— Прости? — хохотнула она с издёвкой и привалилась спиной к стене. — Прости? А кто извинится передо мной за всё то дерьмо, что было после того, как ты свалила в туман и не оставила о себе ничего?
— И что же с тобой случилось? — выронила я иронично и села в кресло, приготовившись к долгому и, скорее всего, унылому рассказу обиженной эгоистки, чей отец не меньший эгоист.
— Тебе рассказать о том, как он трахал всё, что видит, и бухал? Или ещё что-то хочешь узнать? Например, о том, что он оставил свою единственную дочь без денег, сказав, что где-то сейчас бедная маленькая девочка Дианочка выживает без чьей-либо поддержки?
— Не поверишь, но ничего из этого мне неинтересно, — продемонстрировала ей пластиковую улыбку. — Я спешу. Девочке Дианочке нужно продолжать выживать.
Вернув мне такую же фальшивую улыбку, Вилка отлепилась от стены и как шкодливая кошка указательным пальцем смахнула со столика вазу, которая упала, но, к счастью, не разбилась.
— Тебе понравился мой сюрприз? — спросила она, глядя на меня из-под опущенных век. — Можешь не отвечать. Знаю, что понравился. Понравился настолько, что ты свалила в другую область и нашла себе кучерявого наивного мальчика. Так и думала, что латекс — не твоё…
— Даже пальцем Дани касаться не смей! — внутри что-то похолодело. По позвоночнику прошла рябь, а кончики пальцев онемели. — Можешь поносить меня и своего отца, но за Даню я скормлю тебе твои же волосы. Он ничего не знает о моём прошлом и не имеет к нему никакого отношения.
— Воу-воу! Полегче! — вскинула Вилка руки и выпучила глаза. — Вообще-то, я хотела сказать, что он красавчик. Бедный, правда. Но, видимо, трахается отлично, раз ты до сих пор с ним…
Рывком поднялась с кресла и вцепилась ей в руку с намерением вышвырнуть из номера.
— А знаешь, почему он женился на этой дуре? — словно умалишенная наговаривала она, упираясь каблуками в пол. — Знаешь?
— Мне плевать, — практически волокла её к двери.
— Скажи еще, что не заметила, как вы похожи?
Ничего ей не ответила, предпочитая молча волочить пьяную идиотку, которая вместо того, чтобы выйти через специально открытую для нее дверь, предпочла захлопнуть ее и вжаться в нее спиной, сверкая обезумившим взглядом голубых глаз.
— Повезло, что все брюнетки одинаковые. Даже сильно стараться не пришлось, чтобы подложить под папочку нужную. Ты бы видела, как он её трахал…
— Что ты несешь, дура?! — схватилась я за голову, едва сдерживая себя от того, чтобы заткнуть уши.
— Правду, Ди, — вылетел хриплый смешок из её груди. — Ту хрень, которой ты ни разу пользовалась.
— Боже, — прикрыла я глаза и сглотнула вязкую слюну. — Я даже не знаю от какого твоего признания меня больше всего тошнит.
— А ты в зеркало посмотрись, — лениво выдавила Вилка. — Вообще, гейзером станешь.
— Ты правда подложила под отца Настю и смотрела, как он её…? — выговаривать это слово было невыносимо. Представлять всю картину в своей голове — еще отвратительнее. — Вилка, ты больна.
— Я-то поздоровее всех вас буду. Это вы, идиоты, носитесь со своей недотраханной любовью, даже не подозревая о том, как вами легко можно управлять.
— И как же? — сложила я руки на груди. — Ну-ка, просвети.
— У тебя так всё равно не получится. Мозгов маловато и хватки нет.
— А ты научи. Расскажи, как подкладывать под папу левых тёлок, выдавая их за меня. Даже интересно стало, когда Игорь успел стать таким тупицей, что не заметил подмены? — ехидно ухмылялась я.
— Ему не нужно быть тупицей. Достаточно того, что у него сообразительная дочь, — самоуверенно заявила блондинка, прижимаясь спиной к двери. Видимо, без этой опоры она рискует упасть с высоченных каблуков. — А Настю я ему подложила примерно месяцев десять назад. Прикольно, да?
Повела бровью, но продолжила молчать, позволяя ей высказаться. Гнилое любопытство неистребимо.
