете его к пределу, вам лучше, черт возьми, бежать.
— Нет, ничего подобного, — говорит он. — Были более или менее тонкие угрозы.
— Похоже на него, — вмешивается Райан, продолжая собирать со стола тарелки. — Никто из них не любит, когда им говорят «нет». Не добившись своего, они начинают разбрасываться своими деньгами и властью. — Среди гнева в ее голосе скрывается боль.
Прежде чем она успевает уйти, я хватаю ее за бедра и сажаю к себе на колени, ее тело напрягается. Прижимаюсь губами к ее плечу, задерживаясь там, пока она, наконец, не расслабляется, изгиб ее тела идеально подходит к моему.
— Я подумал, с его смертью все закончится, — продолжает отец.
— Но ничего не кончилось, — утверждение исходит от меня, и на краткий миг над столом воцаряется тишина.
— Нет, — подтверждает он. — Несколько недель спустя ко мне пришли Арчер Бишоп и мэр Ланкастер.
Райан напрягается.
— Чего они хотели? — в ее голосе слышится легкая дрожь, но я не уверен, имеет ли это отношение к Ланкастеру или Бишопу.
Она ходила в школу с Ланкастером, и, насколько я знаю, они ладили, что меня бесило. Я всегда ненавидел этого парня. Я видел, как он смотрел на нее. Он хотел ее, но у этого высокомерного ублюдка не было ни единого шанса.
В конце концов, он женился на Лейси Бишоп, дочери Арчера. Он окружной прокурор и обладает большой властью в этом городе. Беспощадный сукин сын, и у его семьи много связей в политическом мире. Без сомнения, именно так Ланкастер и получил эту должность.
— Они сказали мне, что хотят довести до конца проект Форреста и посвятить его ему. Предложили еще больше денег. Я снова отказался.
— Не понимаю, — говорит Райан. — Зачем им твоя земля? Почему бы не начать строительство где-нибудь в другом месте?
— Вопрос на миллион долларов, — говорит отец, поднося кружку с кофе ко рту и делая неторопливый глоток.
— А раньше они проявляли интерес к твоей земле?
— Нет, но никогда не скрывали, что не хотят видеть меня здесь. Может, таков их способ окончательно меня выжить.
— Дело не только в этом, — говорю я, озвучивая зарождающееся внутри подозрение. — У тебя есть то, что им нужно.
Отец проводит рукой по изможденному лицу, из него вырывается усталый вздох.
— Согласен. Они пошли на многое, чтобы заставить меня продать землю. Даже влезли в мои финансы.
От этой информации я напрягаюсь.
— Как?
— Заморозили мой счет, чтобы я не мог получить доступ к деньгам, а потом сказали, что это сбой системы.
— Без сомнения, это дело рук моего отца, — кипит от отвращения Райан.
Он не подтверждает и не опровергает ее обвинения, но в этом и нет необходимости. Других вариантов нет. Август Локвуд — богатый инвестор. Он финансирует большинство проектов, осуществляемых семьями-основателями, и имеет связи во всех здешних банках.
