— Освобождай стол, Лисёнок, я голоден как волк, — проходит в помещение, целует в обе щеки, затем ставит пакеты с едой на стулья.
— Почему в ресторане не поел? — оцениваю содержимое прозрачных коробок. Мясо и салаты выглядят довольно аппетитно.
— Навряд ли ты со мной туда пошла бы, — берёт меня за талию и притягивает к себе, — да и обстановка здесь намного спокойнее. Меньше народу — больше кислороду и возможности спокойно пообщаться…
Его горячее дыхание касается виска, сбивая в моём организме все налаженные процессы жизнедеятельности. Я стопорюсь. Теряюсь. Мы расстались не лучшим образом, но Рус не спешит об это вспоминать, за что я ему благодарна. Поэтому мне до боли хочется уложить голову ему на грудь и молча полежать на ней. Почувствовать реальную поддержку. Ощутить себя слабой и кому-то нужной маленькой девочкой…
— Рус.., — во рту вдруг пересыхает. Я волнуюсь. Он снова близко. Прижимает к своему телу, ничуть не заботясь, что нас кто-нибудь может увидеть сквозь стеклянные витрины. Ему, похоже, всё равно, даже то, что я люблю другого. Он всё ещё проявляет ко мне интерес.
Я, конечно, отношусь к нему, как к родному человеку, не смотря на то, что он не мой родственник… Его близость как волнует, так и настораживает. Но сейчас я настолько растерянная, что мне всё равно.
— Поехали со мной… — шепчет, касаясь горячими губами переносицы.
— Я не могу… — прижимаюсь к нему, как к чему-то божественному и исцеляющему. — Это невозможно, Руслан. Ты же знаешь… Ты всё знаешь…
— Знаю. Просто не теряю надежду, — Исаев, отстранившись, заглядывает в мои глаза. — Как ты? Как Тим? Как твой малыш? Я скучал по вам.
— Всё сложно, Рус, — не могу сдержать слёзы. Они срываются, обжигая лицо. — Боюсь, когда-нибудь сломаюсь. Он совсем меня не помнит. Ни капельки…
* * *
— Не стоило тебя отпускать. Неправильный ты сделала выбор, Лисичка. Решила, что с ним станешь счастливой, в итоге всё оказалось совершенно по-другому.
— Не говори так. Это неправда. Он отец Тима и моего ребёнка. Дети ни в чём не виноваты. Они нуждаются в нём…
Руслан ловит моё лицо ладонями и пару секунд внимательно рассматривает его, словно пытается убедиться в правдивости моих слов.
— Угу… — наконец скептически заключает. — Что говорят врачи?
Я думаю о том, чтобы стереть слёзы с лица, а он уже проходится подушечками больших пальцев по влажным дорожкам, высушивая их. Заботливо убирает за уши выбившиеся пряди и снова принимается изучать черты моего лица, как будто сто лет не видел.
— Ты имеешь ввиду Евгения?
— А кого же ещё?
— С ним всё более-менее нормально, — поясняю, — не считая вывиха плеча и небольшой трещины берцовой кости. С памятью пробел. Тима, кажется, вспомнил, а меня нет.
— Какая же ты сейчас смешная, Лисичка… — задумчиво проговаривает, словно не слушал того, о чём я только что рассказывала. — Идём, я тебя накормлю.
— Я только банки с красками соберу, …засохнут… — чтобы вырвать себя из сгустившейся энергетики Руса, решаю отойти к декорациям и задышать полной грудью, но мужчина не отпускает, ловит за руку, притягивает обратно к своей груди. Мне с ним спокойно, но в то же время чувство необъяснимой тревоги не покидает меня. Волнами накрывает. То захватывая, то отпуская.
— Потом, Яна. Я помогу тебе собрать, всё, что скажешь. Сейчас ты сядешь за стол и поешь. Либо ты меня слушаешься, либо я… — замолкает на полуслове, красноречивым взглядом давая понять, что накажет как непослушного ребёнка.
— Что? — наиграно округляю глаза. Хочется улыбнуться тому, каким милым и одновременно строгим он кажется. Тело непроизвольно покрывается приятным холодком. — По пятой точке бить меня нельзя, папочка. Пьянящее ощущение вседозволенности задвиньте куда подальше.
Исаев удивлённо вскидывает бровь.
— Носик твой сладкий откушу! — рыча, разворачивает меня и подталкивает к стульям. — Поняла? Садись, давай. Я сам всё сделаю. Была ты, Янка, несносной занозой, такой и осталась. Ничему тебя жизнь не учит.
