— Вася, давай ты мне сначала все дашь, а потом будешь жрать? — прерываю я Васино глубокое и вдумчивое ознакомление с меню.
— Давай без давай, — скрипит он, — и вообще… Я тебе ничего не принес.
— О как… — не верю я.
— Не дурак потому что, — спокойно продолжает Вася, не обращая внимания на мой комментарий, — на словах все. Никаких копий, никаких файлов. Ничего не будет.
— Это несерьезно, Вась, — щурюсь я злобно.
— Это — пиздец, как серьезно, Конь, — перебивает он меня, — и, если б я знал, в каком дерьме надо будет ковыряться и про кого узнавать, то не согласился бы.
— Да ну не до такой степени там все…
— Да, и что, ты в курсе, до какой? Вот и заткнись. Сначала я пожру. Потом ты мне заплатишь бабки. А потом я уже раскрою рот.
Про бабки разговора не было у нас, но чего-то такого я подспудно ждал. Однако же, на место ставить его надо.
— Во сколько оцениваешь себя, а, Вась?
Тянусь к зубочисткам, распечатываю, засовываю в рот, щурюсь через стол на приятеля. Выгляжу, короче, полным мудаком, припоминающим другу должок, о которых не принято говорить. Мы же все благородные, все делаем на чистом альтруизме… На самом деле, все так и было. С моей стороны — спасение его тощей задницы десять лет назад — чистой воды альтруизм… Но должок все же имеется. И Вася про него помнит, он сволочь и тварь, но не дурак. И не сука.
И потому не ведется на мой маскарад, и на провокацию — тоже.
— Не надо давить на совесть, — сухо отвечает он, — в любом случае, я тебе буду не полезен, если слечу с должности и уеду руководить отделением конторы в Якино-Хуякино какое-нибудь. Бабки нужны не только мне. Я потратился, чтоб добраться до тех файлов, которые тебе нужны, и глянуть на них. Только глянуть, ни о каком копировании речи не идет. Так что плати, и придется мне на слово верить.
— Ладно, — сдаюсь, конечно, оно сразу было понятно, но пободаться-то стоило, — сколько?
Пишет на салфетке сумму, тут же рвет на клочки и в пепельнице жжет.
Конспиратор, мать его… Чекист. Холодное сердце, горячая голова… Или наоборот?
Перевожу онлайн требуемую сумму.
Вот и ушел мой гонорар за статью о веселой светской жизни. Легко ушел, впрочем, так же, как и пришел. В конце концов, я за прошлый вечер столько кайфа поимел, что и доплатить не грех.
Вася удовлетворенно кивает, затем делает заказ подошедшей к нам грудастой официантке.
Я ограничиваюсь очередным литром кофе.
Знаю, что до добра не доведет и отходняк будет жесткий, но, чует мое сердце, сейчас надо собрать все силы. Всю свою гребанную концентрацию.
Говно мне принес старинный приятель Вася, тут к гадалке не ходи.
И надо попытаться воспринять его правильно.
Так, чтоб потом найти грамотный выход из ситуации.
Глава 27
Через пятнадцать минут, уныло перекатывая зубочистку во рту и пялясь в смог московского лета, я вспоминаю того счастливого, уверенного в себе идиота, каким был до рассказа Васи. И завидую немного его отмороженности.
Потому что история с одной стороны до охерения банальная, а с другой… Море подводных камней, про которые мне могут поведать только прямые участники событий.
И что-то мне подсказывает, что проще будет от Вотчинкова-джуниора добиться информации, чем от женщины, с которой я сплю. И планирую спать дальше. И не только спать.
Но это ладно.
Непонятно, что теперь делать. Верней, это тоже понятно как раз.
Непонятно, с какого конца подступиться, с чего начать.
Перевариваю еще раз всю историю, разбиваю ее на этапы и подэтапы, чтоб в схему уложить. В картины фильма.
Итак, картина первая. Печальная, блять.
Вотчинков, который не джуниор, а самый основной, тот, на которого и стоит обращать внимание в первую очередь, оказывается не просто олигархом, владельцем всего на свете и особой, приближенной к императору.
Это бы мы пережили. Это терпимо.
