— За встречу у тебя дома, — приподнимаю бокал я.
— И за самую очаровательную девушку в голубом сарафане, — выгребая из холодильника суши и запакованный имбирь, подмигивает мне он.
Бокалы легко стукаются друг о друга.
— А где свечи? — отпивая глоток вина, интересуюсь я.
Андрей отодвигает ящик и достает оттуда пачку небольших круглых свечек.
— Класс… идем в спальню? — игриво посматривая на него, предлагаю я.
— Прямо сразу? — озадаченно зависает над столом он.
Я усмехаюсь и обвиваю его шею руками.
— В спальню, потому что из окна видно море. Море, понимаешь? И там есть очень красивые миниатюры, сделанные графическим карандашом. Если поставить свечи на камин, а угощения разложить на небольшом подносе, то будет очень романтично. Пить вино, любоваться морем и картинами. Кстати, кто автор?
— Я, — подхватывая меня на руки, смеется Андрей.
— Правда? — заглядываю в его ореховые глаза я.
— Правда. Раньше я очень любил рисовать.
— А почему… бросил?
— После исчезновения Дины жизнь перестала иметь смысл.
Андрей тяжело вздыхает.
— Извини… — касаясь его щек ладонями, прошу я.
— Не извиняйся. Ты вернула мне смысл, — шумно целует меня в губы он. — Так что, прочь мрачные мысли, и вперед, в спальню. Наш романтический уик-энд начался.
Его спальня. Место, которое стало моим пристанищем в ту ночь, когда я сбежала от Феликса. Андрей возится возле музыкального центра, а я торопливо расставляю свечи на камине.
— Тебе нравится Стинг, Тася? — поворачивается ко мне Андрей. — «Sea Dreamer», мне кажется, как нельзя лучше подойдет к нашему свиданию.
— Учитывая атмосферу твоей квартиры и вид из окна, точно подойдет, — соглашаюсь я. И тут же тягучие, драматические мотивы песни Стинга заполняют пространство. Сиа дример… Я улыбаюсь и по очереди зажигаю маленькие свечи на камине.
— Я за вином, — сообщает Афинский и исчезает за дверью.
Свечи мерцают мягким пламенем, в бокалах плещется вино, Стинг напевает о мечтах, а из окна видно залитое почти летним солнцем море.
— За мою самую красивую девушку, — приподнимает бокал Андрей.
— И за моего художника, — улыбаюсь я.
Бокалы звонко стукаются друг о друга. Пара глотков терпкого вина, и наши губы сливаются в сладком поцелуе.
— Андрей, а ты умеешь рисовать портреты? — заглядываю в глаза с ореховыми золотинками я.
— Раньше умел. Теперь уже и не знаю. А ты хочешь, чтобы я нарисовал твой портрет?
— Да. Это было бы очень романтично. Я повесила бы его в своей комнате и дразнила бы Иру. Демид точно не умеет рисовать.
Афинский улыбается.
— Он умеет другое, Тася. То, что, к сожалению, не подвластно мне. Ему удается спасать жизни. А я никого не смог спасти. Ни сестру, ни ее сына.
— Не вини себя. В такой ситуации и Демид бы ничего не смог поделать. Вряд ли можно остановить машину, которая летит на огромной скорости. Ты же не супер-мен из фильма.
Я поглаживаю Андрея по руке. Он грустно улыбается.
— Ты права, Тася. Мне надо просто смириться с тем, что все так сложилось.
— Смириться и верить, что мы найдем Эрика, — поправляю его я.
— Да, — с благодарностью сжимает мою руку он.
Стинг начинает петь «Иншаллах». Вечная песня, о смирении и надежде на благословение в исполнении задуманного.
— Потанцуем? — посматривает на меня Андрей.
— Прямо здесь? — удивляюсь я.
— А почему нет?
— Вот именно, почему нет? — смеясь, подаю ему руку я.
Еще миг, и мы плавно движемся в медленном танце на фоне мерцающих свечей и сияющей вдалеке синей полосы моря. Иншаллах. Надежда и упование. Внезапно возникшее сильное чувство — наша взаимная симпатия. Притяжение, без которого было бы невозможно существование человечества на земле.
Губы Андрея с нежностью опускаются на мои. Мне кажется, наш поцелуй длится бесконечно — язык Андрея скользит у меня во рту, заставляет дыхание и пульс сбиваться, и кажется, я не хочу никаких угощений. Я хочу принадлежать ему одному.
— Ты прекрасна, — отрываясь от моего рта, тихо шепчет он. Проводит пальцем по моим губам и снова нежно целует их.