— Угу… — вместо того, чтобы порадоваться комплименту и принять его должным образом, я начинаю смущаться и чувствовать себя неловко. Закусив губу, поднимаю на него невинный взгляд. С удовольствием наблюдаю, как Исаев хмыкает, затем принимается накрывать на стол.
Обалдеть…
Он и это умеет делать завораживающе…
— Из тебя получилась бы неплохая Золушка, — шучу, усаживаясь на стул в позе лотоса.
— Ты сейчас договоришься, Лиса, — ворчливо отзывается Рус, расставляя передо мной посуду и пластиковые приборы.
— Да ладно! — не верю, что задела его всерьёз. — Чувство юмора у тебя отличное. Я то знаю.
— Оно немного заржавело, Яна. С тех пор, как погиб Андрей, — тяжело вздохнув, Исаев продолжает открывать коробки с салатом и приготовленными на гриле стейками.
— Но жизнь-то продолжается… — как-то неуверенно рассуждаю.
— Именно. Поэтому я здесь. Держи, — опускает на мою тарелку сочный и ароматный ломоть говядины с веточкой розмарина. — И чтобы съела весь кусок, иначе я превращусь в злого волшебника. Поняла?
— Скорее в серого волка. Я же растолстею, мне нельзя столько!
— Да кого это волнует? — фыркает Руслан, заканчивая формировать моё блюдо.
— Если мой гинеколог будет меня ругать за набор лишнего веса, я передам, чтобы выразил претензии в письменной форме и доставил лично в руки нарушителю моей диеты.
— Договорились, — ухмыляется Рус, открывая бутылку пива себе, а мне баночку сливового сока. — Прости, если не угадал с выбором.
— Ничего, я люблю сливу. Рус… — замираю с вилкой в руке. Понимаю, что снова даю ему надежду, но ничего не могу с собой поделать. Он мне нужен в данный момент, как друг, как человек, кому я могу доверять. Я всё равно скучала по нему. Может быть потому, что нас многое связывает. Особенно прошлое. Мне так не хватает родной сестры и её наставлений на путь истинный. Тогда меня это бесило, а сейчас я многое бы отдала, чтобы она к нам вернулась. Особенно к Тиму. Но это невозможно. Пора смириться с этим и взять её роль на себя.
— Что?
— Спасибо тебе за всё. У тебя железное терпение и очень доброе сердце...
— Это потому, что ты его приручила. На самом деле всё не так… Далеко не так, Яна. Приятного аппетита.
— Взаимно.
Обед проходит весело. Мы шутим, вспоминаем некоторые моменты из прошлого. Помянув Андрея и Вику, обсуждаем незавершённые дела и пункты завещания.
— Ресторан Виктории нуждается в новом директоре. Он должен приносить доход. Завтра я выберу несколько кандидатов на этот пост и проведу собеседование.
— Делай, как считаешь нужным. Мне бы не хотелось, чтобы её детище утратило былую популярность. Да и шеф-повар там отличный. Такими не разбрасываются.
— Ты права. Я перехватил его в последний момент. Так что на днях мы снова откроемся. Ян? — сыто улыбнувшись, Рус берёт салфетку, аккуратно вытирает губы, смотрит на часы, делает загадочное лицо и на пару секунд подвисает где-то в своей реальности.
— Ты что-то хотел? — напоминаю ему, доедая последний кусочек ананаса, причём из его тарелки.
Господи, до чего я докатилась…
— Хотел, — говорит мягким тоном, поднимаясь из-за стола. — Сфотографируй меня.
— Хорошо. Тебе нужны фото на документы?
Приподняв правый уголок рта в порочной ухмылке, Руслан принимается вытаскивать рубашку из-под пояса брюк.
— Я хочу что-нибудь особенное… — указывает взглядом на место для фотосъёмки с гуашью.
Судорожно сглатываю, не моргая.
— Э-э-эм… — растеряв слова, пытаюсь вернуть мысли в правильное русло. — Ты сейчас серьёзно? Ты же… запачкаешься…
— Я сниму рубашку. Краска смывается? Не то придётся поразить прохожих перевоплощением в Аватара.
— К-конечно смывается... — краснею, как только Исаев, расстегнув последнюю пуговицу, оголяет свои широкие прокачанные плечи…
— Отлично. Давай, Лисичка, покажи мастеркласс. Или ты струсила?
Рубашка прилетает в моё лицо как трофей. Инстинктивно ловлю её, вспыхивая румянцем. Ткань нежная, пахнет приятно, сильным мужчиной, но не моим, и не кружит голову так, как вчерашняя, в которой я спала.
