У меня порой закрадывалась мысль, а не ждет ли Ен от меня подобного фанатизма, но его лицо всегда оставалось спокойным, без примеси скрытого неудовольствия или напряжения.
Проходили день за днем - мой живот рос, поясница ныла, а грудь стала тяжелой, налитой. Тришер периодически осматривала меня, ощупывала натянувшуюся кожу и расположение плода в матке - он был крупным, но лежал правильно, вниз головой. Я все еще не мог смириться с мыслью о новой жизни во мне и с содроганием ожидал её появление на свет.
Низ живота прихватило, я поморщился и продолжил счищать со шкуры остатки мяса, чтобы можно потом было просушить ее как следует. Снова боль, более настойчивая, тянущая, мешающая сидеть. Я откинулся на руках назад и рассеяно посмотрел на каскад лун в голубом небе. По моим подсчетам, рожать мне только через два месяца, но, видимо, плод считал иначе. Снова боль - и я от страха задышал чаще, закусил губу до крови и поднялся на ноги с тростникового настила, лежащего возле входа в пещеру. Тришер и Ен шарили по округе, Клайв был в пещере, засаливал мясо и перебирал съедобные клубни, чтобы они не испортились. Схватившись за прохладную каменную стену руками от новой волны боли, я привлек внимание Везнера:
- Что с тобой? – спросил он, отвлекаясь от работы.
- Кажется, началось, - проскулил я.
На лице Клайва проступила паника:
- А что делать?
- А мне откуда знать?! Я роды принимал только у искусственных маток!
Он быстро вытер руки о тряпку и закружил вокруг меня испуганным воробьем, не зная, с какой стороны подойти и что со мной сделать.
- Хватит кудахтать! – не выдержал я, укладываясь на настил из горы шкур и спальника. – Ставь воду кипятиться и достань пару одноразовых пеленок, что у Тришер в заначке.
В аварийном пакете, который откопал Ен в обломках корабля, был котелок из жаростойкого материала и горелка на несколько сотен зарядов. Не давая огню потухнуть окончательно, мы сохранили несколько десятков зарядов на будущее, но дотошные и запасливые «ящеры» нашли камни, способные, как и кремний, высекать искру, так что, благодаря нашим хомякам-переросткам, огонь у нас был всегда.
Новая более сильная боль скрутила живот, заставив меня согнуться. В пещеру буквально влетел Ен и, следом, Тришер. Я посмотрел на него, больше не сдерживая страх, и попросил настолько жалобно, что сам не узнал своего голоса:
- Помоги.
Ен бросился ко мне, схватив за протянутую руку и сел рядом, прижимая к груди. Я уткнулся в него и стал тихо постанывать.
- Как ты себя чувствуешь, Дален? – спросила Тришер, усаживаясь на колени передо мной: - Где болит?
- Живот болит, - ответил я сквозь зубы.
- Как именно болит?
- Больно, бл*дь, болит! – рявкнул я.
- Дай мне тебя осмотреть, отлипни от своего рохаэ.
Я неохотно послушался и откинулся на спину, чувствуя себя неповоротливым айсбергом. Тришер задрала на мне черную выцветшую и растянутую майку, ощупала живот и сказала:
- Снимай штаны, нужно посмотреть раскрытие, - и добавила резко, увидев, что я мешкаю: - Живее! Здесь уже некого стесняться!
Она сама стащила с меня ботинки и штаны, а затем заставила раздвинуть ноги. Я прижался виском к Еновому предплечью и подчинился.
- Клайв, тащи сюда аптечку, - скомандовала Тришер.
Получив свой серый, лаконичных форм, саквояж, логианка достала пару стерильных перчаток, рассчитанных на когти логианцев, надела одну и ощупала меня между ног. Я вздрогнул и свел колени вмести.
- Раздвинь, - сказала она, надавливая мне на колено рукой без перчатки, а когда я послушно открылся, добавила ободряюще: - хороший мальчик.
Я фыркнул, но тут же захлебнулся вдохом, когда чужая рука полезла внутрь, и попытался отползти вверх.
- Спокойно, спокойно. Всего три, но это хорошо, - сказала Тришер, обмывая перчатку в миске с кипячёной водой, которую ей предусмотрительно подставил Клайв. – Тебе нельзя лежать, плод достаточно большой, а твой внутренний таз достаточно широк, но нам нужно, чтобы мархо опустился до конца.
«Мархо». Тришер называла плод только «мархо» - «ребенок».
- Мне больно, я не хочу стоять, - возразил я.
- Тогда ходи! Давай, давай, подъем! – Тришер помогла мне встать и сунула Ену в руки. – Пусть бродит под твоим присмотром, а я все подготовлю. Клайв, а ну иди сюда! – она сверкнула взглядом в сторону подкрадывающегося к выходу Клайва, и тот перепугано вытаращил глаза.
Мои хождения затянулись, схватки участились, и в такие моменты у меня подгибались ноги. Ен не давал мне упасть, крепко держа под локти со спокойным сосредоточенным лицом, словно для него это все не ново. Да, конечно, не ново, он же был отцом двоих. Черт! Меня это злило! Злило, что я страдаю, а он даже не вспотел! Я стал цепляться за его руки со всей дури, оставляя лунки ногтей наполненными яркой логианской кровью. И он терпел, подставляя бешеной недосамке свое тело.
- Тришер! – каждая «эр» в её имени прозвучала раскатисто и зло. – Я больше не могу! Я сейчас свихнусь!
Жара в пещере стояла неимоверная от двух растопленных очагов, благо, стены вверху были испещрены естественными воздуховодами, и мы не травились дымом.
- Иди сюда, я осмотрю, - она указала на кучу травы, застеленную шкурой и, сверху, одноразовой пеленкой.
- Пять пальцев! Отлично! – радовалась она, когда в меня пролезла вся её рука. – Походи еще, чуть-чуть осталось.
Спустя пять минут я готов был уже прощаться с жизнью, низ живота разрывало, по ногам потекло, и мне показалось, что внутри меня ломаются кости. Ноги подкосились, и Ен подхватил меня на руки. Дальше как в бреду: сознание то уплывало, то вновь вспыхивало нестерпимой болью, снова отключалось и снова меня било болью. Я ощущал, как плод проталкивался вниз, тужился, чувствуя себя оболочкой куколки, шкуркой, из которой выползает созревшее насекомое.
- Встань на колени! Даган, держи его спереди!
Я вцепился Ену в плечи и зацепился взглядом за полыхающие глаза.
- Не плачь, - сказал он, вытирая мои мокрые щеки рукой: - все хорошо.
Меня снова выворачивало наизнанку.
- Тужься! – крикнула Тришер, и я закричал Ену в лицо.
Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем из меня выскользнуло что-то мыльное и длинное по ощущениям. Невероятное облегчение наполнило все тело, и я стал заваливаться на бок.
- Мадаг, - услышал я. – Мальчик. У вас мальчик.
Уже проваливаясь в черноту, я услышал крик и увидел бледное в синеву существо, размахивающее куриными лапками. Как есть, насекомое.
