Но она была не такой как все, в ней было что-то особенное, но я не мог понять, что именно. Я знал, что единственный выход для меня – это быть жестоким по отношению к ней, поэтому я продолжал смотреть в блокнот перед собой, сохраняя строгость в голосе, пока я говорил с ней. Но затем я совершил ошибку и взглянул на нее. И эрекция, с которой я боролся с того момента, как она наткнулась на меня своей попкой, вернулась в полной силе. Но, очевидно, надменно изогнутая бровь была довольно убедительна, потому что она чуть ли не заикалась.
Отлично. Превосходно. Думал я про себя, пока она не споткнулась и не повалилась на меня, при этом опрокидывая кофе мне на колени. «Бля!» - воскликнул я, чувствуя, как обжигающая жидкость просачивается через ткань прямо на мой возбужденный член. Я зашипел, втягивая воздух сквозь стиснутые зубы и закрывая глаза, стараясь с мужеством вынести мучительную боль. Но это было до того, как я почувствовал трение в области паха. Я открыл глаза и увидел, что мисс Миллз стоит передо мной на коленях и трет полотенцем по всей длине моей эрекции. «Вы можете идти, мисс Миллз», - я почти зарычал сквозь стиснутую челюсть, желая больше всего на свете, чтобы она убрала свою руку с моего члена, и сама убралась из этой комнаты. Я был подавлен и унижен. Она не могла не заметить его. Как только дверь за ней закрылась, я выдохнул с трудом и прошел в ванную комнату, где также располагался встроенный шкаф с чистой одеждой.
Снимая брюки, я содрогнулся. Нет, не из-за горячего кофе – ткань была достаточно плотной, чтобы взять основной удар на себя. Но из-за воздействия, которое на меня имеет мисс Миллз. Ее голос, ее аромат и, самое главное, ее прикосновения мгновенно активизировали все мои чувства, и никогда в жизни я не был таким твердым. «Чтоб тебя!» - проворчал я, пытаясь натянуть новую пару боксеров. Я не смогу ходить весь день с этой штукой в штанах. Что, черт подери, было особенного в этой женщине, что возбуждало меня до такой степени, что я уже подумывал о том, чтобы подрачить прямо в этой ванной? Как бы то ни было, не думаю, что у меня есть выбор. Я не смогу выйти из офиса с таким бугром в моих штанах.
И сейчас я ясно вижу все ошибки, совершенные мной за последние несколько месяцев. С самого первого дня все к этому и шло. За всю свою жизнь я ни к кому не чувствовал такого сексуального влечения, как к ней. И как же я заблуждался, считая, что одного раза будет достаточно, чтобы вытрахать ее из головы. Если бы только секс с ней не был так чертовски хорош. Мой член напрягся при одной только мысли. Проклятый предатель. У меня не было разрядки вот уже целую неделю, поэтому думать сейчас об этом было не самой удачной идеей. Возможно, если бы я, кхм… снял напряжение перед ужином, это немного помогло бы моей решимости. Только вот проблема в том, что в последнее время я, кажется, не могу завершить акт, не думая о ней. Одного только воспоминания о последнем разе, когда я пытался, было достаточно, чтобы мой член съежился в отвращении.
Это было за несколько дней до “оконного инцидента”, как я теперь ссылаюсь на него, и в тот вечер я должен был присутствовать на благотворительном мероприятии. Войдя в офис, я был потрясен, увидев мисс Миллз в невероятно сексуальном голубом платье, которое я никогда прежде не видел. В ту же секунду мне захотелось швырнуть ее на стол и оттрахать до потери чувств. Но вместо этого я носился по офису весь день, хлопая дверьми и, в целом, ведя себя как последний идиот. Весь вечер, несмотря на шикарную трофейную блондинку рядом со мной, я был растерянным. Я знал, что приближаюсь к самому краю пропасти, и что, в конце концов, я сломаюсь. Я просто не имел представления, как скоро это произойдет.
Будучи ублюдком, каким я и являюсь, я попытался доказать себе, что мисс Миллз мне ‘по барабану’, и поехал домой к своей спутнице. Спотыкаясь и целуясь, мы ввалились в ее квартиру, быстро раздеваясь на ходу, но у меня было такое ощущение, будто я наблюдаю за происходящим со стороны. Не то, чтобы она была некрасивой или несексуальной; просто, когда я уложил ее на кровать, я представлял себе каштановые волосы, небрежно рассыпанные на белых подушках. Целуя ее соски, я желал чувствовать под своими губами мягкие и нежные груди, а не этот безупречный силикон. И даже, когда я надел презерватив и вошел в нее, я знал, что она просто безликое тело, которое я использую для своих эгоистичных потребностей. И только когда она уже дважды испытала оргазм, я понял, что просто так не кончу. Я пытался вышвырнуть мисс Миллз из своих мыслей, но я был не в состоянии удержать запретные фантазии о ней, лежащей подо мной, от проникновения в мой разум. Насколько интенсивным был мой оргазм, настолько же сильно я ненавидел себя за это. Как я мог позволить всему этому случиться? Господи, я был таким идиотом.
Потирая лицо ладонью свободной руки, я почувствовал даже большее отвращения сейчас, от воспоминаний, чем тогда, когда это все случилось. Я взглянул на часы – осталось только 10 минут, и я буду на месте. А я до сих пор не знал, как мне себя вести. Я бы конечно мог действовать по обстановке, но это не мой подход. Я привык всегда и во всем быть обстоятельным и скрупулезным. Я знал, что мне надо продержаться только этот вечер, а дальше все будет легче. По-другому быть не может. У нас впереди еще чертова конференция в Сиэтле, и если мы не разберемся со всем этим дерьмом как можно скорее, кто знает, что может случиться? Правильно. Я в точности знаю, что может случиться. Боже мой, я только представил ее, обнаженную, надо мной, на большой гостиничной кровати, и мой член мгновенно забыл о чувстве вины. Как, черт возьми, я собираюсь пережить этот вечер?
Проезжая через ворота родительского дома, я постарался очистить голову ото всех сексуальных мыслей. Это оказалось сложнее, чем я думал. Припарковав машину и направляясь к дому, я мысленно повторял себе “ты сможешь, ты сможешь”. Я вошел в дом и, проходя через столовую, заметил, что стол был не накрыт. «Мам?» - позвал я, заглядывая в каждую комнату.
«Я здесь, Беннетт», - я услышал ее голос, доносящийся с заднего двора. Раздвинув большие стеклянные двери, я встретился с улыбающимся лицом матери. Она накладывала завершающие штрихи в сервировке стола на свежем воздухе.
Я наклонился, чтобы она смогла поцеловать меня и, как всегда, попыталась поправить мои волосы, затем я поинтересовался. «Почему мы ужинаем на улице?»
«Просто сегодня такая чудесная погода, и я подумала, что всем будет уютней здесь. Как думаешь, никто не будет возражать?» - спросила она вдруг встревожено.
