Парень отвечает после третьего звонка. Долго не понимает, с кем разговаривает, но все же обещает выйти ко мне на улицу. А я продолжаю набирать ее номер, расстёгивая толстовку. На улице холодно, но я нихрена не чувствую. Не знаю, что со мной — бьёт мандраж, и на душе неспокойно. Возможно, она у родителей или куда-то уехала, и я зря паникую. Но гадкое предчувствие не покидает.
Адам сразу меня замечает, его выражение лица меняется на пренебрежительное, но парень все же тянет мне руку. В другой любой ситуации я бы съязвил, но сейчас мне не до смеха.
— Где Алиса? — сразу задаю интересующий вопрос.
Парень усмехается, выгибая брови.
— Если она не сказала тебе, где находится, то извини. — Сжимаю челюсть, глубоко вдыхаю, пытаясь успокоиться. Я бы, бл*дь, померился с ним в красноречии, вот только не хочу терять время. — И вообще, не собираюсь тебе облегчать задачу.
Парень разворачивается, чтобы уйти, и я срываюсь. Хватаю его за куртку, разворачиваю к себе и впечатываю в машину.
— Слушай меня внимательно! — хватаю его за грудки. — Я сейчас не собираюсь мериться с тобой членами. Я хочу знать, где Алиса?!
— Да откуда я знаю, в универе ее нет! Насколько я знаю, она болеет. Мы не общаемся!
Отпускаю парня.
— У нее есть другой номер?
— Нет, насколько я знаю, только один. А что случилось? — уже обеспокоенно спрашивает парень.
— Ее нет дома, и я не могу ей дозвониться, больничный у нее закончился, — объясняю, хотя главная причина моей паники необъяснимое предчувствие. — Знаешь телефон родителей, подруг?
Адам оказывается вполне адекватным парнем, которой волнуется за Алису. Он сам звонит подруге Алисы, но та знает не больше нас. Алиса на больничном! Парень даёт мне номер отца, и мы вместе ему звоним.
— Добрый день, я мужчина вашей дочери. Вы не могли бы сказать, где она находится? — спрашиваю я.
— Я не даю такой информации незнакомым людям. Если бы вы были мужчиной моей дочери, я бы вас знал!
Черт! Мне хочется разбить себе голову об машину. Я вообще никто в жизни этой девочки, я только принес ей боль. И я хочу все исправить. Только скажите мне, что с ней все хорошо! Пока я подбираю правильные слова, Адам забирает у меня телефон.
— Доброе утро, Вячеслав Михайлович… — Меня коробит от того, что какой-то пацан знает о моей девочке все. — Это Адам. Скажите, пожалуйста, с Алисой все хорошо? Мы не можем ей дозвониться.
Вырываю у парня телефон и ставлю на громкую связь.
— Да, Адам, она звонила мне вчера вечером и предупредила, что едет с Алиной за город. Телефон может быть недоступен, там плохая связь, но она обещала отзвониться завтра, — сообщает отец Алисы.
Меня немного отпускает. Паника беспочвенна, но коробит, что девочка всё-таки сбежала от меня подальше. Неделя! Сколько там ещё осталось? Четыре дня?
* * *
В карьере любого спортсмена, участвующего в боях с большими спонсорскими вложениями, рано или поздно наступает момент, когда ему делают предложение, от которого он не может отказаться. И я, как оказалось, не стал исключением. Мое предчувствие меня не обманывало. Только входя в зал, я об этом еще не знал.
Пока разминался, тренер ходил вокруг, делая вид, что проверяет инвентарь, и посматривал на меня, как провинившийся школьник. Я еще не знал насколько все плохо, поскольку голова была занята Алисой.
Встаю на беговую дорожку, дверь в зал распахивается и входят двое мужиков, которые спонсировали последний бой, но удивляет то, что с ними Герман, который совершенно не имеет к нам никого отношения. Он всего лишь болельщик и любитель тотализатора. Герыч азартен, но казино закрыли, и он переключился на тотализатор.