— Эту идиотку я увидела в универе, — продолжала Вилка. — Даже подумала, что ты вернулась, но когда подошла ближе, чтобы вырвать тебе волосы, то поняла, что она просто твоя копия. И такая наивная и простая дура, что просто подарок для меня. Джекпот, чтоб её! Ею можно вертеть и крутить, как хочешь, а она тебе и слова протеста не вякнет. У папочки как раз начался очередной приступ лишения меня денег и машины, поэтому я решила надавить ему на больное. А самое свежее из больного у нас была ты, подружаня, — ткнула она в мою сторону длинным острым когтем. — Я её приодела. Типа, по-дружески. Хорошо, что ты носишь дешевое тряпье и пользуешься туалетной водой, взятой прямо из бачка. Особо тратиться не пришлось…
— Ближе к сути, — обрубила поток её яда. — У меня не так много времени на твою болтовню.
— А ты дослушай. Там немного осталось, — её накрашенные алым губы скривились в подобие самоуверенной улыбки. — Я привела её к папочке домой. Якобы соскучилась, а заодно скоротаю вечерок с дружескими посиделками перед теликом. Ты бы видела, как папочка побледнел и даже карандаш выронил, когда её увидел. Постаралась я на славу. Сама себя бы расцеловала. Ну, да ладно… Приводила я её к нему домой часто. Очень часто. Чтобы он видел её. Чтобы она мозолила ему глаза. Чтобы крутила перед ним своим тощим задом, потому что мой папочка ей понравился. Естественно. Кому может не нравится такой мужик как мой папочка? — фыркнула она, закатив глаза. — От меня лишь требовалось ненавязчиво показать обоим, что я не против их сношений. Ну, то есть отношений, конечно же. Пусть только начинают. И они, начали, Ди. Ох, как они начали! Папочке было достаточно немного выпить и увидеть эту курицу не в платье монашки, а в пеньюаре.
Всё это Вилка рассказывала так восхищенно, словно своими глазами видела самое настоящее чудо.
— Как он её трахал! Боже! Тогда я на секунду даже поняла, почему ты молчала и ничего мне не рассказывала. Потерять такое… — вздыхала она, пока я боролась с приступом тошноты. — Ни то, чтобы я смотрела за всем процессом. Но пары секунд, чтобы убедиться в том, что мой план сработал, мне хватило сполна. А уж как хватило этой дуре…
— Господи! — схватилась я за голову. — Что с тобой? Ты хоть понимаешь, что ты несешь? Что ты наделала, ты понимаешь?
— Вы все мне должны. Все! — рявкнула Вилка, резко сбросив театральное восхищение с высокомерного, стервозного лица. — Вы обманули меня, теперь моя очередь обмануть всех вас. Только я с вас возьму по-максимуму. Теперь у меня есть идеальная ручная собачонка. Если папочка не желает выполнять мой каприз, я говорю Настеньке «апорт», и она мне всё, что захочу, в зубах приносит. Ну, разве, я не гений?
— Ты идиотка, Вилка. Омерзительная, эгоистичная идиотка.
— Зато с квартирой, машиной и отдыхом в любой точке мира, в какой только захочу. И даже сосать за это не нужно. За меня всё отлично делает Настенька.
— Пошла вон! — выплюнула я, чувствуя крайнюю степень отвращения ко всему, что она собой являла. — Вон из моего номера! И даже близко не смей подходить ко мне и, тем более, к Дане.
— Можешь не волноваться. Папочка хорошо заплатил за моё молчание, так что твоему красавчику я ничего не скажу о том, что было между тобой и папочкой. А вот поиграть с Даней — не откажусь…
— Вали отсюда! — пулей метнулась к ней и схватила её за волосы, как тряпичную куклу. — Мразь!
Оторвала Вилку от двери, чувствуя, как она до крови впилась мне в руку своими когтями. Ярость ослепила меня настолько, что боли я не замечала. Я не чувствовала ничего, кроме желания стереть ее в порошок и растоптать ногами.
— Тварь! — скрипела она откуда-то снизу, так как выпрямиться, пока я удерживала её за волосы, было невозможно. — Отпусти, сука!
— Отпущу. Сейчас я так тебя отпущу, — бормотала я себе под нос. Навалилась на дверную ручку и распахнула дверь, чтобы вышвырнуть Вилку из номера, как кусок неугодного дерьма, но застыла.
Прямо за порогом, слишком близко к двери стоял Игорь. Его лицо было белее бумаги, а взгляд светлых глаз был затянут черными грозовыми тучами, чьи молнии были направлены только в одну мишень. В дочь.