Я обвиваю его шею руками, заглядываю в его ореховые глаза, и тону в них, будто в самом глубоком омуте.
Его пальцы скользят по моей спине, гладят, и мягко нащупывают застежку на сарафане. Она плавно едет вниз, заставляя меня сгорать от предвкушения волшебства.
Андрей с вожделением смотрит на белый ажурный лифчик и медленно приспускает бретели вниз. Одна за другой, они падают вслед за сарафаном.
Он гладит мои обнаженные плечи, его руки скользят по спине, а губы жадно впиваются в ложбинку у основания шеи. Я прижимаюсь к его сильному телу, и меня бросает в дрожь от неприкрытого страстного желания.
Осторожно щелкает застежка на лифчике, и Афинский уверенно тянет чашечки вниз. Его взгляду открывается моя грудь с пламенеющими в отблесках пламени ярко-розовыми сосками. Затаив дыхание, он по очереди приникает губами к тугим горошинам сосков.
Мое тело пронзает наслаждение. Я запускаю пальцы в его русые волосы и подаюсь навстречу его горячим ласкам.
Мы оказываемся на постели. Я нащупываю край его черной футболки и тяну ее вверх.
— Подожди немного… — хрипло бормочет он и быстро стягивает ее через голову.
Нет большего наслаждения, чем гладить ладонями крепкие мышцы его груди. Я приникаю к его коже губами. Покрываю его бицепсы нежными поцелуями и прикрываю глаза от удовольствия.
Его ладонь уверенно ложится на низ моего живота. Затаив дыхание, я ощущаю, как она движется ниже, отодвигает резинку ажурных трусиков и мягко сжимает нежную плоть.
Его рот накрывает острый сосок правой груди и игриво посасывает его. С моих губ срывается стон. Тело, такое мягкое и податливое, выгибается ему навстречу. Пальцы его руки, ритмично лаская, уверенно проникают внутрь, ложатся на клитор и скользят в горячее нежное лоно. Я тихо всхлипываю и откидываюсь на мягкие подушки.
— Какая ты влажная… — Прижимая меня к себе одной рукой, и продолжая массировать внутри второй, прерывисто выдыхает мне в шею Андрей.
Я не отвечаю. Я просто не могу говорить. Меня полностью захватило происходящее между нами. Каждая клеточка моего тела наполняется желанием. Андрей покрывает горячими поцелуями мою грудь, терзает губами тугие горошины сосков, и продолжает интенсивно массировать меня внутри. Ощущения от его прикосновений и ласок такие острые, что не выдерживаю и вскрикиваю.
— Сейчас, принцесса, подожди меня немного, — крепко целуя меня в губы коротким поцелуем, Андрей отпускает мое тело.
С моих губ срывается разочарованный вздох. Я слышу, как он стягивает с себя джинсы, и как шелестит в небольшой тумбочке обертка от упаковки презервативов.
Отбросив в сторону смущение, я стягиваю с себя сарафан.
Андрей возвращается ко мне. В его глазах золотистым огнем горит желание. Медленным движением руки он стягивает с меня трусики и отбрасывает их в сторону. Устраивается между моих ног и срывает обертку с защитного средства. Я все еще немного смущаюсь тому, что на нас нет одежды. Но внизу живота все сводит от страсти. Я безумно хочу принять его в себя. Хочу ощутить себя заполненной им.
Обезопасив нас двоих от нежелательных последствий, Андрей опускается на меня и накрывает мои губы властным поцелуем. Я чувствую, как он сначала мягко, а потом все увереннее заполняет меня собой.
Между ног все сжимается сладким спазмом, и я, желая ощутить его как можно глубже, подаюсь навстречу. Он гасит у меня на шее приглушенный стон, и двигается во мне быстрее.
Я комкаю простынь, пытаюсь держаться за его плечи, и растворяюсь в безумной страсти.
Руки Андрея сжимают меня крепче. Мое дыхание сбивается. Тело откликается на каждое прикосновение, на каждый вздох. Внизу живота все сводит в тугую пружину, и я, громко вскрикнув, утыкаюсь ему в плечо. Он вбивается в меня резко, глубоко, заполняя собой без остатка. Я чувствую, как сладко сжимаюсь вокруг него, и как волна горячего тепла окатывает бедра и низ живота. Чувствую внутри его финальные толчки. Наше дыхание — одно на двоих — становится прерывистым. Желание, лишая способности мыслить, полыхает ярким пламенем, и за ним следует разрядка — будто взрыв тысячи волшебных искр, она накрывает нас одновременно.