Посетители уверенно проходят в зал, присаживаются на скамейки и наблюдают за мной. Перевожу взгляд на тренера, но тот лишь опускает глаза и садится рядом с ними. Даже так?!
— По какому поводу собрание? — спрашиваю, но смотрю в красные глаза Герыча, продолжая бег на дорожке. — Вещайте!
— Грядет турнир с серией в пять боев, — начинает один из мужиков из промоушена.
— Я в курсе, и я готов.
— Ты должен пройти пять поединков с досрочными победами, — продолжает один из мужиков. Помнится, они когда-то давно называли свои имена, но мне плевать — я не запоминаю имен тех, кто мне неинтересен.
— Но раз мы все здесь собрались, видимо, есть «но»? — перевожу взгляд на тренера, который тупит взгляд и вздыхает.
Похоже, только я не в курсе настоящих дел, и меня начинает это нервировать. Возникает многозначительная пауза, я схожу с дорожки, беру бутылку воды и присаживаюсь на край ринга, вновь заглядывая в глаза Герману. Не нравится мне его присутствие.
— В финале тебе нужно лечь! — Я сжимаю пластиковую бутылку, из которой выплескивается вода. А потом меня распирает смех. Они действительно думают, что я намеренно проиграю, испортив себе карьеру?! — Все деньги от боя пойдут тебе, соперник будет работать на имя.
— Я должен буду поработать над его именем! Вы серьезно?! — Один из мужиков стискивает челюсть, смотря на меня с презрением.
— Это необходимость, которая спасет наш клуб и даст возможность двигать наших бойцов дальше, — мямлит тренер, так и не посмотрев в глаза — на него тоже надавили, и я не осуждаю.
Но, сука, это не простой бой, это главный турнир! Мы вместе прошли с ним этот сложный путь к вершине. Сейчас неважны деньги, важны лишь победы! В этом и есть смысл спорта! Он должен это понимать!
— В противном случае твоя карьера закончится, и ни одна промоушен компания не захочет иметь с тобой дело. Это мы тебе гарантируем! — самоуверенно заявляет один из шакалов, который решил сдвинуть меня с пьедестала и поставить туда своего протеже.
— Нет! — категорически отвечаю. — Не все измеряется в деньгах. Я не буду играть по вашим правилам! — встаю с места и хочу покинуть зал.
Мне плевать на них. Я не боюсь угроз, и деньги сейчас не главное. Перекроют кислород — меня примут в другом клубе. В любом клубе, который я выберу. Этот турнир — мой!
— Я бы на твоем месте не торопился, — вдруг подает голос Герман. И я останавливаюсь, поскольку мне действительно интересно, зачем он здесь. — Посмотри с нами небольшой фильм. Для тебя снимали.
Разворачиваюсь и вновь сажусь на край ринга. Что бы они мне ни показали, я не изменю свое решение. Герман вынимает планшет, что-то листает, а потом протягивает мне. Беру его и вижу застывшее видео, снятое, похоже, в спальне. Запускаю его и замираю: в комнате с отделкой под дерево в кресле сидит, сжавшись в комочек, моя маленькая девочка. Глазки огромные, испуганные и заплаканные. Смотрит в камеру и обнимает себя руками. Внимательно осматриваю ее, но видимых повреждений не нахожу. Алиса просто испугана. Нажимаю на «стоп», отказываясь в это верить. Меня реально немного пошатывает, я теряю равновесие. В голове еще не укладывается полная картина, меня просто взрывает желанием убить всех в этой комнате за испуганные глаза моей девочки. Поднимаю голову и смотрю на друга… Нет, на мразь, скрывающуюся под маской друга. Откладываю планшет, медленно поднимаюсь, преодолеваю в три шага расстояние до Германа, хватаю его за грудки и рывком поднимаю с места. Никто не успевает опомниться, как я ломаю твари нос одним четким ударом. И только потом все подрываются, набрасываясь на меня со спины, пытаясь удержать.
— Где она?! Где?! Если хоть один волос… — рычу в лицо этой твари, откидывая всех назад. — Я убью тебя, мразь!