Нет, этот блядский олигарх начинал в конторе, причем, еще в той, старой конторе, от которой сейчас только рожки да ножки, да вот такие железные чуваки с холодными сердцами и золотыми зубами. Он в свое время работал на благо родины в ближнем и дальнем зарубежье. Трудился в поте лица, штирлиц гребанный. В досье про этот период очень смутно, гриф “Трижды секретно, не открывай — убьет”. Вася и не открывал. Сказал, чтоб в эту папочку заглянуть, моих бабок точно не хватит. Но я и не стремлюсь. И без того понятно, что та информация, которая хранится в совсем не маразматическом мозгу Вотчинкова-старшего, стоит не просто бабок. Она уже оплачена. Жизнями. И потому он в фаворе, потому его не трогают. И не тронут. И жестко прижмут к ногтю любого, кто покусится. Вася, кстати, рассказал парочку веселых историй из жизни животных, которые покусились. И где они теперь. Спойлер — нигде. Никто их не видел и дел по их исчезновениям не заводилось. И вот у этого железного монстра единственный сын — чадушко-отрадушко, Игореша.
И теперь картина вторая. Закономерная.
А закономерность в том, что чадушко такого папаши не блистало ни на каком поприще. Ну, то есть слава его оказалась дутой. Никакой он не шикарный пронырливый адвокат, и никакой он не крутой боец в прошлом. И не классный оперативник. И не отличник учебы. Вся его биография, та, что принес мне Бур, та, что была выложена в официальных источниках, оказалась липой. Причем, реальная настолько тщательно пряталась и настолько длинно оттуда торчали уши венценосного папаши, что становилось понятно: даже разговаривать о таком нежелательно. Если хочешь продолжать родине служить, естественно. И не в каком-нибудь Якино-Хуякино, как выразился Вася. Образ героя создавался лучшими маркетологами конторы, я так думаю, и папа у нас мощно за это дело проставился.
А в реале Игореша у нас — вечно попадающее в проблемы мудло, которое вытаскивается только за счет папиного бабла, и, что еще важнее, папиных связей. Потому что парочку историй, связанных с веселым мажориком, даже бабки не прикрыли бы. Никакие. Попробуй прикрой групповое изнасилование, где жертва — дочь известного депутата, тоже приближенного к императорским тапкам. Такое скрыть бабками нереально. А вот связязми…
И вот здесь странность: отношения с Эвитой. На фоне происходящего дерьма, вполне реальные.
Встреча в рабочей обстановке, общение. Отношения, длящиеся примерно полгода. Потом расставание. Потом, через несколько лет, уже после увольнения мажорика из органов и развития на ниве адвокатства, опять отношения. Причем, в этот раз серьезные, с кольцом и совместными появлениями в свете.
Здесь куча нестыковок, которые надо раъяснять.
Эвита моя — не та женщина, чтоб с мерзавцем встречаться, предполагаю, что первый раз разошлись именно по этой причине. Когда там история про групповое была? Ага… Вполне, вполне…
История вообще не нашумела, но, больше чем уверен, что те, кому надо, знали правду. И Эвита знала. И ушла. А потом почему-то вернулась. Да еще и замуж согласилась. Странность? Странность.
А теперь…
Картина третья. Охуительная.
Эвита, вполне себе успешная женщина, судя по биографии, такая селф-мэйд-вумен, всего добившаяся сама. Для нее, девочки из провинции, работа в московском наркоконтроле — это серьезно. После расформирования его и вливания в структуру МВД она только выиграла, получила капитана, спокойно работала. Ее командировки зачетно шли в стаж как год за два…
А вот после встречи и начала отношений с Игорьком все начало валиться под откос. На нее стали коситься, как на блатную, подстилку мажора, папочкиного сынка. На работе это отразилось плохо. Не любят там таких. И вот вопрос: почему плохо? Если у Вотчинкова серьезные намерения были, то почему не поддержал невесту? Не захотел? Или, правильнее, папа не захотел?
Дальше история с групповым, увольнение из органов.
Он уволился, а она — осталась. И работала. Не особо зажигала, звезд с неба не хватала, но была на нормальном счету.
В конце концов, иногда всем насрать, с кем ты спишь, главное, чтоб работу свою собачью делала. Она делала.
